Лавку, занимающую первый этаж двухэтажного дома, нашел быстро. Когда зашел внутрь, практически уткнулся носом в прилавок.
– Заходите, будьте добры, – пророкотал стоявший за ним толстяк с гривой седых волос. – У нас есть все, что пану угодно.
Тут продавец не преувеличивал. Лавчонка была забита товаром. В одном из углов высились стойки с одеждой, другой занимали ящики с посудой, в центре располагались стеллажи с бытовыми приборами и инструментами. Рядом с прилавком стоял шкаф с лекарствами, а за спиной толстяка висели полки, уставленные блоками памяти с музыкой и фильмами.
Для Голыне магазин был чем-то вроде торгового центра.
Семен купил острый короткий нож, две упаковки бактериальных повязок, капсулу анестезирующей пены, две пачки салфеток и зеркальце. Продавец ничем не показал, что удивлен, равнодушно сложил покупки в пакет и пророкотал «Насхледаноу» на прощание.
– Насхледаноу, – ответил Радлов.
Он спустился обратно к железной дороге и зашагал в сторону центра Праги. Когда станция исчезла из виду, огляделся и принялся карабкаться вверх по склону очередного холма к вершине, где лес выглядел особенно густым. Обнаружив в орешнике полянку, скинул рюкзак и разделся по пояс.
На том месте, куда вживили биочип, не осталось даже царапины.
– Эх, была не была, – проговорил Семен. – Надеюсь, что память не подведет, и я найду его быстро…
Достал покупки из пакета. Колпачок на капсуле открутился с негромким хрустом, а анестезирующая пена оказалась желтоватой. Когда полилась на плечо, там занемело, кожа потеряла чувствительность.
Стиснув зубы, Радлов взял нож и сделал первый надрез. Боль ощутил, но какую-то тупую, словно от удара. После второго стало хуже, но Семен торопливо расширил рану. С помощью салфеток промокнул кровь. Зеркальцем поймал солнечный зайчик и направил его в щель, прорезанную в собственной плоти.
Биочип, похожий на крохотного полупрозрачного паучка, виднелся на самом дне раны.
– Вот он, гад, – когда снова взялся за нож, боль усилилась. Показалось, что рука охвачена огнем. – Сейчас я его…
Пришлось еще раз промокнуть кровь, и Семен начал ковыряться в разрезе. Терзал себя, стараясь не думать о том, чем именно занимается, помнить только о цели, которой нужно достичь…
«Паучок» вывалился из раны и упал в траву, где и затерялся. Радлов поспешно схватил капсулу и вылил на рану остатки анестезирующей пены. Боль утихла. Потом тщательно вытер плечо салфетками и налепил сверху бактериальную повязку.
Под ней разрез не загноится и зарастет гораздо быстрее.
Когда стал одеваться, выяснилось, что левой рукой Семен пользоваться может, но каждое движение сопровождается болью. С некоторым трудом натянул майку, куртку от костюма.
– Ну вот, теперь куда лучше, – пробормотал он, запихивая все, что осталось после «операции», в один из карманов рюкзака. – По крайней мере, одним наблюдателем меньше…
Внимательно осмотрел поляну – не оставил ли каких следов, и пошел обратно к путям. Возникла мысль вернуться к станции и сесть на ближайшую электричку до Смихова. Но Радлов подумал, что и так примелькался в районе Голыне, и решил идти дальше.
Миновал дачный поселок, вытянувшийся вдоль железной дороги, и вновь оказался посреди леса. На ходу разрез сначала заболел сильнее, но затем боль перешла в чесотку.
Семен перепрыгнул небольшой ручеек, справа впадавший в тот, за изгибами которого следовала железная дорога. Уловил донесшийся из чащи хруст – словно под чьей-то ногой сломалась ветка. Остановился и прислушался, обратил внимание, что птицы на поросшем лесом склоне молчат.
На хлопок выстрела Радлов отреагировал до того, как его разум осознал, что именно случилось. Прыгнул в сторону, боль точно когтями рванула левый бок. Упал на землю. Вскочил и, не обращая внимания на льющуюся из новой раны кровь, помчался к железнодорожной насыпи, за которой можно укрыться.
Вторая пуля прошла мимо, третья просвистела над головой, когда Семен перескочил через ручей, пути и шлепнулся на колючий гравий. Ободрал руки и слегка потревожил разрез на плече.
Вернулась боль, заныло так и не зажившее до конца бедро.
– Очень даже неплохо, – донесшийся из леса голос принадлежал Курту Янкеру. – Бегаешь быстро, но это тебе не поможет. Следует признать, что в этот раз ты попался. Шансов нет.
– Справился с твоими химерами, одолею и тебя! – крикнул Радлов в ответ.
– Зверюшки были изготовлены в Швейцарии. Их гибель сильно меня огорчила, – в голосе эсэсовца не звучало и тени печали. – Столько денег потрачено зря. Но ты сам понимаешь, что мне эти твари не чета?
Стало ясно, откуда недобитый фашист взял химер. Швейцария – единственная из стран Европы, что не присоединилась к Боннской конвенции. Более того, альпийская республика дала убежище нескольким ученым, не желавшим прекращать исследования в области генетики.
– Понимаю… – обреченно просипел Семен.
Шансы он оценивал трезво. Да, одолел двух химер. Но сверхчеловека с боевым опытом, навыками и оружием победить мог только чудом. Оставалось лишь бежать.
– Как вы меня нашли, интересно? – крикнул Радлов, а сам торопливо пополз, укрываясь за насыпью.
Если удастся незаметно убраться подальше, можно будет встать в полный рост, и тогда посмотрим, кто быстрее бегает.
– Иногда полезно иметь в команде медиума, – ответил Янкер, и голос его прозвучал значительно ближе. – Вы, рациональные мыслители, всегда отвергали иррациональное, и это вас погубит. А ну замри!
Семен перекатился в сторону. Пуля взрыла гравий там, где он только что лежал. Штандартенфюрер СС обнаружился на насыпи, довольный, улыбающийся, с большим и каким-то угловатым пистолетом в руках.
– Хорошо, – проговорил он. – Теперь ты в моих руках. Стоит признать, что так долго я не охотился никогда. Вот…
Не дожидаясь конца речи, Семен поднялся и метнулся туда, где за зеленью серели стволы плакучих ив. Донесся искренний смех Янкера, прозвучал его крик:
– Беги, беги! Ты сопротивляешься, и это весело!
Радлов споткнулся о кочку и едва не полетел кубарем. С трудом удержался на ногах. Задыхаясь, ворвался под полупрозрачные кроны, зашелестели ветки, полетели сбитые с них листья.
– Замечательно, великолепно! – продолжал издеваться эсэсовец. – Вот эта игрушка у меня в руках называется Хеклер-Кох ю-эс-пи десять. Его малокалиберный, малоимпульсный патрон предназначен для того, чтобы пробивать бронежилеты и каски. Он прошьет любой из этих стволов, как бумагу…
Семен не стал ждать, когда Янкер докажет слова делом. Ринулся в глубь рощи, петляя, словно заяц. В один момент не удержался на дрожащих от усталости ногах. Повалился на раненый бок и ощутил, как в бедро врезалось что-то маленькое, очень твердое.
«Пистолет, – подумал Радлов. – Ведь у меня тоже есть оружие. То самое, что я отобрал у снайпера. Как же я мог забыть?».
– Осторожнее, – Янкер, судя по звуку шагов, приближался неспешно, растягивая момент триумфа. – Никакого порядка в этом лесу, сплошные колдобины. Да еще и ветки всякие под ногами валяются.
Семен поспешно вытащил пистолет, небольшой, с коротким стволом. Бросилась в глаза маркировка на рукоятке, сообщающая, что произведено оружие на территории бывшей России. Поднял его и, когда меж стволов мелькнул черный костюм эсэсовца, выстрелил.
Янкер вздрогнул, схватился за живот.
– Получи, сволочь! – заорал Семен, нажимая на курок повторно. Но сильно дернул кистью, и пуля ушла мимо.
– Ничего себе… – голос штандартенфюрера прозвучал глухо, со сдерживаемой яростью. – Вот уж не ожидал, – он вскинул руку с пистолетом и двинулся вперед. Стало видно, что из-под прижатой к животу руки течет кровь. – Но ничего, ничего…
Радлов вновь перекатился, ударился больным плечом о дерево. В глазах потемнело, в сгустившемся мраке засверкали звезды. Но сумел подняться и избежать очередной пули. Сам выстрелил почти наугад и, судя по раздраженному крику, попал. Не дожидаясь ответа, снова побежал.
То ли эти скачки, то ли раны Янкера мешали тому попадать. Выстрелы звучали один за другим, пули с чмоканьем впивались в стволы, сбивали ветви, свистели, уходя в небеса.
«Когда же у него закончатся патроны?» – думал Семен, слыша хрип в груди и стук загнанного сердца.
– Проклятье, – вслед за этим возгласом донесся глухой щелчок.
– Готово, – прохрипел Радлов. Остановился и побрел назад, больше всего на свете боясь свалиться от усталости. – Эй ты, фриц недобитый, не хочешь сам от меня побегать? Так много веселее…
Рык эсэсовца прозвучал страшнее, чем голодное ворчание химер. Он появился из зарослей, оскаленный, с белым лицом, кровью на костюме и остановившимися бешеными глазами.
– Бежать? Скорее небо упадет на землю!
– Как хочешь, – Семен прицелился, но первым выстрелом промазал.
