Но вот что характерно: следователи были расстреляны за фальсификацию, но приговоры по фальсифицированным делам оставались в силе и дела не пересматривались. Уже это свидетельствовало, что «оттепель» не была столь уж значительного масштаба, широковещательно обнародованные меры носили скорее косметический характер и в основном были направлены на то, чтобы замести следы истинных вдохновителей политических процессов. А борьба с «врагами народа» продолжала оставаться важнейшей задачей «органов».
О том, как соблюдалась «законность» уже после воцарения Берии, дает представление жалоба, написанная в январе 1940 г., накануне расстрела, известным всей стране режиссером В. Э. Мейерхольдом на имя Прокурора СССР А. Я. Вышинского: «Меня клали на пол лицом вниз, жгутом били по пяткам, по спине; когда сидел на стуле, той же резиной били по ногам. Следующие дни, когда эти места ног были залиты обильными внутренними кровоизлияниями, то по этим красно-синим-желтым кровоподтекам снова били этим жгутом, и боль была такая, что казалось, на больные чувствительные места налили крутой кипяток (я кричал и плакал от боли). Руками меня били по лицу… Следователь все время твердил, угрожая: «Не будешь писать, будем бить опять, оставим нетронутыми голову и правую руку, остальное превратим в кусок бесформенного окровавленного тела».
Издевательства над арестованными не были лишь «отрыжкой» порядков, установленных при Ежове. Действовать именно так, а не иначе своих подручных наставлял лично Берия, что подтвердилось в ходе судебного процесса над ним. Он и сам не брезговал лично участвовать в выколачивании нужных показаний, для чего в приемной наркома хранились резиновые палки и другие приспособления для избиения узников.
Как и прежде, стоны несчастных не могли пробиться из-за толстых стен теперь уже бериевских застенков, а пропаганда делала свое дело, вещая о напряженной работе партии по преодолению ежовщины. В результате общественное сознание с благодарностью связывало меры по восстановлению законности, не замечая их косметического характера, с именами Сталина и Берии.
Последний же, очистив место от ежовцев, активно рассаживал свои кадры. Вместе с патроном из Закавказья перебрались многие его сподвижники. Многолетний помощник Берии, заведующий отделом ЦК КП(б) Грузии В. Н. Меркулов был назначен первым заместителем наркома внутренних дел СССР, заместитель наркома внутренних дел Грузии Б. З. Кобулов — начальником следственной части союзного наркомата, его младший брат А. З. Кобулов, бывший наркомом внутренних дел Абхазской АССР, стал первым заместителем наркома, но уже Украины, заведующий отделом ЦК компартии Грузии С. С. Мамулов — заместителем начальника, начальником секретариата НКВД СССР, нарком внутренних дел Грузии С. А. Гоглидзе — начальником УНКВД Ленинградской области, начальник «Колхид-строя» Л. Ф. Цанава — наркомом внутренних дел Белоруссии. Заместитель председателя СНК Грузии В. Г. Деканозов был вначале определен на должность заместителя начальника ГУГБ НКВД СССР, а затем заместителем наркома иностранных дел и по совместительству направлен в Берлин полпредом. Именно с их именами впоследствии оказались связанными массовые нарушения законности, а нередко и явные преступления.
Берия гораздо более чутко, чем его предшественники, улавливал различные устремления в «верхах». Так, Сталин не желал сокращения того потенциала дешевого труда, без которого не могла существовать советская экономика и который предоставлялся ГУЛАГом. Зная об этом, наркомвнудел превратил вверенное ему ведомство в крупнейший производственный наркомат. Силами заключенных, а их к началу Великой Отечественной войны в лагерях и колониях было более 2,3 млн человек, прокладывались судоходные каналы, строились аэродромы, железные и шоссейные дороги, возводились крупнейшие производственные комбинаты, добывалось золото, качалась нефть, заготавливался лес, производились снаряды и обмундирование.
Только за 1941–1944 гг. наркомат сдал в эксплуатацию группу авиационных заводов в районе г. Куйбышева и авиазавод в г. Омске, 3 доменные печи общей мощностью 980 тыс. т чугуна в год, 16 мартеновских и электроплавильных печей производительностью 445 тыс. т стали, прокатные станы общей производительностью 542 тыс. т проката, угольные шахты и разрезы общей производительностью 6 790 тыс. т угля, 3 573 км новых железных и 4 700 км шоссейных дорог. В интересах воюющей армии было построено 612 оперативных аэродромов и 230 аэродромов с взлетно-посадочными полосами.
При Берии появилась и новая форма «организации труда» ученых и инженеров. НКВД сосредоточил в своих руках работы по созданию образцов новой военной техники. В феврале 1939 г. в Болшево появилась первая «шарашка» — Особое техническое бюро, преобразованное позднее в СКБ-29. Заключенные — а это были крупнейшие отечественные конструкторы авиационной техники А. Н. Туполев, В. М. Петляков, В. М. Мясищев, С. П. Королев и многие другие — работали там над новейшими образцами техники.
Заслуги Лаврентия Павловича в развитии пенитенциарной системы были отмечены присвоением ему в январе 1941 г. звания генерального комиссара государственной безопасности. Но настоящие лавры «Лубянского маршала» были еще впереди…
Первое военное утро Берия встретил в сталинском кабинете, куда был вызван наряду с узким кругом высших руководителей. Советский, лидер выглядел растерянным: Гитлер таки перехитрил его. А ведь до самого последнего момента казалось все наоборот. Веру вождя в собственную проницательность активно питали многие его приближенные, в том числе Берия. Чего стоил хотя бы доклад наркома, датированный 21 июня 1941 г.: «Я вновь настаиваю на отзыве и наказании нашего посла в Берлине Деканозова, который по-прежнему бомбардирует меня «дезой» о якобы готовящемся Гитлером нападении на СССР. Он сообщил, что это «нападение» начнется завтра…
…Но я и мои люди, Иосиф Виссарионович, твердо помним Ваше мудрое предначертание: в 1941 г. Гитлер на нас не нападет!..»
Об этом ни незадачливый прогнозист, ни его адресат постарались никогда не вспоминать. С образованием Государственного Комитета Обороны Берия стал заместителем председателя, каковым был, естественно, Сталин. В годы войны эти два человека сблизились необычайно. Лаврентию Павловичу поручались самые секретные и деликатные миссии.
Так, именно он осенью 1941 г. проводил зондаж настроений германского командования: не согласится ли Гитлер на своего рода второй Брест? На судебном процессе 1953 г. обвинение вменило эти действия в вину бывшему наркому внутренних дел, который якобы действовал из изменнических побуждений за спиной вождя. Однако, по свидетельству маршала Г. К. Жукова, такую задачу — прозондировать настроения немцев через болгарского посла перед Берией поставил не кто иной, как Сталин. Генсек пытался получить хотя бы недолгое перемирие за счет крупных территориальных уступок.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
