Важнейшей частью распорядка является удачно выбранное для молитвенного правила время. Известная подвижническая заповедь Исаака Сирина гласит: «Всякая молитва, произносимая тобою ночью, да будет пред очами твоими важнее всех дневных деяний»{314}. И не одним только отшельникам и пустынникам рекомендовано для молитвенных занятий темное время суток, но всем тщательно подвизающимся. «Лучше всего
{253}
отбывать сей урок ночью», — наставляет свт. Феофан начинающего делателя, желающего приступить к молитве Иисусовой.
О предпочтении ночного времени для молитвенных занятий пишет в своих «Наставлениях о молитве и трезвении» свт. Иоанн Златоуст: «Будем приучать себя к тому, чтоб прилепиться к молитве и молиться и днем, и ночью, особенно ночью, когда никто не докучает делами, когда улегаются помыслы, когда вокруг все безмолвствует и ум полную имеет свободу возноситься ко Врачу душ. Если блаженный Давид, царь вместе и пророк, столькими озабоченный и утомляемый делами, полночь посвящал молитве… то мы, частную и немногодельную проводя жизнь, что можем сказать в свое оправдание, не поступая так, как он?.. Не для того дана ночь, чтобы мы всю ее спали и бездействовали… Тогда [ночью] душа бывает чище, легче и бодрее, бывает особенно способна воспарять и возноситься горе; самый мрак и совершенное безмолвие много располагают к умилению. Преклони же колена, воздохни и моли Господа твоего быть милостивым к тебе. Он особенно преклоняется на милость ночными молитвами, когда ты время отдохновения делаешь временем плача… Для чего Сам Христос провел на горе целую ночь (Лк. 16:12)? Не для того ли, чтобы подать нам Собою пример? Будем же подражать Ему, хотя отчасти, чтобы не напрасно украшаться именем Его»{315}.
Иоанну Златоусту вторит свт. Игнатий: «Темнота ночи закрывает предметы от любопытных взоров, тишина безмолвия не развлекает слуха. В безмолвии и ночью можно молиться внимательнее. Господь избирал для молитвы своей преимущественно уединение и ночь», чтобы и мы «последовали Его примеру. Господу, для него Самого, нужна ли была молитва?.. Многие благоговейные христиане, в особенности иноки, совершают очень продолжительное вечернее правило, пользуясь тишиною и мраком ночи… В те часы, в которые слепотствующий мир предается буйным и шумным увеселениям, рабы Христовы плачут в тишине своих келий, изливая усердные молитвы пред Господом»{316}.
При чтении Иисусовой молитвы может возникать искушение спешкой, когда человек невольно начинает торопиться, чтобы побыстрее пройти положенное число сотниц. Этим, конечно, ослабляется внимание, рассеивается ум. Во избежание непроизвольной спешки признано полезным отказаться от счета и ограничивать правило не количеством молитв, а определенным промежутком времени. Насколько прост этот способ, настолько же эффективен, и подвижники часто пользовались им, отводя на правило нужное количество часов.
Старец Феодосий Карульский в своем дневнике записал: «Правило свое я… сократил на две тысячи молитв, или двадцать четок, по времени
{254}
около двух часов. И правило молитвенное отселе я буду совершать, несмотря на количество молитв или четок, а [устанавливая] время, какое требуется для совершения их, и это для того, чтобы иногда, гоняясь за количеством положенных молитв, не поспешить в ущерб качеству молитвы. При наблюдении же одного времени легче избежать этой нашей человеческой немощи»{317}. А в жизнеописании Иосифа Исихаста встречается такой эпизод: «Туда [в пещеру] он удалялся каждый вечер и оставался там в течение шести часов после захода солнца, непрестанно повторяя молитву… Чтобы добиться точности распорядка, он брал с собой будильник… так что звонок [через шесть часов] означал завершение ежедневного правила»{318}.
Отказ от подсчетов благотворен не только в отношении молитвы, он с пользой применим и к другим подвигам. Назидательный пример являет монах Мартирий Глинский[110], имевший правилом «полагать бесчисленные земные поклоны, которых никогда не считал, и другим при наставлении говаривал: „Когда кладешь поклоны, не считай их, вот и не будешь думать, сколько положил… не будут беспокоить тщеславные помыслы. Бог все видит и знает, а нам-то для чего знать“»{319}.
«При совершении правила и поклонов никак не должно спешить, — пишет свт. Игнатий, — должно совершать и правила, и поклоны с возможною неспешностью и вниманием. Лучше менее прочитать молитв и меньше положить поклонов, но со вниманием, нежели много без внимания». Позаботься «не столько о количестве молитвословия, сколько о качестве его, то есть о том, чтоб оно было совершено со вниманием, и, по причине внимания, чтоб освятилось и оживилось сердце молитвенным умилением и утешением». А для этого потребна рассудительность при соизмерении своих возможностей с назначаемым правилом. О разумном подходе к делу святитель напоминает неоднократно: «Избери себе правило, соответствующее силам… Правило для человека, а не человек для правила. Оно должно способствовать человеку к достижению духовного преуспеяния, а не служить бременем неудобоносимым, сокрушающим телесные силы и смущающим душу. Тем более оно не должно служить поводом к гордостному самомнению, к пагубному осуждению и унижению ближних. Благоразумно избранное молитвенное правило, соответственно силам и роду жизни, служит большим пособием для подвизающегося о спасении своем… Избрав для себя соразмерное силам и душевной потребности молитвенное правило, старайся тщательно и не-упустительно исполнять его, — это нужно для поддержания нравствен
{255}
ных сил души твоей, как нужно для поддержания телесных сил ежедневное в известные часы достаточное употребление здоровой пищи»{320}.
В письме к знакомой монахине святитель пишет: «Относительно правила вашего, нахожу нужным, чтоб вы читали как кафизмы, так и каноны, равно и молитву Иисусову, произносили слова помедленнее, напрягая больше внимание, чтоб ни одно слово не было произнесено без внимания»{321}. Многие, говорит в своих поучениях свт. Игнатий, произносят Иисусову молитву «с величайшею поспешностью, заботясь только о исполнении положенного числа их [молитв]. Таким образом моления они не допускают молитве проникнуть в сердце и произвести свойственное ей действие, заключающееся в умилении… Действие на душу продолжительной, но невнимательной молитвы подобно действию обильного дождя на железную крышу, с которой сбегает вся вода, в каком бы количестве она ни пролилась… Напротив того, внимательную молитву можно уподобить благотворному дождю, орошающему засеянное поле… При поспешном чтении вниманию нет места. Молитва, лишенная внимания, лишена сущности своей, лишена жизни. Тогда бывает она подобна телу, оставленному душою, — не благоухает она смирением, не восходит к Богу… Доставим нашей молитве два свойства: внимание и покаяние… Эти два свойства имела молитва блаженного мытаря. Проникнутый сознанием своей греховности, он не находил в делах своих никакой надежды на получение спасения, видел эту надежду в едином милосердии Бога»{322}.
Свт. Феофан в письме к известному валаамскому подвижнику — схимонаху Агапию пишет: «Скорое читание заученных молитв, конечно, нехорошо; а ведь это же в вашей же власти; как заметите это, прекращайте и начинайте читать неспешно. Мера для читающих молитвы по молитвеннику или на память: имейте понимание и сознание читаемого, так читайте, чтоб все читаемое сознаваемо было. Этим и скорость определяйте»{323}.
Говоря о вредоносной спешке, расстраивающей молитвенное дело, уместно вспомнить слова великого молитвенника — праведного Иоанна Кронштадтского: «Можно ли молиться с поспешностью, не вредя своей молитве? Можно тем, которые научились внутренней молитве чистым сердцем. В молитве надобно, чтобы сердце искренно желало того, чего просит; чувствовало истину того, о чем говорит, а чистое сердце имеет это как бы в природе своей. Потому оно может молиться и с поспешностью, и в то же время богоугодно, так как поспешность не вредит истине (искренности) молитвы. Но не стяжавшим сердечной молитвы надо молиться неспешно, ожидая соответствующего отголоска в сердце после каждого слова молитвы. А это не всегда скоро дается человеку, не при
{256}
выкшему к молитвенному созерцанию. Поэтому редкое произношение слов молитвы для таких людей должно быть положено за непременное правило. Ожидай, пока каждое слово отдастся в сердце свойственным ему отголоском…
Если я молюсь устами или читаю, то многие слова не ложатся на сердце, я двоюсь, лицемерю; устами выговариваю одно, а на сердце другое; уста говорят истину, а сердечное расположение не согласуется со словами молитвы. А если я молюсь внутренне, сердцем, то, не обращая внимания на выговаривание слов, я сосредотачиваю его на содержании, на силе их, приучая сердце постепенно к истине, и вхожу в то самое расположение духа, в каком написаны молитвенные слова, и таким образом приучаюсь мало-помалу молиться духом и истиною… У многих причетников, бегло читающих, образуется совершенно ложная молитва: устами они как будто молятся, по всему зришь их аки благочестивых, а сердце [их] спит и не знает, что уста говорят. Это происходит оттого, что они торопятся и не размышляют сердцем о том, что говорят… Помните, что ни одно слово даром не пропадет в молитве, если от сердца говорится: каждое слово Господь слышит, и каждое слово у Него на весах… Господь отвечает на каждое желание сердца, выраженное в словах или не выраженное…
