- На год задержались, да, Дар-Халем? И показываешь малыша не в Хаяросе, а на мало кому интересном домашнем турнире. Есть причины? С ним что-то не так?
Отец Хетти сбросил фамильярно положенную на плечо руку лорд-канцлера.
- Не твое дело, Эсиль. То, где и когда я вывожу своих парней на арену, имеет отношение не к дворцовой политике, а к боеспособности Аккалабата. Это мой огород, и не лезь.
- Ну-ну-ну-ну, — канцлер вовсе не выглядел оскорбленным или обескураженным. Казалось, ему было даже весело. Руку, которую так раздраженно стряхнул с плеча Дар-Халем, он тотчас же запустил в недра орада и извлек оттуда средних размеров кинжал с уменьшенной рукоятью.
- Оцени-ка.
Лорд Дар-Халем, все еще насупленный, протянул руку: вещица явно была из мастерских Дар- Кауда, а значит, внимания стоила. Взвесил на ладони, проверил баланс, пару раз рубанул с силой воздух, утопив рукоять вместе с гардой в огроменном своем кулачище. Подтвердил одобрительно:
- Вещь. Сыну купил?
- Да, — глаза лорд-канцлера потеплели. — Сид, подойди сюла, познакомься с лучшими мечниками Аккалабата — старым и новым. Или старым и молодым, как тебе нравится.
Беленький мальчик, тут же прервав разговор с кучкой сверстников в темно-лиловых орадах, послушно направился к Дар-Халемам. Знакомство явно его не интересовало, со старыми друзьями было занятнее. Хетти, все время разговора молча сидевший у отцовских ног на траве, тоже нехотя поднял голову. Ему вполне хватало для общения братьев, даже иногда хотелось сбежать подальше от шумного Ко. Никакие новые лица в окружении семилетнего Хетти не предусматривались. Они просто были ему не нужны. Тем более этот. в серебристом ораде. Подошел и стал пялиться. Хетти не любил, когда на него пялились, да и волновался перед первым турниром, поэтому в ответ на вежливое приветствие «серебристого» буркнул что-то нечленораздельное, достал кинжал и стал чистить им ногти. Сид недолго постоял над ним, словно надеясь хоть на какую реакцию, покрутился вокруг старших даров, вернувшихся к разговору, и, углядев на другом краю поляны высокую женщину в переливающемся на солнце атласном черно-малиновом платье, пустился к ней со всех ног. Хетти ревниво следил, как женщина, наклонившись, развела руки и Сид с разбегу зашмыгнул в ее объятия. «Ну и пускай, ну и подумаешь.» — подумал Хетти.
Турнир он тогда с легкостью выиграл. Финал вообще продолжался нисколько — так быстро разобрался Хетти с одним из Дар-Умбра, что ничего не запомнил. Ничего, кроме восторженных светлых глаз, следивших за ним с трибуны. Кроме того, что их обладатель бежал к нему после боя так же, как утром к матери, поскальзываясь на мокрой траве (во время последних боев прошел дождь), и, не добежав трех шагов, встал нерешительно, словно сообразив, что делает что-то не то. посмотрел исподлобья на Хетти, пробормотал:
- Поздравляю! — и хотел было уже повернуться, но остановленный Хеттиным искренним «Спасибо!» и уставшей, но твердой рукой, ухватившей его за локоть, вдруг развернулся и порывисто обнял, и не сказал, а прошептал на ухо, задыхаясь от радости — так, будто выиграл не чужой мальчишка Халемов, а его родной брат:
- Знаешь. это было так здорово. так великолепно! Ты лучше всех, ты самый лучший, действительно!
И Хетти было приятно. Единственным, что омрачало радость, был скептический взгляд лорда Дар- Эсиля, восседавшего на почетном месте за веревочным заграждением. Взгляд, которым лорд- канцлер словно поклялся сопровождать Хетти вечно.
Но сейчас верховный маршал Аккалабата пол своего дариата отдал бы за то, чтобы вернуть этот взгляд. Чтобы услышать голос, холодый, как водопад Эль-Зимбера и звонкий по-молодому — угрожающий, приказывающий, жалящий. В мертвую пустоту смотрят глаза лорд-канцлера из-под спутанных волос, глухо, как из-под земли, звучит его голос. Голос — отдельно, слова отдельно.
- Значит, она умерла от твоей руки. Мерзавец.
- Я не мог ей позволить убить меня. Аккалабату.
- Ему всегда что-нибудь нужно.
Странно слышать эти слова от лорд-канцлера Аккалабата. Хетти проходит на середину комнаты, без приглашения плюхается в кресло. Если с этим безжизненным старцем разговаривать бесполезно, так же, как с отцом в последние дни, то жалеть его маршал Аккалабата не намерен. Десяток витиеватых росчерков на огрызках пергамента, которые один за другим извлекает лорд Дар-Халем из карманов орада, это все, что ему сейчас нужно. Нужно Аккалабату.
- Нельзя закалить клинок в ледяной воде Эль-Зимбера… Оооо… дела совсем плохи.
Отец тоже в какой-то момент начал общаться с помощью старых пословиц и цитат из военных легенд эпохи Лулуллы. Чем больше нужны были Хетти его советы, тем туманнее становились обрывки древней мудрости, которые прежний лорд Дар-Халем предлагал сыну в ответ.
Если этот пошел той же дорожкой… то нет нам с Сидом прощения за то, что мы сотворили. Нет. Не так. То я должен сделать все, что могу, для того, чтобы наша любовь не стала последним ударом, от которого рухнет Империя. Кипящий котел в Виридисе, кимны под стенами Хаяроса и. главный враг Империи на ее троне — королева, которую не интересует ничего кроме расправы над соучастниками мятежа. Завтра в столицу должны привезти Эллу с мужем и младшим сыном. Значит, сегодня вечером меня не должно быть в столице. Я способен убить свою сестру в честном бою, но я не собираюсь присутствовать при пытках и казнях ближайших родственников. И я хвост демона Чахи засуну в глотку тебе, лорд-канцлер, если ты не возьмешься за перо в ближайшие пять минут.
Лорд-канцлер тем временем никакого интереса к бумагам, появившимся на столе, не проявлял. Уставился взглядом в окно, на обледенелые крыши Хаяроса, на облака, примерзшие к шпилям храма святой Лулуллы, и бормотал себе под нос древние вирши. Выглядел он при этом как мощи приспешников упомянутой королевы, которые демонстрировались в ее главном храме в День слияния лун. Хетти всегда был уверен, что, доведись ей с поднебесного сверкающего престола увидеть эти ошметки, прародительница аккалабов была бы жутко разочарована и вряд ли признала бы близкое знакомство с теми, кто возвел ее на трон и поэтому превратился в такого рода святыни. Хетти решил подняться и врезать.
- Что, малыш Хетти, нелегко чувствовать себя палачом? — с неожиданным оживлением поинтересовался лорд-канцлер, когда Хетти оказался у него за спиной.
- Я только исполнил тот смертный приговор, который подписали ей Вы, лорд-канцлер, — голос Хетти сочился ядовитым почтением. — Конечно, когда Вы перестали летать в Умбрен, Вам уже трудно было заметить, как быстро начало ухудшаться умственное состояние Койи. Государственные дела занимали все Ваше время, не оставляя ни малейшей возможности задуматься, как чувствует себя выброшенная Вами из жизни женщина. Еще бы! Вы, единственный из даров Аккалабата, за более чем десять веков его существования, кто трансформировал целых четырех деле (Вашу первую жену я позволю себе включить в список). Такое разнообразие возможностей! Такой богатейший выбор! Такая бездна эмоций и ощущений! Куда уж тут помнить о том, что обычно деле бывает единственной! Или о том, чем платят за свою деле! Вы — единственный, кто ничего. никого не отдал, чтобы получить.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
