– Арик будет здесь с нами. Выдели нам запасную лошадь.
– А как насчет леди Элинор? Вдруг она не выдержит переезда?
– Не выдержит, найдешь какой-нибудь дом и оставишь ее там.
– Ройс, – озабоченно хмурясь, сказал Стефан, – не присовокупляй новых глупостей вдобавок к уже совершенным. Люди Меррика наверняка уже близко.
– Он потратит большую часть дня, пытаясь убедить Гастингса и Дугала, что не повинен в заговоре, потом, потеряв наш след, начнет гадать, куда мы направились. Это займет у него много времени. Скачи в Клеймор и убедись, что все готово к возможному нападению.
Неохотно кивнув, Стефан развернул коня и умчался.
– Заговор? – горячо поинтересовалась Дженни, хмуро глядя на своего неразговорчивого похитителя. – Какой заговор?
– До чего же вы хитрая маленькая бестия, – заметил Ройс, хватая ее за талию и сдергивая с седла. – Вам прекрасно известно, какой заговор. Вы были его участницей. – Он схватил ее за руку и поволок к дверям монастыря, не обращая внимания на тяжелый промокший плащ Дженнифер. – Хотя, – едко добавил он, – мне трудно вообразить, чтобы женщина с таким пламенным темпераментом, как у вас, действительно обрекла себя на жизнь в монастыре вместо брака с мужчиной – с любым, включая меня.
– Я не понимаю, о чем вы говорите! – вскричала Дженни, в смятении гадая, какие новые ужасы могут ожидать ее в мирном монастыре, особенно в этом, казавшемся почти пустым.
– Я говорю об аббатисе из Ландаггена, прибывшей в замок вчера вечером во время празднества в сопровождении небольшой собственной армии, и вы это отлично знаете, черт побери, – отрывисто говорил он, занося кулак и властно колотя в тяжелую дубовую дверь. – Их задержал дождь, вот почему ваш благочестивый брат Бенедикт вынужден был притвориться больным, чтобы отложить церемонию.
Негодование сковало грудь Дженни, она обернулась к нему, гневно сверкая глазами:
– Во-первых, я в жизни не слышала ни о Ландаггене, ни о тамошнем аббатстве. Во-вторых, какая разница, приехала аббатиса или нет? А теперь, – напыщенно проговорила она, – скажите мне вот что: если я правильно понимаю, вы вытащили меня из постели, спустили по стене замка, протащили в грозу через всю Шотландию и привезли сюда потому, что не желаете отложить ни на один день женитьбу на мне?
Дерзкий взгляд ощупал ее обнаженную мокрую грудь, и Дженни мысленно съежилась от презрения, сквозившего в этом взгляде.
– Вы неправильно понимаете, – колко ответил он. – Только угроза смерти вкупе с угрозой разорения заставила меня согласиться вас взять.
Размахнувшись, он с нетерпением грохнул в дубовую створку, которая распахнулась, явив вежливый лик удивленного монаха. Оставив его на какой-то момент без внимания, Ройс уничижительно посмотрел на свою будущую жену:
– Мы здесь потому, что два короля приказали нам со всей поспешностью пожениться, моя милочка, именно это мы и собираемся сделать. Ради вас не стоит начинать войну. Мы здесь также и потому, что перспектива лишиться головы оскорбляет мои чувства. Но самое главное, мы здесь потому, что я ощущаю непреодолимое искушение расстроить планы вашего батюшки на мой счет.
– Вы с ума сошли! – крикнула она, тяжело дыша. – И… вы – дьявол!
– А вы, дорогая моя, – невозмутимо отвечал Ройс, – сучка. – С этим он повернулся к ужаснувшемуся монаху и не колеблясь объявил: – Мы с этой леди желаем обвенчаться.
Выражение комического недоверия расплылось на благочестивой физиономии монаха, одетого в белую рясу и черный плащ доминиканца. Он сделал шаг назад, больше от ошеломления, чем из вежливости, позволив им войти в объятый тишиной монастырь, и изрек:
– Я… я, должно быть, ослышался, милорд…
– Нет, не ослышались, – возразил Ройс, врываясь и волоча за собой подхваченную под локоть Дженни. Он остановился, внимательно осмотрел чудесные витражи в высоких окнах, потом опустил глаза на оцепеневшего монаха, нетерпеливо насупился и буркнул: – Ну?
Оправившись от первоначального изумления, монах, которому было на вид лет двадцать пять, обратился к Дженнифер и спокойно проговорил:
– Я – брат Грегори, дитя мое. Не потрудитесь ли объяснить, что сие означает?
Дженни, памятуя про святость места, в котором она очутилась, понизила голос до более подобающего, нежели властный баритон Ройса, и почтительно, с дрожью молвила:
– Брат Грегори, помогите мне. Этот человек похитил меня из дома. Я – леди Дженнифер Меррик, а мой отец…
– Предатель, коварный ублюдок, – перебил Ройс, больно впиваясь пальцами в руку Дженни, предупреждая ее, чтобы молчала, под угрозой переломать кости.
– Я… я понял, – заверил брат Грегори с великолепным самообладанием. Подняв брови, он вопросительно взглянул на Ройса. – Теперь, когда мы установили личность леди, а также отметили предполагаемые темные обстоятельства, окружающие появление на свет ее родителя, не будет ли чересчур самонадеянно с моей стороны поинтересоваться вашей личностью, милорд? Если да, я, возможно, рискну высказать догадку…
При взгляде на невозмутимого молодого монаха, который не проявлял перед ним ни малейшего страха, Ройс сменил гнев на невольное уважение.
– Я… – начал он, но его оборвала рассерженная Дженни:
– Он – Черный Волк! Бич Шотландии! Скотина и сумасшедший!
Брат Грегори округлил глаза, но сохранил внешнее спокойствие. Кивнув, он уточнил:
– Герцог Клеймор.
– Ну раз мы все должным образом представлены, – отрывисто сказал Ройс монаху, – проговорите что следует, и покончим с этим.
С чрезвычайным достоинством брат Грегори отвечал:
– Как правило, для этого требуются определенные формальности. Однако из того, что я слышал здесь, в монастыре, и повсюду, явствует, что церковь и король Иаков уже санкционировали данный брак. Препятствий, стало быть, не имеется. – Дженни упала духом, но вновь воспарила безумно, ибо он, оглянувшись на нее, заметил: – Только мне кажется, дитя мое, что вы не желаете выходить замуж за этого человека. Я прав?
– Да! – крикнула Дженни.
Мгновение поколебавшись, чтобы набраться храбрости, молодой монах медленно повернулся к могучему неумолимому мужчине, стоящему рядом с ней, и молвил:
– Милорд Уэстморленд… Ваша светлость… Я не могу совершить брачный обряд без согласия…
Он в замешательстве смолк, а герцог Клеймор в насмешливом молчании продолжал созерцать его, словно спокойно ждал, когда брат Грегори вспомнит кое-что, не оставляющее ему выбора, кроме как выполнить требуемое.
Начиная наконец пугаться, монах вспомнил то, о чем ему следовало подумать в первую очередь, и опять оглянулся на Дженнифер.
– Леди Дженнифер, – мягко сказал он, – не хочу оскорблять вас, напоминая, возможно, об унизительнейших обстоятельствах, но… всем известно, что вы пребывали… с этим мужчиной несколько недель и что он… с вами…
