— Мамочка, прости! Дел было просто невпроворот. И учеба, и ученики… Лишний раз перекусить и то некогда. А самое главное, я познакомилась с замечательным человеком. И сегодня переехала к нему жить!
— Лялька, ты совсем сумасшедшая! Почему молчала? Мы же с отцом имеем право знать, с кем встречается наша дочь, — с укоризной в голосе начала отчитывать Лялю мама.
— Конечно, имеете, — осеклась Ляля. Тут ей в голову пришла отличная мысль. — Знаете что? Я вас с ним завтра познакомлю! Вы когда домой с работы придете?
— Ой, дочка, все так неожиданно! — засуетилась Алла Николаевна, явно обрадованная. — Сейчас соображу. — И она что-то забубнила себе под нос. — Ну в шесть мы приходим, потом надо накрыть на стол. Ляль, думаю, в восемь я буду готова.
— Договорились! Значит, в восемь мы у вас. И, мам, я тебя очень прошу, не надо королевских приемов. Хорошо?
— Хорошо, — согласилась Алла Николаевна. — Но свой фирменный пирог я испеку обязательно.
— Отлично! — одобрила предложение мамы Лялька.
Теперь все действительно было отлично. Ляля принялась осваиваться в квартире: быстро развесила в шкафу одежду, расставила в ванной косметику, аккуратно убрала в тумбочку учебники и нотные тетради. Андрей, как хозяин, тут же составил целый список вещей, которые ему для Ляли необходимо было купить. Разбирая сумки, она заметила, что, хотя в холостяцком жилище царил некоторый творческий беспорядок, хозяин явно не забывает об уборке: раз в неделю его квартиру посещала домработница. Андрей же неоднократно акцентировал Лялино внимание на том, что он не «чистоплюй какой-нибудь» и на чистоте не помешан.
Ближе к ночи Ляле удалось справиться с содержимым последнего чемодана, и она с удовольствием растянулась на диване. Но тут же вскочила, чтобы помочь Андрею приготовить немного запоздавший праздничный ужин. В этой квартире кухня была чуть ли не больше комнаты и очень напоминала столовую: огромный дубовый стол, тяжелые подсвечники, шкафы со столовыми приборами. Ляля немедленно принялась за сервировку. Она с детства любила симметрично расставлять тарелки, аккуратно складывать салфетки и любоваться делом рук своих. Папа шутил: из Ляльки, мол, отличная официантка получится. А Алла Николаевна поощряла дочкино «хобби». Вот почему уже через десять минут стол выглядел не хуже, чем в дорогом ресторане. Белоснежная скатерть, канделябры, ведерко со льдом, в котором охлаждается шампанское, стройные ножки бокалов, пламя свечей, отражающееся в хрустале…
К глубокому Лялиному удивлению, выяснилось, что Андрей прекрасно готовит. В ответ на ее похвалы он лишь пожал плечами:
— Джановна, я два года один живу. Что же мне, с голоду помирать? Не такая это сложная наука…
Поразил Лялю и хороший вкус Андрюши. В доме не было кричащих картин или аляповатых украшений. Андрей не признавал никаких «заменителей»:
— Лучше три года копить на настоящую вещь. Все равно дешевку через месяц выкинуть придется.
Посуду он явно выбирал тщательно. Здесь были дорогой фарфор, серебряные ложки и вилки. Лялин любимый не принадлежал к числу снобов, которые красивые вещи ставят на стол лишь по великим праздникам. Он вообще не понимал, что значит слово «роскошь». Столовым серебром тут пользовались каждый день, не думая о его стоимости. Точно так же обходились с хрусталем и фарфором. Причем немалая часть Андреева богатства была уже по нечаянности перебита — им самим или многочисленными гостями. Но в таких случаях Андрей только махал рукой и покупал новый набор бокалов или тарелок.
По кухне разносился вкусный запах фаршированный утки. Это чудо кулинарного искусства Ляля торжественно извлекла из духовки, и голодная парочка села за стол. Все было настолько вкусно, что первые десять минут слышен был лишь стук вилок. Дожевывая сочный кусочек, Ляля подняла палец вверх, чтобы еще раз похвалить Андрея за старания. Сам Андрей, немного утолив голод, открыл бутылку шампанского и наполнил бокалы.
— Ну что, давай выпьем за твой переезд, — предложил он. — Мне хочется верить, что это надолго.
Ляля поднесла свой бокал к бокалу Андрея, они соприкоснулись с мелодичным звоном. Сама она шампанское просто обожала и теперь с удовольствием наслаждалась приятным вкусом. Девушка всерьез увлеклась этой процедурой, и вскоре ее бокал опустел. Андрей же отпил лишь несколько глотков.
— Ты почему не пьешь? — удивилась Ляля.
— Шама — вражеский напиток, от него пучит. Я больше по конинке врезаю! — Андрей встал из-за стола и достал из бара бутылку дорогого коньяка. — Сколько раз пытался на что-то другое перейти, но ничего не запрыгивает. Вот только от коньяка наутро не токсикозит.
— Андрюш, я смотрю на тебя и на все это. — Ляля обвела рукой кухню и стол. — Что-то не стыкуется! Ты такой большой, грозный и… — Она замялась.
— Грубый? — усмехнувшись, подсказал Андрей.
— Нет-нет, просто… А мебель, вещи, посуда — все утонченное такое, миниатюрное, красивое. Честно говоря, я себе твой дом по-другому представляла.
— Понимаешь, Люда, я хоть и босяк по жизни, но говно от конфетки отличать умею. И деньгами, которые зарабатываю, свои ляжки не грею. Деньги — они на то и деньги, чтобы жить красиво. Может, некоторым слаще спится, если они в банке лежат, но это их личное дело. А я трачу бабки, пока тратятся. От жизни надо удовольствие получать!
Ляле нравилось слушать Андрея. Его словно окружала аура уверенности и спокойствия. Именно про таких людей говорят «с ним как за каменной стеной». При этом Андрей был совершенно не похож на принца, которого она обычно рисовала в своих девичьих мечтах. Ей виделся некий стройный, воздушный юноша с мечтательным взглядом, стихами на устах и тонкими, нежными пальцами пианиста. Однако в Андрее она увидела большее: силу не столько физическую, сколько душевную. Он являлся цельной личностью и никогда не стал бы никому подчиняться. В свое время у Ляли не получилось стать хозяйкой собственной судьбы. И теперь ей предстояло научиться этому у Андрея.
Они все говорили и говорили. Свечи догорели, и Андрей с Лялей решили перебраться в гостиную, на уютный диван перед камином. Как Ляля мечтала об этом моменте! Андрюша умело развел огонь, и они несколько минут просто сидели, обнявшись, в интимном полумраке и любовались на бешеную пляску пламени.
Ляля давным-давно не верила ни в какую романтику. Она слишком долго продавала себя. Нередко ей приходилось проявлять особую изобретательность в постели у требовательных клиентов: то строить из себя влюбленную школьницу, то превращаться в гетеру-соблазнительницу. Этот театр давно девушке наскучил. И потому теперь ей хотелось просто сидеть в объятиях Андрея всю ночь, и чтобы ничего такого… Пригреться в мужских руках и уснуть.
