Железный век, по мнению античных философов, был со всех сторон плох, кроме одного: скоро он должен был завершиться. Отдушину предоставляла вера в великий цикл.
После Железного века вновь наступит Золотой. Он уже близок. Мелодичный перезвон его золотого хронометра в кармашке бархатной туники расслышали Сенека и Овидий. Но спустя четыре столетия оказалось – то звенели на горьком полынном ветру наконечники гуннских стрел.
Исчезли эллины и римляне. С ними ушла из Европы вера в великий цикл. Она вернулась только вместе с возрожденческим перечитыванием античной классики, а позднее пришли с Востока индуизм, буддизм и даосизм – три великих столпа философии смерти-возрождения, кругов и циклов.
Но мы, потомки ярлов и конунгов, и вы – потомки христиан из Галлии, Ретии, Саксонии – никогда больше не проникнемся этой верой по-настоящему. Мы знаем только, что есть нескончаемый Железный век и нескончаемый полет души вперед и ввысь, в пустоту и безвременье.
Так ли это?
Нет, оставим Четыре Века и преодоление западной душой великого круга Четырех Веков неистовому гению Освальда Шпенглера. Все, что происходит после изобретения бездымного пороха и пулемета «максим» – это не Век. Не эпоха, не эра.
Мы живем в пору раздробленного времени, ткань которого сплетена из лакун и червоточин, сезонов и межсезонья. Мы живем не по годам «от основания Города», как измеряли время римляне, и даже не по годам «от Рождества Христова», как нам самим кажется. «В лето „Форда Миллениум Классик“, в лето „Магнума-204“ – так следует писать в хрониках, если только они еще ведутся в монастырях.
Наше время состоит не из Веков, а из сезонов. Они безымянны, ибо кратковременны. Стиля больше нет, есть только мода. Мода не держится дольше одного-двух сезонов.
Только оружие не выходит из моды никогда.
И если бы кто-то спросил меня, как назвать наше ароматное соцветье дней, я бы назвал его Сезоном Оружия».
Олаф Триггвассон. «Страннее, чем рай»
Глава 13
ОХОТА НА «СНАРКА»
1
Сон Августина не был похож на обычные сны.
– Саама – не наркотик и не галлюциноген. Саама – это эссенция. Препарат, который помогает человеческому сознанию продлиться за пределы бренной плоти. Не больше и не меньше.
Он сразу узнал голос Хотоя, но откуда он доносится, в какой точке бесконечномерного пространства сновидения находится мудрый якут – понять не смог. Августина окружала липкая, жидкая, непроглядная темнота.
– Тот, кто не умеет работать со своим сознанием, тот, кто принимает сааму впервые или из расчета насладиться новым пьянящим забвением, будет в лучшем случае разочарован. В худшем – испуган.
Августин догадывался об этом. К счастью, его собственный опыт общения с саамой не был разочаровывающим. Да и пугающего в нем было куда меньше, чем в стремительных перебежках на линии огня.
– Так будет, ибо непосвященному нужен поводырь, нужен опытный спутник, который мог бы провести его мимо обманных видений и цветастых галлюцинаций к выходу за двери восприятия. Можно называть это шаманским путешествием между мирами. Странствием души по граням иных измерений. Полетом ведьмака верхом на духе воздуха или нисхождением Данте кругами ада под водительством Вергилия. До некоторой степени все это будет правдой. В исключительных случаях проводником может стать и саама. Но ты не относишься к числу тех счастливчиков, к которым она желает проявить особую благосклонность.
Августину показалось, что голос Хотоя изменился и теперь принадлежит какому-то другому, незнакомому человеку. Да и стиль изложения больше напоминал Олафа Триггвассона. В подобной манере была написана знаменитая библия Виртуального Мира – «Страннее, чем рай».
«Да знаю я, знаю!» – хотел выкрикнуть Августин, но обнаружил, что из его распахнувшихся, не по-человечески удлиненных челюстей исторглось лишь яростное шипение: «С-с-с-с-с-с-с-с-с-с…»
– Но самое главное, молодой берсерк, заключается в том, что знакомство с саамой меняет посвященного необратимо. Это не стакан мухоморового самогона, который можно проглотить, изблевать и после того остаться таким же хмурым дегенератом, каким был раньше. Для посвященного под руководством учителя принять сааму означает то же самое, что для змееныша – вылупиться из яйца.
С громким хрустом разошлись трещинами неведомые препоны, которые застили его взор. В глаза, лишенные век, хлынул свет, показавшийся запредельно ярким.
Лейтенант сетевой полиции Августин Депп увидел, как над его головой медленно поднимается полифертиловая крышка виртуальной капсулы.
Над ним склонилось чье-то озабоченное лицо. Несколько секунд потребовалось Августину, чтобы понять: да это же он сам!
От изумления Августин расшипелся пуще прежнего. Но молодой человек, которым являлся он сам, Августин, явно не замечал его.
Судя по тому, что тот, второй Августин, расстегивал рубашку, он сейчас как раз собирался улечься в капсулу и отправиться на очередное шестичасовое дежурство в Русский сектор Виртуальной Реальности, в бесконечно далекий и в то же время удивительно близкий нарисованный Амстердам. Город хорошей жизни, веселых факиров, очаровательных девушек и бравых солдат Герцогства Белее.
Но больше всего Августина смутило то, что Августин, горой, склонившийся сейчас над виртуальной капсулой, был похож на драгстера-неудачника после основательной передозировки.
Августин-второй был небрит и отечен. Под его глазами лежали два больших синюшных полумесяца. Рот был имбецильно приоткрыт, нижняя губа подрагивала.
«Где я?! – в ужасе подумал Августин. – В Виртуальной Реальности, в Утгарде, во сне?»
Первый вариант отпал сразу же. В Митгарде не было ни его квартиры, ни человека, имеющего его, Августина, внешность.
То, что открылось его взору, те ощущения, которые он испытал сейчас, делали более правдоподобной версию об Утгарде.
Когда два дня назад он впервые в жизни попал в Утгард, его сознание было беспощадно трансформировано хаотическими потоками неотфильтрованных информационных импульсов. Тогда ему уже пришлось один раз «пробудиться» в собственной виртуальной капсуле, хотя спустя несколько мгновений выяснилось, что его впечатления не имеют ничего общего с действительностью, – пребывание в Утгарде продолжалось!
Тогда он чудом прошел по волоску между психозом и смертью. Сейчас рисковал не удержаться.
«Все-таки сон? Просто сон?!»
К чести Августина, даже находясь в аватаре сновидения, имеющем вид небольшого змееныша с прозрачными слизистыми крылышками, он быстро нащупал спасительную догадку: саама!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
