— Исчезли? — спросил Галлахер. — Это похоже…
— Отец моей жены, — сказал Сол. — Думаю, он один из членов команды.
Номер, казалось, стал меньше.
— А те, о ком ты говорил, — Сет и Сосулька?
— Наемные убийцы. Сыновья нацистских палачей. Думаю, их отцы одни из тех, кого защищал кардинал. Если команда Авидана выступила против их отцов. Сет и Сосулька, естественно, захотели узнать, кто это действует и почему. Наверное, они решили, что кардинал — ключ к этой загадке. Если они выяснят, почему исчез кардинал, то узнают, почему после стольких лет военным преступникам угрожает опасность.
Галлахер показал на Арлен:
— Ну, а вы как с этим связаны? Кто такой Дрю?
— Больше никаких вопросов, — сказал Сол. — Эрика — это самое главное. Я должен снять с нее этот проклятый пояс.
Днем он попросил Арлен купить кусачки, которые могут ему понадобиться, чтобы снять с Арлен пояс, когда Сет будет на безопасном расстоянии. Теперь Арлен достала их из сумки и передала Солу.
Он зажал кусачками пояс и заколебался.
— Арлен, может, тебе, Галлахеру и священнику лучше уйти отсюда. На случай, если бомба взорвется.
— Если ты считаешь, что это рискованно, ничего не делай. Сол покачал головой:
— Вдруг Сет еще не вышел из радиуса действия трансмиттера. Ты сказала — Дрю пошел за ним. Сет может включить детонатор.
— Может, нам всем лучше выйти отсюда, — сказал Галлахер. — Я позвоню в агентство, они пришлют специалиста.
— Пока он приедет, уже может быть слишком поздно. — Сол разглядывал провода, прикрепленные к поясу и металлической коробке. — Если только не… Да, это может сработать. — Он быстро вытащил из розетки вилку от лампочки на бюро.
Скользкими от пота руками он откусил кусачками вилку от шнура.
— Что ты делаешь? — спросил Галлахер. Сол так сосредоточился, что не мог ответить. Он аккуратно оголил концы шнура. Подойдя к Эрике, присоединил один конец шнура к оголенному проводу, идущему от коробки к поясу. Второй конец шнура от лампы он присоединил к другому проводу. Сол опасался, что бомба взорвется, если он разрежет пояс и прервет электрическую цепь. Но теперь шнур от лампы выполнял те же функции, что и пояс. Теоретически, теперь он мог разрезать пояс и не прервать при этом цепь. Теоретически.
— Я думаю, — сказал Сол, — сейчас самое время вам уйти из номера. — Без возражений Арлен подняла с кровати священника.
— Галлахер, давайте прогуляемся в конец коридора.
— Ромул?
Сол ждал.
— Удачи.
— Спасибо.
Через десять секунд Сол остался наедине с Эрикой. С болью в сердце он зажал пояс кусачками и сжал их. Он ожидал взрыва, и вдруг резко зазвонил телефон. Звонок ударил по нервам, сердце сжалось.
— Дерьмо!
Телефон зазвонил опять.
Пытаясь сохранить контроль, Сол работал быстро и осторожно, как только мог. Он снял с Эрики пояс с коробкой и аккуратно, чтобы не потревожить провода, положил все это на стул.
Телефон продолжал звонить.
Сол схватил трубку.
— Это Дрю! Ради Бога не пытайся снять с жены пояс! Сет солгал! Бомба взорвется, если ты снимешь его!
Сол опустился на кровать и начал хохотать.
— Теперь ты мне говоришь…
— Что?..
Сол продолжал хохотать, он понимал, что его смех похож на истерику, но ему было так хорошо, что это его не волновало.
— Все прекрасно. Бомбы на ней больше нет.
— Господи, как ты смог это сделать?
— С помощью шнура от лампы. Расскажу при встрече. Но с тобой все в порядке? Арлен сказала — ты пошел за Сетом и Сосулькой.
— Да. Сет мертв. Сосулька убил его.
— Что?
— Сосулька ранен. Если мы поможем ему, он обещает рассказать обо всем, о чем мы попросим. Сол встал:
— Где я должен тебя встретить?
— В парке к югу от Арки Константина. Там я оставил Сосульку. Мы будем ждать на Виа ди Сан-Грегорио.
— Ты уверен, что ему можно доверять?
— Да. Именно он сказал мне, что нельзя снимать пояс с твоей жены. Он мог и не предупреждать нас. Он не обязан помогать Эрике. После беседы с ним, я думаю, мы получим ответы на наши последние вопросы.
— Буду там через двадцать минут, — он положил трубку и выбежал в коридор к Арлен и Галлахеру. — Арлен, пожалуйста, побудь с Эрикой. Позаботься о ней. — Он побежал к лифту.
— Черт возьми, подожди минутку, — сказал Галлахер. — Я с тобой еще не закончил. Куда ты собрался?
— Встретить друга и привезти Сосульку. Скажите своей медкоманде, нам снова будет нужна их помощь. — Лифт все не подъезжал, и Сол побежал вниз по пожарной лестнице.
9
Проехав на большой скорости мимо Арки Константина, Сол опасался, что из-за сумерек и хаоса автомобильных огней не заметит Дрю и Сосульку на Виа ди Сан-Грегорио. Надо было спросить Дрю, на какой стороне улицы они будут.
Но Дрю внезапно оказался прямо перед ним, он поддерживал Сосульку, будто тот был мертвецки пьяным. Сол свернул в их сторону, водители из других машин раздраженно сигналили. Сол остановился у обочины. Через мгновение Дрю усадил Сосульку на заднее сиденье, и Сол поехал дальше.
На Сосульке был пиджак, в который Дрю одевался днем раньше. У блондина лицо было белым, как волосы. Кровь просачивалась через рукав пиджака.
— Он тяжело ранен?
— В оба плеча из пистолета. Одна пуля прошла насквозь. Насколько я могу судить, вторая еще в нем. Он без сознания.
— Хэлловэй, — пробормотал Сосулька.
— Кто это? — Сол посмотрел на Дрю.
— Я еще не выяснил. Кто бы он ни был. Сосульке он точно не нравится.
— Сукин сын должен поплатиться, — бормотал Сосулька.
— Почему? — спросил Дрю.
— Послал Сета убить моего отца, — ответил Сосулька.
— Почему Хэлловэй? Он израильтянин?
Сосулька рассмеялся.
— Нет.
— Это неразумно. — Сол свернул за угол. — Если Хэлловэй не израильтянин, почему он работаете командой, выступившей против нацистов?
— “Ночь и Туман”, — прошептал Сосулька.
— А это как сюда относится? — спросил Сол. — “Ночь и Туман” — нацистская тактика террора во время второй мировой войны.
— Я думаю… может, он просто пытается так объяснить метод мести израильской команды? — предположил Дрю.
Сол пожал плечами и, снова свернув с улицы, сказал:
— Используют нацистскую тактику против своих врагов? Похищают военных преступников и заставляют их близких страдать так же, как страдали еврейские семьи в период уничтожения? Отец Эрики участвует в этом безумии?
— Желание отомстить, — сказал Дрю. — Я знаю об этом все из-за гибели моих родителей. И я знаю: когда перенимаешь тактику врага, то становишься им, своим врагом. Ты начинаешь ненавидеть себя. Сол вспомнил, с какой ненавистью он убивал своего приемного отца, чтобы отомстить за смерть приемного брата. Но за этим не последовало удовлетворения, только пустота.
— Я должен найти отца Эрики. Я должен остановить его.
— Хэлловэй, — бормотал Сосулька.
— Кто он? — спросил Дрю. — Если он не еврей…
— Сын Художника.
— О Господи, — сказал Сол. — Художник — псевдоним помощника коменданта Майданека. День за днем он проводил тысячи и тысячи заключенных через газовые камеры и печи. По ночам он рисовал идиллические пейзажи с лесами и лужайками.
— Отец Хэлловэя был помощником коменданта Майданека? — спросил Дрю Сосульку.
— Да.
— Почему Хэлловэй послал Сета убить твоего отца?
— Чтобы заставить меня присоединиться к ним. Чтобы я подумал, что это “Ночь и Туман” похитили моего отца.
— Где сейчас Хэлловэй? Сосулька не отвечал.
— Если пулю не вытащат, если ему не сделают переливание крови прямо сейчас, мы никогда не получим ответ, — сказал Дрю.
— Ты прав” Он умрет. Пиджак намок от крови. Мы не сможем провести его в отель. Нужен безопасный дом. Галлахер должен сказать, где нам встретить его медкоманду. — Сол остановился у обочины и вышел из машины к телефонной будке.
Но до этого он слышал, как Дрю снова спросил Сосульку:
— Где Хэлловэй?
— Китченер. Под Торонто. Канада.
10
Миша Плетц сделал еще один глоток обжигающего кофе и усилием воли сдержал порыв спуститься в коммуникационный отдел в подвале штата Моссада в Тель-Авиве. “Еще только одиннадцать вечера, — напомнил он себе. — Операция “Спасение на водах” начнется не раньше, чем через час, и, кроме того, команда получила приказ соблюдать радиотишину. И потом, я там буду только мешать, — подумал он. — Я сделал свою работу. План перепроверяли не один раз”.
И все же он волновался, что информация Йозефа может оказаться неверной. Проверить контрабанду, время и место встречи, идентификационные коды — это было невозможно. Если бы информация исходила не от Йозефа, если бы не было такой угрозы существованию Израиля, Миша бы не рискнул действовать. Но при данных обстоятельствах ничего не делать было еще более рискованно. Начальство неохотно, но согласилось с ним.
Дверь в кабинет открылась. Быстро вошел помощник Миши, его усталое лицо было возбуждено:
