– Ты не думаешь, что, учитывая прошлый опыт, монти в этот раз настоят на полном разоружении? – спросил Альбрехт.
– Я думаю, что именно это я бы и сделал на их месте, – вставил Бенджамин прежде, чем Дэниэл смог ответить. – С другой стороны, скажем так, ну выдвинут они свои требования, и что из этого!? Ты действительно думаешь, что даже Мантикора могла бы запретить Хевену развивать свою секретную программой перевооружения? Пусть не сразу, а лишь по истечении времени. Я даже не сомневаюсь, что кто-то, кто уже однажды смог отстроить абсолютно секретный судостроительный комплекс и исследовательский центр, сделает это вновь. Для нас это было бы лучшим вариантом развития событий, и, несмотря на все, я не думаю, что Хевен сможет восстановиться до того, как мы будем готовы выступить. И мне видится, что и Мантикора пойдет, по крайней мере, на скромное такое сокращение своего актива кораблей стены, как только Хевен будет поставлен на колени.
– Не думаю, что они пойдут на это, учитывая всевозрастающее давление в Силезии и Талботте, – отметил Альбрехт.
– Все возможно, – Бенджамин пожал плечами. – Проблема в том, что все, что мы можем сейчас предпринять, сводится к досужим домыслам, и у нас нет достаточной информации – или достаточного точек проникновения, особенно это касается монти, чтобы получить достаточно информации для наших проекций.
– Предположи, что гипотеза Дэниэла точна, – сказал Альбрехт. – Меня волнует, может ли что-либо представлять существенную угрозу «Устричной Бухте»?
– Нет, – выпалил Бенджамин. – Вряд ли диапазон или контроль за огнем могли бы нанести нам вред в том, что касается «Устричной Бухты», отец, и нет абсолютно никаких доказательств, что кто-либо еще и где угодно, даже монти, имеет хотя бы отдаленное представление о двигателе паука. Если они не знают об этом, то все их шансы предотвратить «Устричную Бухту» фактически равны нулю. Другое дело, если они уже знают о двигателе паука и если у них есть время, чтобы развить, своего рода контрмеру, то это было бы очень… досадно для нас при ведении любых затяжных военных действий.
– Таким образом, лучшим сценарием развития событий для нас будет сокрушить монти до того, как они запустят это в общее развертывание, – рассуждал вслух Альбрехт.
– Да, было бы очень неплохо, – осторожно согласился Бенджамин.
– Вы могли ускорить «Устричную Бухту»?
– Незначительно, отец, – покачал головой Бенджамин с выражением человека, который услышал то, что так боялся услышать. – Двигатель паука – полностью новая технология. Дэниэл и я думаем, что мы протестировали все «от» и «до» на предмет возможных ошибок, но, как я и сказал тебе прежде, мы все еще на стадии прототипа. Технически, я предполагаю, «Акулы» – военные корабли, но их первичная функция – всегда служить испытательными полигонами и тренировочными судами, не ударными единицами. Я не вижу способа, которым мы могли бы произвести достаточно много из новых аппаратных средств, чтобы ускорить «Устричную Бухту» намного быстрее, чем уже запланировали.
– Понимаю, – выражение лица Альбрехта слишком уж походило на Бенджамина, чтобы стало уж слишком очевидным, что он ожидал это услышать, и на сей раз была его очередь пожать плечами. – В этом случае, я думаю, что все, что произошло в Ловате, подталкивает нас к повторению операции на Монике, но уже с другими действующими лицами и другими декорациями, и так быстро как только сможем, не правда ли?
ГЛАВА 20
– Вы хотели меня видеть, Альбрехт?
Альбрехт Детвейлер оторвался от созерцания сахарно-белого пляжа, простиравшегося за окнами его роскошной резиденции, сосредоточившись на темноволосой, вызывающе татуированной женщине, перешагнувшей порог.
– Да, я полагаю, что действительно хотел, – он небрежно склонил руку, указыв на одно из кресел перед его столом.
Изабель Бардасано повиновалась бессловесной команде, приземлившись с определенным, почти опасным изяществом, закинув нога на ногу, пока он шел назад от окна до своего кресла. Выражение ее лица поражало своей сосредоточенностью, и он, в который раз, задумался над смертоносностью за ее… красивым фасадом.
Бардасано принадлежала одному из «молодых домов» Мезы, что объясняло татуировки и изощренный пирсинг на теле. Молодые дома представляли «новое поколение» корпоративной иерархии Мезы, сознательно выпячивающее яркий образ жизни, щеголяя его богатством и властью под носом добродетельно ханжеской галактики. Очень немного членов этих домов были посвящены в истинные планы Мезы по ряду причин. Основной причиной было то, что богатство, чувство привилегированности и высокомерие, которые лежали в основе их яркости, сознательно поощрялись, как еще один признак чрезмерности и общего вырождения «Рабсилы». Было еще более необходимо, чем когда бы то ни было, отвлечь внимание от действий Согласия Мезы теперь, когда момент кульминации так быстро приближался, и «молодые дома» исполняли свое предназначение по полной. Конечно, образ жизни их представителей также делал их намного более уязвимыми для действий убийц Одюбон Баллрум. Это было прискорбно, но все искомые генотипы были сохранены в других носителях, и, в конечном итоге, все это стоило того с позиции сбивания с толку. И если это также убеждало остальную часть галактики, что Меза в целом еще больше утопала во власти гедонистических сибаритов и бесполезных трутней, тем лучше.
Но некоторые из тех «гедонистических сибаритов» были совсем не бесполезными трутнями, и Бардасано был главным примером. Фактически, она была ГЛАВНЫМ примером. Генотип Бардасано выделялся, по меньшей мере уже шесть поколений, интеллектом и безжалостной решимостью. Конечно, к несчастью, было и несколько досадных и непреднамеренных черт, что однажды уже привело к серьезному пересмотру последних модификаций на предмет отката к более ранней точке. Однако, положительные черты были настолько сильны, что, вместо этого, была введена коррекционная программа, и Изабель была живым примером того, насколько успешным это было. Конечно, пришлось нивелировать влияние двух из ее непосредственных предшественников, когда их врожденная жестокость сделала их только излишне честолюбивыми для впитывания чего-либо хорошего, но УМНЫЕ амбиции, должным образом умеренные, всегда оставались полезной вещью, как сама Бардасано и демонстрировала. И если все еще и оставалась некая тенденция к беспорядочным сексуальным связям и умеренно социопатические наклонности, ничего из перечисленного не являлось серьезным препятствием, особенно для кого-то, чьей экспертной областью были тайные операции. Безусловно, и их нужно было нивелировать ближайшие одно-два поколения, если линия Бардасано собиралась вернуть назад постоянный альфа-статус в пределах Согласия, что Изабель прекрасно понимала.
Между тем, она была, вполне возможно, лучшим специалистом по тайным операциям, которого Уравнение произвело, по крайней мере, за последние сто стандартных лет. Детвейлера забавляло, как те, кто не входил в самый внутренний круг Уравнения, часто лелеяли сомнения относительно здравомыслия Бардасано, особенно, когда это стало вопросом ее отношения к нему. Факт оставался в том, что в пределах звездных линий Мезы было известно, что Бардасано была, по сути, и отобрана по причине ее кажущейся беспечности с ним, что только добавляло к ее репутации… некую недосказанность и обеспечивало ценным дополнительный уровень защиты, когда он или один из его сыновей нуждались в ее услугах. Когда он вглядывался в нее, сидящую напротив себя, то проигрывал, в который раз, в уме соображение, не подкинуть ли ей пищу для размышлений, ведь помесь генотипов Бардасано и Детвейлера в свое время оценивалась, но была отклонена. По крайней мере, пока.
– Ну, – выдохнул он, откидываясь немного назад на своем кресле, – должен сказать, что, по крайней мере пока, все – и устранение Вебстера, и, конечно, операция «Крысиная Отрава» – складывается как нельзя лучше. Безотносительно от того, какие новые сладенькие пушечки монти, похоже, придумали.
– Пока, – кивнула она, но Альбрехт почуствовал намек в голосе и прищурился.
– Что-то из этого касается лично вас?
– Да… и нет, – ответила она.
Он слегка качнул пальцами в бессловесном знаке продолжать, и она лишь пожала плечами.
– Пока, и в ближайшей перспективе, все складывалось точно так, как мы и хотели, – сказала она. – Я не намекаю на то, что они сделали в Ловате, как понимаете. Это вне моей экспертной области, и я уверен, что у Бенджамин и Дэниэл уже запрягли своих людей, которые вкалывают над решением данной проблемы круглые сутки. Если любому из них понадобится моя помощь, я уверена, что они поставят меня в известность. Но, отстраняясь от этого, похоже, что мы извлекли все, что хотели из убийств. Монти – или, по крайней мере, большинство из них – не сомневаются, что за всем эти стоит Хевен; саммит был пущен под откос; и все похоже на то, что нам удалось углубить недоверие Елизаветы к Причарт еще глубже. Мне не вполне нравится, что мы должны были организовать обе операции в таких жестких временных рамках. Мне не нравится импровизация, Альбрехт. Тщательный анализ и доскональная подготовка служили нам по полной слишком хорошо и слишком долго, чтобы я была счастлива до уссачки, независимо от того, что бы там ни думали другие из Стратегического Совета.
