слишком слабого, чтобы насторожить потенциального нарушителя; разве что алурин какой сумеет почуять, что его шерсть слегка дыбится – Шак вот, к примеру, чуяла… но у неё сенсорика усилена заклинанием) и подтвердить либо рассеять подозрения.
Заодно – в чём отец Мийола позже признался сыну как бы по секрету – само наличие среди сугубо пассивных систем наблюдения такой, с которой можно законным образом «поиграться» прямо на дежурстве, сделает работу охранника менее нудной.
Что тоже очень важно. Как бы не важнее технических – то есть магических – проблем.
Ну и да: легко сказать – «создали охранную систему». Вот только на практике это самое создание с последующей отладкой (наибольших трудов потребовал даже не детектор напряжений, как предполагал Ригар, а сканер пространства) заняло битый месяц.
На протяжении которого успело произойти ещё много всякого.
И самым, наверно, важным событием стала трёхсторонняя встреча в мезонете Мийола. За обедом первого дня, не прийти на который по приглашению хозяина – дурной тон. Особенно если учесть, что в приглашении для мэтра Анвелии из медицинского отделения упоминалось, что ровно такое же приглашение получил Радьеж эн-Тамарен из представительского – и наоборот.
…когда призыватель ещё в охотку общался с Амаллето-Орлёнком, помимо прочих тем всплыла неизбежная тема понимания художественных текстов. Её обсуждение оставило один из самых глубоких шрамов на самоощущении Мийола, потому что теория без практики мертва, а вроде как дружелюбный ян-Кордрен на примерах пояснил, что значат различия буквального, аллегорического и символического слоёв смысла (которых может быть и больше – в зависимости от амбициозности, эрудиции и самомнения автора… ну и, конечно, от глубины понимания читателя, потому что когда оный чего-то не понимает в написанном, этого – для него – как бы и не существует). Заодно Орлёнок пытался научить собеседника связно и бегло разговаривать с параллельным использованием этих трёх слоёв, вполне их осознавая.
Сейчас, на волне некоторой застарелой обиды на Орлёнка и под сильным критическим переосмыслением эпизодов общения с ним, призыватель предполагал, что тот не столько пытался учить, сколько втайне хихикал над чужим «детским лепетом».
Если бы реально учил, то сказал прямо (или хотя бы вторым уровнем, аллегориями, но намекнул), что двухслойный – минимум двухслойный! – диалог для клановых отпрысков является нормой. И для всех, кто хотя бы пытается в политику – конечно, тоже. Потому что подслушать издали защищённый магией диалог может каждый, имеющий доступ к магии аналогичного уровня – а вот умение высказаться так, чтобы собеседник и только собеседник понял сказанное правильно, тогда как сторонние слушатели не поняли ничего или, в идеале, поняли так, как это выгодно говорящему, для любого плетельщика политических сетей суть необходимый пороговый навык, без которого в болото интриг лучше вовсе не соваться.
Умение обсудить, например, погоду таким образом, чтобы это стало аллегорией текущих межгородских отношений, а фауну черноземелья – так, чтобы за этим прослеживалась аналогия с политическими течениями внутри гильдии… бесценно.
Конечно, лишь в том случае, когда аллегории и аналогии расшифровываются правильно. Если нет, всё это превращается в тот самый пустопорожний и скучный светский трёп.
Да. Ян-Кордрен вполне мог хотя бы намекнуть, что (сюрприз-сюрприз!) именно уроки литературы, навык чтения и понимания текстов, содержащих те самые двойные-тройные-и-более-плотно-упакованные смыслы, тренируют клановую молодёжь в нужном ключе перед дальнейшей долгой и непростой жизнью среди того самого политического болота.
Не намекнул.
Или сделал это где-то на четвёртом-пятом смысловых слоях, что и по сути, и по форме – не иначе, как утончённое издевательство. Которое утончённость от гнили отнюдь не спасает.
Но вернёмся к застольным и не только аллегориям.
В диалоге обычных людей помимо собственно языка, вербальной компоненты, активно используется невербальная. Жесты, выражение лиц, взгляды и прочее такое. Бывает, человек ещё слова вымолвить не успел, просто вошёл в комнату – а контекст уже создан. Потому что одно дело (например) встретить гостя в домашнем халате и с парой бокалов вина в руках, но совсем иное – впереться в чужую гостиную в магической броне и с зачарованным оружием наголо. Но даже без таких сигналов, просто за счёт смены выражений лица и интонации одно и то же высказывание может прозвучать уныло, саркастично, оскорбительно и ещё по-всякому.
И это, напомню, – обычный диалог. К беседе необычных разумных добавляется, как самое малое и обязательное, контакт аур.
Который, бесспорно, может сохранять полную синхронность вербальному и невербальному пластам. Скажем, когда Луцес вместе с Витрой и Сенналь ввалился в свою-чужую комнату, в начале знакомства он в меру агрессивно претендовал на старшинство и на словах, и невербально, и аурно; только получив чувствительную ответную плюху в плоскости магии, он отступил и начал относительно нормальный диалог. Но такая синхронность не очень-то распространена.
Намного чаще слова содержат один смысл, невербальные-немагические сигналы – иной, в той или иной мере дополняющий первый, а вот невербальные-магические – третий, часто даже не дополняющий, а диссонирующий с двумя другими. Причём, как не раз повторял Ригар Резчик, «чем выше уровень внутривидовой конкуренции, тем опаснее незамутнённая честность… для того, кто её проявляет».
…А теперь, после необходимой преамбулы, вернёмся к, так сказать, застольной политике.
Званые гости могли захватить с собой ещё по парочке спутников. Анвелия злоупотребила разрешением, захватив аж троих – а вот Радьеж ограничился одной-единственной, так и не промолвившей ни слова ори-Тамарен… даже не представленной по имени. В результате по левую руку от хозяина приёма уселась плотная компания: четвёрка подмастерьев, включая трёх пиковых, сплошь простецы по происхождению – зато представляющие все четыре отделения гильдии. А напротив них уселся один-единственный клановый подмастерье вместе с супругой (всего лишь экспертом, кстати, и притом даже не членом Сарекси); впрочем, ни численное, ни качественное превосходство условного противника не смущало его ни в малейшей мере. (Потому что эта диспозиция сама по себе создала встрече некоторый значимый контекст).
– Разговоры потом, – объявил Мийол, – сперва угощение. Настоятельно советую всем вам попробовать как можно больше разного. Яства эти уникальны, потому что лично добыты мной в чернолесье во время последнего рейда.
– Уникальность не гарантирует качества, – заметил эн-Тамарен. – Чтобы управиться с эксклюзивом, необходим опытный, проверенный повар.
Беглый взгляд на хозяина обнажил прозрачненький такой намёк. Скорее даже не намёк вовсе, а почти что прямое заявление: Радьеж тестировал способность хозяина к чтению тех самых вторых смыслов, но изначально оценивал таковую… невысоко.
И, разумеется, призывателю – хоть вида он и не подал, постарался не подать – совершенно не понравилась эта вот гастрономическая аналогия. Стать эксклюзивом
