отделан драгоценным камнем разного цвета. Семицветик… На обратной стороне медальона было выгравировано «Мой Рай». – Женщина, – воскликнул Панкрат, заметив ее реакцию. – Красивая, че ты у меня такая… либо орешь, либо ревешь… Я ж приятное хотел сделать. Праздник организовать, подарок подарить. Нравится?
— Очень, – сквозь слезы прошептала Света, потянулась и поцеловала его в макушку.
— Никогда его не снимай. Увижу, что не носишь, прибью. Так и знай!
— Ваня, я тебя…
Она не успела договорить. Панкрат положил голову ей на колени, дотронулся губами до выпирающего живота, и прошептал малышу внутри:
— Ты у меня обязательно родишься… всех порву, но ты появишься на свет… слышь меня, пацан?
И Света догадалась, к чему был устроен весь этот неуклюжий праздник. Мужик, который изначально стойко узнал о не рождённом ребенке, просто сорвался и, как умел, пытался забыться. Слезы полились из ее глаз с пущей силой. Панкрат негромко засопел, устроившись у ее ног, а она продолжала нежно гладить его по голове. Более получаса просидели вот так на кухне. Не хотелось его будить. Не хотелось подниматься. Грустно, но одновременно слишком хорошо было. Осторожно потянулась к торту, пальцем захватила немного крема, и попробовала его. Вкусно, хоть Панкрат был прав: надпись на торте была отвратительно кривой. Но Света счастливо улыбнулась. Нет, что ни говори, это был самый лучший день рождения в ее жизни…
Глава 15
На следующий день Михеева поехала в СИЗО. Необходимо было уладить бюрократические вопросы, прежде чем Акулова выпустят на свободу. Она встретилась с клиентом и сообщила, что буквально через пару дней он сможет вернуться домой. На лице у Бориса Акулова не дрогнул ни один мускул. Со стороны казалось, ему вообще все равно, что будет дальше. Но Михеева не обманывалась. Как только жестокий хищник выйдет на волю, он возглавит организацию дедов, а значит, снова прольется чья-то кровь. Ей не нравилось такое положение дел, но Свету никто не спрашивал. Сильные мира сего просто пользуются услугами других людей, и решают все по-своему. Такие как Михеева либо помогают им, либо оказываются за решеткой или в гробу. Сэ ля ви. Свете уже давно надоело быть игрушкой в руках бандитов, средством их выхода на свободу. А значит, после рождения ребенка ей придется что-то менять в своей жизни.
Охранник тюрьмы, который сопровождал ее наружу, вдруг повел Михееву совершенно иным путем.
— А почему мы идем так? – спросила она. – Я заходила по другому коридору.
— Приказ сверху, – беспечно отмахнулся охранник. – В том крыле ремонт начинается.
— Прямо сегодня? Сейчас?
— Угу. Только я не пойму, на хрена этим зэкам вонючим условия лучше делать?
— Это люди, вообще-то.
— Да животные они. А на них деньги налогоплательщиков тратятся. Вот с моей зарплаты налоги снимают, – рассуждал угрюмый охранник. – Получается, тварей этих кормлю? От своих детей забираю кусок хлеба. Разве это справедливо?
Они шли по каким-то странным лабиринтам, постоянно куда-то заворачивали, заходили в такие места СИЗО, о которых Света даже не слышала. Плохо освещаемые пустые коридоры, проходные комнаты, в которых они не встречали ни одной живой души.
— Послушайте, сбавьте темп, пожалуйста, – попросила Света. – Мне тяжело за вами бегать.
— Ой, простите, – быстро среагировал охранник. – Че-то я не сообразил. Водички хотите? – он протянул ей пластмассовую бутылку.
— Да, спасибо. – Света сделала пару глотков. Отчего-то вода ей показалось горьковатой. Она присмотрелась в темноте к бутылке. – А почему она такая мутная? – едва успела спросить она, как ее голова закружилась, в глазах потемнело, и Света оперлась о стенку, так как ее ноги стали быстро слабеть.
— Вы пейте-пейте, – сказал охранник, ухватив стремительно слабеющую Свету за подбородок и уже насильно вливая в нее воду.
— Что вы мне подмешали? – последнее, что прошептала Света, прежде чем ее глаза закрылись.
Она не знала, сколько проспала, но, когда очнулась, увидела небогато обставленную комнату. Стала оглядываться и за окном заметила незнакомый деревенский пейзаж. Кругом было так необычно тихо, что Света даже поежилась от пугающей обстановки. Голова была еще тяжелой. Она попыталась встать, но ее руки и ноги оказались привязаны к стулу толстой веревкой.
— Звони Назару, она очнулась, – поблизости раздался громкий голос уже знакомого ей охранника.
— Где я? – с трудом спросила она, так как ее губы не слушались, а во рту сильно пересохло.
— Еще водички? – противно хохотнул мужчина-конвоир. – Хотя Назар будет против. Хочет, чтобы ты, сучка, до конца все прочувствовала.
Перед глазами все непривычно плыло. Света с силой зажмурилась, затем резко распахнула веки, пытаясь придать взору четкость изображения.
— Предупреждаю сразу, орать бесполезно. Тебя никто не услышит.
— А смысл орать? – спокойно сказала Света. – Вы мне рот сразу залепите.
— Мы тебе, шлюшка, рот совсем иначе затыкать будем, – сказал второй мужчина, войдя в комнату, и почесал между ног. Они переглянулись с первым и громко, мерзко заржали.
— А где еще трое? – спросила Света. Странно, она должна была испугаться. По идее это жутко, остаться одной во власти этих животных. Но к своему удивлению, Михеева не чувствовала страха. Даже испытывала необъяснимое облегчение, от того, что скоро все закончится. С тех пор как всплыла правда о матери, о желании Назара расквитаться с отцом – мучительное ожидание, неизвестность, ежедневные поиски – давили на нее с невероятной силой. Но сегодня всему наступит конец. Вне зависимости от исхода событий Михеева перестанет быть титаном, держащим на своих хрупких плечах небесный свод. На себя ей почему-то было плевать с высокой колокольни. А ребенок… что ж! Машка работала в очень хорошей клинике. Уже бывали случаи, когда врачи успевали вытащить дитя из мертвой матери, и он выживал. Главное, чтобы Свету нашли вовремя, а собственная судьба ее уже мало волновала.
— А тебе что, сучка, не терпится приступить к своим прямым обязанностям? – засмеялся
