постояльцев спиной к нему.
Он остановился, сделал несколько глубоких вздохов. Постоял. Затем пошел умеренным шагом.
Иностранцы увидели его, приветственно помахали руками. Валентина обернулась, отделилась от общества постояльцев. Она шла к нему навстречу с обеспокоенным лицом.
– Валь, ничего не случилось, я просто пришел навестить тебя, – улыбнулся ей Вадим.
Валентина не сводила с него тревожного взгляда.
– Валь, ну прекрати смотреть, я не икона.
– На тебе лица нет. Вадим, что случилось? – в глазах проглянул страх.
– Тебе просто кажется. Что могло произойти? Рассуди сама. Вначале трезво подумай, прежде чем впадать в панику.
– Может казаться, когда темно, но не днем.
– И днем, если чего-то ждешь.
– Где ты был утром?
– Хотел словить синюю птицу.
– А если серьезно?
– Не спалось. Вышел к морю, но не рассчитал время, поэтому не успел проводить тебя. Пришел просить прощения.
– Это на тебя не похоже. Очень много странного в твоем поведении. Доводы твои неубедительны, Вадим. Я сегодня весь день думаю над этим, но теряюсь в мыслях. Но чувствую, что-то с тобой нехорошее творится. Но что?! Ты стал скрытным, Вадим, я это вижу.
– Валь, я тебе уже ответил. Ты не веришь мне, все пытаешься найти черную кошку в темной комнате, отсюда и вся путаница.
– Не успокоил. Тогда напрашивается другой вывод: ты потешаешься надо мной, и это доставляет тебе удовольствие. Дай-то бог, мне не привыкать. Одно из двух, других вариантов не существует.
– Глупости.
Валентина повернула голову в сторону постояльцев: те переминались с ноги на ногу.
– Сейчас нет времени. Вечером обстоятельно поговорим, – перевела взгляд на ожидавших ее. – Пойдем искупаемся, – предложила.
– Как-нибудь в следующий раз, – он почувствовал крайнее утомление. Ушел, несолоно хлебавши.
Придя домой, Вадим лег на диван, сразу забылся сном.
Вадим пробуждался долго. Открыв глаза, взглядом уперся в темноту. Мгновенно вскочил на ноги, включил свет, посмотрел на часы: нет, не проспал встречу с Валентиной. Услышал призывный лай собак – учуяли, что проснулся. Вспомнил, что днем не кормил их. Он набрал корма, вышел к ним.
Его встретила полная луна. Светило, казалось, стерегло его появление. Вадим от неожиданности стал, но после поднял взгляд на луну.
Собаки, заметив его, подбежали, стали по обе стороны рядом, подняли морды вверх и затянули тягучий вой. Подопечные ввели в привычную обстановку. Появилась надежда. Обозначились, пришли в хаотичное движение фигурки на лике светила. Фигурки исчезли – сложился отчетливый пугающий образ. Пристальный взор первоклашки был направлен на него. Вадим стоял, окаменев. Восхищение во взгляде девочки сменилось жестким укором. «Я не виноват», – затрепетало в сознании Вадима. «Ты повинен, вина на тебе», – говорили глаза. Вадим пытался внушить себе, что видит и слышит… что все это обман, что находится под властью какой-то галлюцинации. Но луна глазами девочки продолжала явственно твердить: «Повинен! Вина на тебе». Слова приговора звучали громко, как тяжелые размеренные удары молота о наковальню. «Я не убийца!!!» – закрыв уши ладонями, кинулся в дом.
В гостиной он включил телевизор, в лихорадочном поиске напал на концертную программу, до предела увеличил громкость. Комната наполнилась оглушительной музыкой – Вадим пустился в пляс.
Это был не танец, а нечто невообразимое, смешение спонтанных, сумбурных действий рук, ног, туловища. Он крутился, прыгал, падал. Упав, начинал елозить по полу. Лишь остекленевшие глаза хранили безучастность.
В какой-то момент бурный каскад резких суетливых движений внезапно прерывался, Вадим, подняв голову, вбирал полную грудь воздуха, исторгал дикий продолжительный вой.
Гремела музыка. Пот лился градом. Безумие правило бал.
Отголоски какофонии донеслись до слуха Валентины, когда она свернула в проулок. Закралось неприятное предположение. Подозрения оправдались, когда она стала приближаться: звуки определенно неслись из дома. Раскрылась причина его отсутствия у проулка.
Валентина ускорила шаг. Рывком толкнула калитку, вошла вовнутрь двора, но дальше пройти не посмела – собаки, загораживая вход в дом, тянули свою песню под чудовищную музыку, которая извергалась из открытого окна.
Пыл Валентины остыл. Она остановилась в нерешительности. Одна из собак прекратила выть, уставилась на нее. Это могла быть Джулия. Вслед замолк Ромео. Вдвоем они принялись изучать ее. Блеск в глазах отливал металлом.
Валентина пересилила страх, сделала шаг вперед и устрашающе зарычала на собак. То ли угроза подействовала, то ли страшно исказившееся лицо глубоко впечатлило Ромео и Джульетту, но, как бы то ни было, собаки отошли на несколько метров в сторону.
Валентина, осмелев, продвинулась, повторила агрессивный выпад. Собаки отодвинулись дальше… затем и вовсе побрели к своим конурам. Вход в дом освободился, Валентина ринулась туда.
В гостиной, увидев увлеченно дергающегося Вадима, что есть силы прокричала:
– Выключи музыку!!!
Вадим не слышал и не видел ее.
Валентина бросилась к телевизору, выдернула шнур из розетки.
– Сколько можно издеваться?! – потряс звенящую тишину ее крик, Вадим с испугу отпрыгнул в сторону.
– Ты скоро с ума сойдешь и меня сведешь!
Он с потерянным видом смотрел на нее.
– Хватит!!! Хватит!!! Ты достал меня! – и расплакалась. – Не могу больше… Когда все это закончится?! – она ушла в спальню.
Утром следующего дня Вадим ждал ее на кухне. Он был подавлен. Главным желанием было помириться с Валентиной. Был рад выслушать даже оскорбления в свой адрес, нуждался в ней, как в спасительной защите.
Валентина вышла из спальни, не поздоровалась с ним. Молча, не глядя в его сторону, спешно собралась, покинула его. Вадим кинулся за ней. В ответ на отчаянные просьбы и извинения она обдала его сердитым взглядом.
Час спустя он позвонил в гостиницу. Она ответила, но, услышав его приветствие, сразу положила трубку. Голос был охрипшим, стало ясно, почему утром не издала и звука.
Вадим понял, что разлад затянется: он сам приучил ее к долгим размолвкам.
Вадим остался один на один с мрачной угрозой. Он походил на затравленного зверька, которого постоянно преследует смертельная опасность. При атаке хищника тот устремляется в бегство, а Вадим от укора детских глаз, которые вдруг возникали в воображении, ограждался выкриками: «Не виновен!», «Не убийца!». Он не оправдывался, не доказывал свою непричастность – как одержимый, лишь только протестовал. Он сдавал решающий экзамен. Категорическое отрицание вины открывало доступ в достойное будущее, все иное лишало этого шанса.
Светлую часть суток он посвящал непосредственному общению с подопечными в усадьбе. Незадолго до восхода небесного светила покидал их, запирался у себя в кабинете, где жестокой изнурительной борьбой с самим собой заполнял лунные вечера. Перед возвращением Валентины спускался в гостиную. В темноте ждал ее прихода. Заслышав ее шаги, включал телевизор. Она не здоровалась, когда заходила в гостиную. С неприязненным видом удалялась на кухню. Вадим вставал, уходил в
