далеко за гранью понимания Карла Густовича. А ведь он и раньше не был идеалистом, наоборот, считал себя нигилистом и циником. Но по сравнению с Командиром они все тут детишки из церковного хора.
Карл Густович не без причины подозревал, что для Командира ни рубиновые ромбы, ни тем более шпалы не являются сколько-нибудь значимым препятствием. «А может быть, и на звёзды не посмотрит», – подумал доктор. По крайней мере, одного кандидата он знает точно. Какими бы стальными ни были нервы у Командира, но начальнику ГАУ КА маршалу Кулику неоднократно удавалось доводить его до бешенства. Последний раз, как он понял, речь шла о каких-то бронебойных снарядах, которые по каким-то причинам не выпускаются в нужном количестве.
Сразу вспомнился один из помощников начальника Пензенского аэродрома, где они устроили перевалочную базу. Наглый молодой человек, если не изменяет память, в звании капитана, тогда их почему-то невзлюбил и всеми способами пытался выжить с аэродрома. Карл Густович в это время как раз занимался завозом медоборудования и был, можно сказать, в гуще событий. Так вот, очень уж вовремя этого помощника избили и ограбили какие-то бандюки. Причём избили сильно, капитана пришлось демобилизовать.
Странностей в ограблении было предостаточно. Первое, преступление было совершено днём в центре города, в нескольких шагах от центрального военкомата. Второе, грабитель подошёл сзади, первым ударом в голову вырубил жертву, а вторым, совершенно не обязательным – по печени – сделал капитана инвалидом. У ещё падающего тела молниеносно вытащил бумажник и растворился в ближайшей подворотне, прежде чем свидетели смогли что-либо предпринять.
Разумеется, взбешённые столь наглым, просто-таки демонстративным разбойным нападением сотрудники угрозыска Пензы подняли всё уголовное дно города на уши и несколько раз провернули против часовой стрелки. Сыщики Государственной безопасности под началом капитана Горелкина до упора отрабатывали шпионское направление. Но ни те, ни другие грабителя так и не нашли.
Новый помощник оказался самым обычным служакой, и никаких особых проблем с ним не было.
От размышлений, какую роль в судьбе аэродромного помощника сыграл Командир, мысли доктора перескочили на его смертельно красивых подопечных.
В том, что случилось, во многом была и его, доктора Эмиха, вина. Ну и, конечно, спешка: который месяц все работают как проклятые. Честное слово, иногда думаешь: «Быстрей бы война». Командиру хорошо, он не сомневается – он «знает». А каково остальным?
Да и старались не лезть к ним в душу. Как же, чуть не стали рабынями – для советского человека дико и даже как-то неприлично. И потом казалось, что всё нормально. Нет, конечно, странности их поведения бросались в глаза.
Во-первых, девочки со всем максимализмом возраста и восточного воспитания воспринимали Командира, как центр своей вселенной. Карл Густович не сомневался, что по его жесту они бы с одинаковой лёгкостью вонзили отравленный стилет (не забываем специализацию) как в себя, так и в любого другого.
Во-вторых, они обожали строить глазки и флиртовать с бойцами, обламывая их в последний момент. Конечно, в присутствии Командира это были две скромные паиньки, а вот в его отсутствие это были две плохо управляемые фурии. И если старшая в этом тандеме была девушкой относительно спокойной и рассудительной, то младшая – просто генератором неприятностей, импульсивная и обидчивая.
Десятка два человек на базе, включая самого доктора, воспринимались как члены семьи и могли с разной степенью эффективности контролировать и направлять эти сгустки энергии. Хрупкие брюнетки с неотразимой чуждой красотой, несмотря на загруженность по шестнадцать часов в сутки, умудрялись находить себе жертву с постоянством компасной стрелки.
Опасность тогда недооценил не только Командир, загруженный выше головы и видящий их далеко не каждый день, но и все остальные. Приняв постоянный штат части как родственников, девочки оттачивали свои коготки мягко, не заходили за определённые границы, так что общаться с ними было приятно, и лёгкий флирт даже льстил самолюбию молодых инструкторов, большинству из которых было чуть за двадцать. А беспокоиться за их безопасность даже не приходило в голову.
Все тогда решили, что девочки всего лишь какое-то время провели в качестве приготовленного постельного подарка. Причём подарка, которым не успели воспользоваться: при осмотре выяснилось что м-м-м… девичья честь не пострадала, да и следы какого-либо насилия или побоев отсутствовали.
Психолог хренов, костоправ. Ладно остальные – Александра, Тимофеич, – у них свои заботы, а вот он, дипломированный специалист, прохлопал все признаки. Взять хотя бы то, с каким остервенением они начали учиться убивать. Сложно было догадаться, что китаянки рассказали только часть своей истории?
А ведь пример-то перед лицом был. С таким же яростным удовольствием и повариха в тире жжёт патроны пачками, и хотя больших успехов в стрельбе не достигла, но вот душевное равновесие ей это занятие явно восстанавливает.
Никому и в голову не пришло, что старинный замок, расположенный в живописном местечке Костшин, что в окрестностях Познани, стал местом, где разыгрался лишь финальный акт их злоключений, а началась история примерно шестью месяцами ранее в оккупированном Японией Китае. Точнее, в предместьях города Нанкин, где очень не вовремя, на свою беду, оказались семьи девушек.
Под предлогом борьбы с партизанскими отрядами «Хун-Цзян Хуэй» («Красные винтовки») императорская армия Японии проводила массовые расстрелы гражданского населения. Не минула эта участь и семьи Лин Мэй и Юи Минчжу. Девушек же спасло желание одного японского офицера немного подзаработать, в результате чего их продали в один из крупнейших публичных домов Азии, который сами японцы скромно называли «Станцией утешения Синономэ». Разумеется, не забыл офицер передать и документы, подтверждающие благородное происхождение живого товара, что существенно повышало его стоимость.
К сожалению хозяев борделя, происхождение, так повышающее ценность девушек, сыграло с ними злую шутку. Негодницы пытались кусаться и царапаться, но не желали утешать японских военных. Нет, конечно, если бы речь шла о каких-то солдатских подстилках, то всё бы разрешилось парой выбитых зубов или сломанных рёбер. Но девственность девушек, в чьих венах течёт пусть очень разбавленная, но кровь династии Цин, предназначалась для высшего генералитета и адмиралитета. А тут царапанье, кусание и угрозы убить клиента абсолютно неприемлемы.
Девушек избили и оставили без воды и пищи. Но ситуация сложилась патовая: маленькие неблагодарные дряни не желали подчиниться общим правилам, а калечить товар, уменьшая его стоимость, не желала управляющая борделем.
Неизвестно чем закончилось бы это противостояние, но девушкам в каком-то смысле повезло: на следующее утро на пороге «Станции утешения» появился герр фон Шварц, который искал особый подарок для своего старого друга. Он и приобрёл девушек за довольно кругленькую сумму.
Во время продолжительного путешествия герр Шварц развлекал
