Сибири. Основной его заслугой автор видел разработку дальнейшего плана изучения региона, в частности осознание необходимости анализа дел Сибирского приказа[1057]. Это задачу частично решил Н.Н. Оглобин, выпустивший в 1895–1901 гг. «Обозрение столбцов и книг Сибирского приказа». Эта работа показала, как много неизученного архивного материала осталось[1058]. Именно анализ проблемы на основе новых архивных документов – главный принцип работ Бахрушина по истории Сибири. Историографический очерк сыграл важную роль в эволюции научно-исторической литературы о Сибири. По мнению В.Г. Мирзоева и А.М. Дубровского, историк стал основоположником историографии Сибири как самостоятельной дисциплины[1059].
Второй очерк освещал пути в Сибирь. Автор скрупулезно проследил направление движения русских путешественников, промышленников, колонистов и т. д. Тщательное рассмотрение вопроса было связано не только со слабой изученностью проблемы, но и с основной целью исследователя – осмыслением истории сибирской колонизации. В этой связи направления проникновения русских в Сибирь представлялись крайне важными для изучения. Бахрушин разделил продвижение колонистов на два этапа: проникновение за Урал и в Восточную Сибирь. Подводя итоги, автор писал: «Легко усмотреть, что условия передвижения по этим путям мало отличались от тех, которыми задолго до открытия Сибири русскими их предки – славяне – расселились по Восточно-Европейской равнине…»[1060]. Иными словами, историк видел преемственность между разными этапами русского колонизационного процесса. По меткому замечанию А.М. Дубровского, историко-географический аспект сибирской истории привлекал Бахрушина в наибольшей степени. Интерес в этой области шел от занятий с М.К. Любавским[1061].
Процесс освоения Сибири виделся историку следующим образом: «… Русское продвижение… происходило двумя способами. Впереди, из года в год ходившие на промыслы купцы и охотники проторивали дорогу, постепенно обраставшую промышленными слободками и зимовьями. Вслед за ними шел крупный предприниматель, обосновывался во вновь открытых землях и, пользуясь как базой основанным им в пограничных областях городком, продолжал захват территории»[1062]. Таким образом, автор отдавал приоритет в освоении региона торгово-промышленному населению. В значительной мере стимулом продвижения в Сибирь стал возросший в XVI в. на европейских рынках спрос на пушнину. Первые попытки проникновения русского государства в регион автор относил ко второй половине XV в. Но только с середины XVI в. эти попытки приобрели планомерный характер[1063]. Историк подчеркнул заслуги Строгановых в деле колонизации зауральских земель[1064]. Поход Ермака Бахрушин расценивал как яркий момент в истории. Он «расшатал» Сибирское царство, но «сам по себе не привел к прочным результатам»[1065]. В XVIII и первой половине XIX в. отмеченные выше тенденции продолжились. Купцы и промышленники продолжали оставаться главным двигателем освоения Сибири. Свой очерк Бахрушин довел до середины XIX в., когда на смену феодализму пришел капитализм, что способствовало изменению форм заселения и экономической эксплуатации сибирских богатств.
Отметим, что монография стала во многом итоговой работой историка. Она как бы венчала те систематические исследования сибирской истории, которые проводил ученый. Именно в ней наиболее отчетливо была представлена его концепция торгово-промышленного освоения Сибири, формировавшаяся, видимо, еще в дореволюционное время и окончательно сложившаяся в 1920-е гг. Его теория отвергала взгляд на «сибирскую эпопею» как завоевательные походы русского государства. Данный подход долгое время пользовался непререкаемым авторитетом. В дальнейшем появились новые подходы. Так, ученик Бахрушина, В.И. Шунков, выдвинул концепцию крестьянского освоения Сибири[1066]. В дальнейшем Н.И. Никитин выступил против противопоставления вольной и правительственной колонизации. С его точки зрения, они шли параллельно, причем роль в ней «государевых людей» была чрезвычайно велика[1067]. Несмотря на то что взгляды Бахрушина были во многом скорректированы современной наукой, его работы стали толчком к дальнейшим исследованиям проблемы.
Историографы по достоинству оценили заслуги Бахрушина перед сибириведением. А.М. Дубровский, писал, что монография позволила по-новому взглянуть на сибирскую историю: «Традиционная идея о роли колонизации в истории России приобрела в его работах новый смысл. Заселение Сибири не только порождало новые экономические явления, но и само было порождением хозяйственной жизни страны»[1068]. О.Н. Вилков считал, что для того времени концепция Бахрушина носила явно прогрессивный характер[1069]. Проведя историографический анализ сибиреведческого наследия Бахрушина, Н.Г. Башарина сделала вывод о «несостоятельности мнения о преувеличении С.В. Бахрушиным значения промысловой колонизации в присоединении и первоначальном освоении Сибири»[1070]. Частично согласился с ней И.Н. Никитин: «Конечно, концепция С.В. Бахрушина упрощала, слишком схематизировала сложный и многогранный процесс первоначального освоения Сибири русскими людьми, но думается, что для раннего этапа колонизации в своей основе она была верной»[1071]. Последняя трактовка представляется наиболее точной.
К этим мнениям остается только присоединиться, хотя необходимо добавить, что ракурс исследования, предложенный Бахрушиным, возник не на пустом месте. В Московской исторической школе в данный период наблюдается смещение интереса от правительственной колонизации к вольной. Причем последней отдается приоритет в освоении территории России. Такая позиция проявилась в работах Готье, который отошел от своей первоначальной точки зрения о главенствующем значении роли государства в освоении юга, а также в работах Веселовского и Яковлева. Даже в работах традиционного сторонника правительственной колонизации М.К. Любавского произошли изменения в сторону признания приоритета вольной колонизации[1072]. В этом смысле работы Бахрушина по истории Сибири, где освоение этого региона рассматривается не как процесс завоевания, а как процесс вольного освоения, органично вписываются в эту тенденцию. Впрочем, надо отметить, что некоторые современные исследователи считают, что значение вольной колонизации региона было сильно преувеличено. Так, историк В.Д. Пузанов, проанализировавший роль военного фактора колонизации, считает: «Без участия Русского государства, в лучшем случае, вольная колонизация могла бы привести к образованию нескольких русских поселений на севере Сибири, имеющих торговое и промысловое значение. Южные и центральные части Западной Сибири остались бы в этом случае совершенно без русского влияния»[1073]. Таким образом, можно констатировать, что вопрос о колонизации русскими Сибири продолжает сохранять свою спорность и актуальность.
Статьи и книги по истории Сибири поставили Бахрушина в ряды наиболее авторитетных историков страны. Но это заслуженное положение в скором времени было перечеркнуто начавшимися репрессиями.
3. Обобщающие работы Ю.В. Готье и С.Б. Веселовского
Значительное место в творчестве историков «старой школы» стали занимать научно-популярные и обобщающие работы. Так, Готье считал, что в сложившихся условиях нормальными исследованиями заниматься нельзя, поэтому надо сосредоточиться на осмыслении того, что уже было наработано. По такому же пути пошел и Веселовский.
Магистральным направлением научной деятельности Готье в 1920-е гг. стало написание итоговых для него работ по археологии. Увлечение молодости позволяло изучать вопросы, находящиеся на значительном временно м удалении от современности, а значит – и более безопасные. В 1925 г. он публикует монографию по
