Лев понимает, чего именно требует мое тело. Раскаляет, накрывая своими ладонями полушария. Сжимает плоть увесистую.
- Твою, ж… - транслирует возбужденно, а после ртом левый сосок страстно накрывает.
- Ох… - сжимаюсь вся бесконтрольно, пока влажный язык изучает мою грудь изнывающую.
Боже как жадно... Как грязно и… беспощадно.
- Ммм, кончу сейчас, какая ты сладкая! – перебирается на другую грудь. Мнет. Облизывает. Кусает.
Я вскрикиваю и издаю ряд громких всхлипов, а он не останавливается. Что пальцами, что губами – ласкает на максимум. Так возбуждает, что, кажется, я готова лишь от его действий достигнуть пика необходимого.
- Лев… Господи… Го-о-осподи… Ле-е-ев… - не выдержав натиска лопатками на столешницу укладываюсь. За собой его тяну.
Лев как разъярённый зверь рычит и с новым подходом припадает губами к пылающей плоти. Я вздрагиваю, ожидая чуть ли не укуса, но от контрастной нежности перетряхивает, едва не ломает. Внутри что-то взрывается безжалостно, пока мой зверь продолжает ласкать губами и руками… А я под кайфом распадаюсь.
Все…
Мои глаза автоматически закрываются, я ощущаю, как нежный, но в то же время требовательный язык, проскальзывает по ребрам и в пупок погружается.
- Всю тебя испробую. Вылежу каждую клеточку твоего шикарного тела.
Озабоченно пошло приподнимает мои ноги и стопы вдруг твёрдость под собой обретают, ровно там же, где лежу и я.
Совсем теряюсь, когда горячий рот перемещается к паху, оставляя влагу своей слюны на моей чувствительной коже. Мамочки! Вскрикиваю, от соприкосновения языка с мокрой плотью и выгибаюсь, замирая пока в наряженных икрах не появляется колющая судорога.
- Боже… - отражаю тоном свое состояние, прерываясь лишь на бурные глотки будоражащего воздуха – Продолжай… Продолжай, Лееев…
И он продолжает. Именно так как требует тело. Проходится настойчивым языком по мягкой плоти и намеренно сцепляется с чувствительным розовым бугорком.
Ох, черт…
Кто бы мог подумать, что в таком мизерном органе прячется такая лавина удовольствия, которая способная ума лишить, до беспамятства? Однако смею заверить, что далеко не каждый обладает умением его правильно простимулировать до оргазма умопомрачительного. Это утонченное искусство, которым Темный Лев, как оказывается, владеет безукоризненно.
Понимаю это, когда изумительный язык Темного вырисовывает по истине изощренные узоры на моей изнывающей плоти. Понимаю, чувствуя необъяснимое удовольствие, от которого случается раковая, безумная химическая реакция. Меня в прямом смысле, пьянит мой оборотень. Словно он сам чем-то напичкан, что и меня вводит в состояние неизменного сознания.
Сейчас я – далеко не я… Что-то невообразимое, необъяснимое, и уникальное творится с моим организмом. Я схожу с ума от голода. Таким одуряюще-вкусным… Таким нереально-желанным, ощущается Темный.
- Чистейшее наслаждение! – нежные губы целуют, жадный язык танцует, руки страстно ласкают, и я хнычу, когда он останавливается.
Все тело жаждет разрядки. Зудит невыносимо и, господи боже мой… Лев пальцы подключает. Трогает истекающую возбуждением плоть. До искр перед глазами.
- Моя девочка… Нежная, сладкая малышка… Как же башню рвет от тебя… - хрипит Темный, продолжая доводить до исступления. Я очень близка к оргазму. Он уже взял начало в районе первого шейного позвонка и вниз сползает медленно. Не могу настроить фокус. Перед глазами разноцветные блики мелькают.
- О, боже… - мурашками обливаюсь, - О, боже… - предательски содрогаюсь, - О, боже… - в спине прогибаюсь и… - Дааа!
В пыль рассыпаюсь.
- Твою ж мать! – сквозь одуряющую пелену слышу восхищение Темного. Он хищно наслаждается видом моего сокрушительного оргазма.
Плавит меня дополнительно. Гладит дрожащее тело, превращая меня в нечто тяжелое, искрящее и в то же время парящее.
Я готова умереть, лишь бы это не прекращалось.
И, мне кажется, я нашла тот единственный ответ на вопрос, что терзал меня так яростно.
Я позволю себя укусить, а дальше будь что будет и это больше не обсуждается.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Лев
Твою мать…
Сам позорно кончаю, вклиниваясь членом меж ее алых истерзанных мной складочек.
Чееерт… вы только посмотрите, как ее сказочно накрывает!
Я же ее теперь буду постоянно языком насиловать. Трахать до улетных сиплых стонов. Подсел на пожизненно лицезреть ее распад на молекулы.
Вот так, малышка! Не перестаю касаться ее изгибов изящных. Успокаиваю ее кожу, собираю крупные мурашки. Это я заставил ее в наслаждении извиваться. На кухонном островке, который отныне, станет моим излюбленным местом для завтраков.
Бля… Какое тело шикарное и податливое. Как извивается лишь от моих прикосновений. Сутками готов его разглядывать. Боготворить. Ласкать. Лизать. Гладить.
Прокладываю дорожку из поцелуев вверх, пока Романова дыхание свое восстанавливает. Млею от того, что ее дрожащие пальчики в мою шевелюру забираются.
- С пробуждением! – это уже в ее губы вдыхаю. Целую. Целую. На себя перетягиваю. В кровать уложить ее хочу, а точнее на коленочки перед собой поставить. – Ты такая красивая! – в объятиях нежных сжимаю.
- Боже, мне кажется, я пол жизни своей забыла… - прячется в мою шею и, бл… улыбается.
Сука, как меня всего от счастья распирает, помогите!
- Не против еще пару годиков забыть, Рината? – спрашиваю ласково и оставляю очень нежный, еле весомый поцелуй на ее искусанных губах.
- С радостью, Темный… С радостью!
И сама целует лихорадочно. Подбородок. Скулы. Шею. Ключицу.
- Ложись на животик, - шепчу в ее ушко. Сам почти не дышу, в таком предвкушении нахожусь, что все тело немеет разом.
Рината хитро губу свою закусывает, взгляд на мой пах опускает и возбужденный, судорожный вздох извлекает.
Член, и без того колом стоящий, сию же секунду дергается в воздухе и пружинит демонстративно, а моя скромница, Романова, от пошловатого зрелища, полыхать начинает.
Да боже ты мой! Как мне нравится ее в краску вгонять.
- Давай, Рината, - усмехаюсь кивая, - На животик ложись.
Секунда – и ее попка моим взглядом обливается. Вторая – я эту потку ладонями накрываю. Третья – мои влажные поцелуи нежную кожу покрывают.
Это вообще законно, сходить до такой степени с ума по ее телу?
В каком-то опьяневшем состоянии ее ласкать продолжаю. Попку, бедра, поясницу, позвонок, лопатки, затылок… - всю ее языком облизываю. Своей слюной помечаю. Хочу, чтобы вечно мною пахла. Одержимо.
- А теперь, приподними свою попку и разведи пошире ножки, - командую, покусывая ее чувствительную мочку.
Бля… какой вид! Это, мать вашу пожизненные кандалы, поверьте.
- Расслабься, сладкая! – вклиниваюсь меж ее раздвинутых ножек, возбуждение ее по всему члену размазываю. Охренеть какая мокрая… А как пахнет? Держите меня семеро… - До утра буду тобой наслаждаться, забудем с тобой на время слово «сон» и…
Резко проскальзываю в ее тугую дырочку.
Чееерт! Волны интенсивного удовольствия, которые проходят сквозь мое тело, заставляют позорно содрогаться. Вот так, блядь, сразу - на старте. Просто, потому что оказался внутри нее. Внутри своей пары. Своей. Труднообъяснимо, но, черт возьми, это гораздо больше, чем физическое вторжение. Это, мать вашу, Армагеддон вездесущий. Разрыв всех одуряющих чувств и эмоций. Затем полное их слияние. Все в нее. В мою пару.
Она снова дрожит от вторжения. Только и я не меньше и думаю, она заметила бы это не начни я ритмично двигаться.
Ощущения такие сильные приваливают, что, мне кажется, будто я в ней впервые. А если подумать так оно и есть, ведь наш первый раз мало можно назвать запоминающимся сексом. Мы в буквальном смысле, просто чувства свои синхронно перемалывали. Боролись за жизнь. Много их было на двоих. Еле вытащили.
А сейчас происходит нечто космическое. Все протащил с гордостью, вплоть от развратных прелюдий, до проникновения чувствительного. И блядь, я уверен, никогда в жизни лучше интима с собственной парой - не почувствую.
