– Я больше не думаю, что наш первоначальный план развертывания будет работать, Шуламит,– сказала она вслух.
– Я хотела бы иметь право не согласиться с вами, мэм,– кисло ответила Онассис. Коммодор была невысокой, не особенно тяжелой, но с пышными изгибами брюнеткой с тем, что, вероятно, на Старой Терре называлось «Средиземноморский тип лица». Она также была весьма привлекательной, несмотря на ее нынешнюю задумчивость и недовольный угрюмый вид.
– В то же время, адмирал,– указал Коннер, – адмирал О'Мэлли направил запрос прислать ему еще больше единиц в регион Моники, чтобы заменить его как можно скорее.
– Согласна, Джером. Согласна,– кивнула Мишель. – На самом деле, я думаю, вы и я обеспечим отправку Первого Подразделения как можно скорее. Я думаю теперь, что мы должны нанести «визит вежливости» на Монику как можно быстрее, а затем обосноваться – или, по крайней мере, отправить пару наших кораблей – постоянно на Тиллермане. И здесь мы подходим к нашим основным изменениям наших первоначальных планов для Шуламит .
Она вернула взгляд обратно Онассис.
– Вместо разделения вашего подразделения и отправки его поддерживать связь с различными системами здесь, в Секторе, я думаю, мы будем нужны прямо здесь, на Шпинделе.
– Вряд ли я достигну многого, припарковавшись здесь, на орбите, мэм,– указала Онассис.
– Может быть, нет. Но не зависимо от того достигнете вы чего-нибудь или нет, вы будете делать то, что только что стало важным – держать мощную, сосредоточенную силу прямо здесь, под рукой адмирала Хумало. Мне нужно быть там, на Монике, просто на всякий случай. В то же время, однако, адмирал Хумало нуждается в мощной флотской воинской единице, которую он может использовать в качестве пожарной команды, если что-то пойдет не так, когда я буду далеко. И вы, за ваши грехи, являетесь вторым по рангу офицером эскадры. Что означает, вы вытянули короткую соломинку. Ясно?
– Ясно, мэм.– Онассис улыбнулась коротко и мрачно. – Я сказала, что хотела бы не согласиться с вами, и я это делаю. В смысле, хочу. Но, к сожалению, не могу.
– Я знаю, вы хотели бы что-то делать … более активно, – сочувственно сказала Мишель. – К сожалению, те, кто ждет на орбите, они также служат, и это то, что вы будете делать прямо сейчас. Надеюсь, как только контр-адмирал Оверстейген достигнет передовой, я смогу свалить это на него. Ведь тогда,– она улыбнулась немного злобно,– он будет вторым по рангу офицером Десятого Флота. Который будет просто идеальным для того, чтобы оставилять его здесь, в центральной позиции всякий раз, когда меня приспичит шататься где-то еще, не так ли?
Онассис улыбнулась, и капитан Лектер придушила смешок. Но потом Мишель посерьёзнела.
– Я действительно предпочитаю не иметь никаких дополнительных сюрпризов из дома, пока буду далеко, Шуламит. Это не обязательно означает, что их не будет. Если это произойдет, я ожидаю, что вы дадите адмиралу Хумало и баронессе Медузы все преимущества собственного мнения и идеи. Это понятно, а?
– Да, мэм.– Онассис кивнула и Мишель осторожно не кивнула в ответ. Это было почти близостью, достигнутой в разговоре с Онассис, но несмотря на ее растущее уважение к Аугустусу Хумало, она продолжала лелеять некоторые сомнения в его заинтересованности чисто военным пониманием. Она скорее ожидала, что эти сомнения умрут естественной смертью в не слишком отдаленном будущем, но пока они были – это одна из ее обязанностей, чтобы быть уверенной, что он получит самый лучший совет, какой она может дать для него, лично или по доверенности.
– Очень хорошо,– сказала она, проверяя часы. – Время обеда. Я попросила Вики и других капитанов и их старших помощников присоединиться к нам, и намерена сделать его рабочим. Я также намерена рассказать всем из них, как я рада степени готовности подразделений, которой нам удалось достичь. Нам все еще далеко от идеала, но находимся в гораздо лучшей форме, чем были, и я ожидаю, что улучшение продолжится. И я хорошо знаю, что должна поблагодарить каждого в этом отсеке за счастливое состояние дел. Таким образом, все вы, считайте себя похлопанными по спине.
Ее подчиненные улыбнулись ей, и она улыбнулась в ответ, а затем уперлась обеими руками о столешницу и рывком стала на ноги.
– И на этой ноте, я думаю, что мне послышалось как салат Кобба назвал мое имя. И поскольку я услышала, было бы учтиво пойти и позволить ему найти меня.
ГЛАВА 19
Айварс Алексович Терехов плавно перетек из переходной трубы своего бота в причальный отсек КЕВ «Черная Роза» под щебет боцманских дудок. Он выпустил поручень и, аккуратно приземлившись за линией палубы, отдал честь офицеру причального отсека, когда бортовая звуковая система объявила: «Гексапума» прибыла!»
– Разрешите взойти на борт, мэм? – спросил он офицера.
– Разрешение получено, сэр, – ответила лейтенант, и капитан Винченцо Тервиллиджер, командир «Черной Розы», сделал шаг вперед, чтобы пожать руку Терехова в приветствии.
– Добро пожаловать на борт, Айварс.
– Спасибо, сэр, – сказал Терехов своему старому другу, а затем протянул руку невысокому стройному человеку в униформе вице-адмирала Мантикоры.
– Капитан Терехов, – спокойно произнес вице-адмирал О'Мэлли.
– Адмирал.
Терехов отпустил руку О'Мэлли и окинул взглядом причальный отсек линейного крейсера. Он всегда считал, что «Черная Роза» – необычно поэтическое название для линейного крейсера Мантикоры, но ему это всегда скорее нравилось. И причина, по которой флагман О'Мэлли носил это название, состояла в том, что оно – как и название тяжелого крейсера самого Терехова – было занесено в Список Чести КФМ, как одно из имен, которые будут сохранены навечно в эксплуатации. Возможно, это и было одной из причин, по которой он решил прибыть на борт и пообщаться с О'Мэлли и Тервиллиджером лицом к лицу вместо того, чтобы просто отправить им – и всей системе Моники – прощание по комму.
Мыслями он вновь вернулся на три месяца назад, когда прибыли первые ремонтные корабли Хумало, а затем и ремонтные корабли эскадры поддержки О'Мэлли, после того, как вице-адмирал прибыл, а Хумало должен был вернуться на Шпиндель. И все для того, чтобы «Колдун» и «Гексапума» получили достаточный ремонт для возвращения домой на Мантикору своими силами. В целом, он пробыл на Монике порядка четырех стандартных месяцев, и это походило на целую жизнь.
Фактически, это была целая жизнь для слишком многих других людей. Или конец целой жизни, во всяком случае, подумал он мрачно, еще раз вспоминая ужасающие потери, которые наскоро собранная «эскадра» понесла здесь. Мы сделали работу, но, Боже, это стоило намного больше, чем я когда-либо мог вообразить! Даже после Гиацинта.
– Итак, вы наконец готовы, капитан, – произнес О'Мэлли, вновь вернув его в настоящее, и он кивнул.
– Да, сэр.
– Представляю, как вы будете счастливы вернуться домой.
– Да, сэр, – повторил Терехов. – Очень счастлив. «Эриксон» и другие ремонтные корабли проделали отличную работу, но «Гексапума» все еще нуждается в услугах хорошей верфи.
Что, подумал он, было ничем иным, как правдой. И по крайней мере, в отличие от более старого и еще в большей степени поврежденного «Колдуна», «Гексапума» их получит. Ему не нравилось думать о том, сколько времени это займет, чтобы вновь вернуть ее в строй, но, по крайней мере, она должна вернуться. Чего нельзя с уверенностью сказать о «Колдуне». Это еще не было официально – и не будет, пока он не будет подвергнут диагностике дома, на одной из космических станций, – но он заслужил несколько лучшую долю за то, что сделал здесь, однако, был всего лишь слишком старым, слишком маленьким и устаревшим, чтобы оправдать стоимость ремонта.
– Ну, капитан, – кивнул вице-адмирал, протягивая руку еще раз, – я уверен верфь сумеет быстро вернуть ее строй. Мы нуждаемся в ней – и в вас – на службе. Бог в помощь, капитан.
– Спасибо, сэр.
Терехов пожал руку, затем отстранился и отдал честь. Дудки завопили еще раз, стороны разошлись на исходные позиции, и он плавно перетек в переходную трубу.
Он быстро проплыл трубу, кивнул бортинженеру и обосновался на своем месте, словно скинув накопившееся с плеч, и бот начал плавно отходить от стыковочных узлов, располагавшихся ниже носовых подруливающих устройств. Мысленно вновь пробежав свое краткое посещения флагмана, он снова спрашивал себя, почему нанес тот визит лично. Он сомневался, что и в правду когда-либо будет в состоянии ответить на тот вопрос, хотя его нынешнее чувство удовлетворения и говорило ему, что это было правильное решение.
Он глубокомысленно нахмурился, пристально рассматривая на проекционном экране, как бот выходил на безопасное расстояние от «Черной Розы», чтобы таки запустить уже свой импеллерный клин и, быстро ускорившись, отправиться назад, к ожидавшей «Гексапуме». Оба судна находились на стоянке на своих парковочных орбитах не столь далеко друг от друга, отделенные всего лишь тройной шириной импеллерного клина большего из них. Хотя и по-прежнему оставались все еще слишком далеко друг от друга, чтобы их относительный размер можно было оценить человеческим глазом, но Терехов ощущал знакомый прилив гордости, когда «Гексапума», по мере приближения к ней бота, постепенно увеличивалась в размерах. И пусть его судно было «всего лишь» тяжелым крейсером, но оно принадлежало классу «Саганами-С». Весом в 483 000 тонны, по размеру оно было почти наполовину меньше «Черной Розы». По общему признанию, оно было намного меньше по сравнению и с более новыми линейными крейсерами КФМ, но оно по-прежнему оставалось силой, с которой стоило считаться… что оно и окончательно продемонстрировало четыре месяца назад здесь, на Монике.
