Боунс и Уэйн Хопкинс.
Все трое выглядели мелкими и сжались сильнее, когда увидели, что все на них смотрят.
— Мисс Аббот, — сказал Снейп. — Пожалуйста, расскажите нам, что вы видели час назад, что произошло между этими четырьмя учениками.
Она сглотнула и посмотрела на нас.
— Те, что постарше, прижали девочку из Слизерина к стене. Они говорили всякие… довольно жестокие вещи о ней. Они называли её свиньёй и змеёй, и говорили другие вещи. Они начали толкать её, и тогда другая вышла из-за угла и отпугнула их.
— Она не нападала первой?
— Нет, — сказала Ханна. — Вот он напал.
— Что случилось затем?
— Её ударило в руку оглушающим, но она продолжала приближаться. Она ударила его заклинанием и отправила в полёт, и затем мы побежали за учителем.
Все затихли на мгновение.
МакГонагалл холодно, сурово взглянула на парней, которым хватило совести принять виноватый вид.
— Кто-либо из вас может что-нибудь добавить? — спросил Снейп.
Двое других хаффлпаффцев покачали головами.
— Вы свободны, — сказал Снейп.
Хаффлпаффцев отпустили, а Джемма осталась, тихо прислонившись к дальней стене. Я не знала точно, почему она находилась здесь; имели ли старосты какое-то отношение к дисциплине? В таком случае, разве не должна была тогда сюда подойти Староста Школы?
Как только хаффлпаффцы ушли, МакГонагалл произнесла:
— Вы не говорили, что они напали первыми.
— А какое это имело бы значение? — спросила я. — Вы или поверили бы мне, или нет.
МакГонагалл обернулась к парням:
— Возвращайтесь в свои комнаты. Утром мы обсудим ваше наказание.
Они встали и пошли к выходу, злобно посмотрев на меня, когда проходили мимо. Я проигнорировала их.
Дамблдор тихо посасывал конфетку. Он не выглядел ни изумленным, ни сердитым.
— Возможно, мисс Эберт зашла слишком далеко, защищая свою одноклассницу, — сказал он. — Но именно на неё напали, и она защищалась. Всё же, угрожать жизни ученика было ненужно и опасно, и это не то поведение, которое мы должны поощрять.
— Каждый из них тяжелее меня на шестьдесят фунтов… не знаю, сколько это в стоунах, или какой там системой веса вы пользуетесь. Если бы у меня было много силы, я могла бы проявить милосердие. Но так как её у меня нет, я вынуждена давать отпор в десять раз сильнее, и должна быть уверена, что каждый, кто нападёт на меня, пожалеет об этом.
— Для того, чтобы вас защищать, есть профессора, — сказала МакГонагалл.
Я горько усмехнулась:
— А если их нет? Кто защитит меня или любого из нас в темных коридорах, когда никого не будет вокруг?
Милли заговорила:
— Никто никогда раньше не заступался за меня, — сказала она.
Её голос был практически неразличим.
— Почему же?
— Моя собственная семья думает, что я уродливая и глупая, — сказала она, громче на этот раз. — И когда эти парни начали говорить всё это… ничего такого, что я не слышала бы дома. Но она заступилась за меня, и это… я не знаю… это важно.
— Это хорошо, что она хотела кого-то защитить, — сказала МакГонагалл. — Но причинение вреда людям… здесь дела так не делаются.
Я снова фыркнула, и МакГонагалл бросила на меня пронзительный взгляд.
— Ваше положение в Слизерине и так уже достаточно шаткое, мисс Эберт. Если я начну снимать баллы, это не принесет вам никакой пользы.
— Возможно, оставление после уроков, — сказал Снейп. — По одному занятию с главой каждого из четырех Домов, и одна отработка у лесничего. Я оказался не в состоянии достучаться до её разума сквозь толстую черепную кость, возможно, другому декану повезёт больше.
— Уверена, Помона будет счастлива, что вы предложили её помощь, — сухо сказала МакГонагалл.
— Мне кажется, я нравлюсь Флитвику, — живо вставила я.
— Это будут наказания, а не способ для вас изучить ещё более креативные способы по причинению разрушений, — отозвался Снейп.
Я обиженно воззрилась на него, несмотря на то, что не ощущала какого-то особенного предательства. Пять дней оставлений после уроков, за в сущности, угрозы убийства ученика, были, вероятно, мягким наказанием, принимая во внимание то, что я чуть не убила другого ученика пару недель назад.
Такого бы не случилось в Уинслоу; администрация поддержала бы того, кто причинял им меньше проблем. Тем не менее, я слышала о школах, где просто принос оружия в школу приводил к исключению ученика, или даже заключению в тюрьму.
Треть учеников Уинслоу приходила в школу с тем или иным оружием, так что исключение их всех было просто невозможным. Здесь же вооружены были вообще все.
— Полагаю, это справедливо, — сказала я. — Если, конечно, гриффиндорцы не отделаются символическим наказанием.
— Они будут наказаны, — мрачно сказала МакГонагалл. — Но это не ваша забота. Это не ваша работа — поддерживать порядок в школе.
— Мне кажется, в этом и проблема, — сказала я. — Когда случаются неправильные вещи, каждый говорит, что это не его работа — исправлять содеянное. Так что случается, когда все стоят в стороне и ждут власть имущих, чтобы те спасли их?
— Вы ребёнок, — сказала МакГонагалл. — Если вы хотите искать справедливости, становитесь аврором, когда подрастете. Возможно, к тому времени вы узнаете, что не каждую проблему можно решить, ударив по ней.
— Чистокровные решают свои проблемы при помощи денег, — сказала я. — Я просто использую свои иначе.
МакГонагалл одарила меня долгим, холодным взглядом. Я подозревала, что она хотела снять баллы со Слизерина, но правильно заподозрила, что подобное не обеспокоит меня ни в малейшей степени.
— Пожалуй, следует отправить мисс Фарли проводить мисс Эберт в её комнату, — сказал Дамблдор.
Снейп кивнул.
— Мисс Фарли? — сказал он. — Убедитесь, что мисс Эберт добралась до своей комнаты и что она не покинет её до завтрашнего утра.
Джемма кивнула.
Она махнула рукой, и я встала, последовав за ней.
Пару минут мы шагали в тишине. Наконец, Джемма заговорила со мной, тихо, не глядя в мою сторону:
