Бразил стал обдумывать сказанное Гронделом. Здесь неминуемо возникали проблемы, в первую очередь потому, что он был склонен к рефлексии и к самоанализу. Что вообще делает олень? Ест, спит, спаривается. Гм… Последнее могло вызвать трудности.
"Каким образом я приспособлюсь к этому созданию изнутри? – размышлял он. – Как быть с моими воспоминаниями, а их, вероятно, больше, чем у любого другого человека. Фиксируются ли воспоминания химическим путём?" Ему приходилось наблюдать, как химические цепи регулировали колебания волн мозга, но как крошечный мозг антилопы может вместить все это?
– Нат!
Бразил поднял голову и увидел бегущего к нему Грондела.
Оказывается, размышляя, он удалился от лагеря и подошёл к стаду антилоп! Бразил побежал обратно, удивляясь лёгкости и быстроте бега, но замедлил ход, когда понял, что к искажённому зрению следует приноровиться. Он чуть не сшиб мурни, а извиниться не мог.
Мурни ему сочувствовал.
– Я не знаю, что тебе посоветовать, Нат, – сказал он. – Подумай, прежде чем поступить опрометчиво. Если твоё тело не умерло, то для него будет лучше подольше оставаться в Чилле. Эй! Я кое-что придумал. Подойди-ка сюда, к этому участку земли, не заросшему травой.
Бразил, удивившись, приблизился к мурни.
– Смотри! – возбуждённо сказал Грондел и провёл по земле ногой. – Теперь сделай то же самое!
Бразил понял. Это была длительная процедура, и после некоторой практики он научился рисовать копытом буквы, "Где Вучжу?" – вывел он.
– Она здесь, Нат. Хочешь её видеть? После короткого раздумья он написал очень крупными буквами: "НЕТ".
Мурни стёр написанное, и перед ними снова оказался как бы чистый лист бумаги.
– Почему нет? – спросил мурни.
"Она знает о Переносе Чести?" – написал Бразил.
– Да. Я рассказал ей об этом прошлой ночью. Не надо было?
Бразил разволновался. Тысячи мыслей, не имеющих между собой никакой логической связи, проносились в его мозгу.
"Не хочу", – написал он, услышав голос Вучжу – Натан? – скорее позвала она, чем спросила. – Это и вправду вы?
Бразил поднял голову и обернулся. Девушка стояла рядом, всем своим видом выказывая благоговейный страх, и, словно не веря своим глазам, качала головой.
– Это он, – заверил её Грондел. – Видите? Мы общаемся. Он может писать на земле.
Взглянув на буквы, она стыдливо призналась.
– Я… я никогда не училась читать. Мурни хрюкнул.
– Очень плохо, – сказал он. – Потребуется кое-что упростить. – Он повернулся к Бразилу. – Послушай, Нат, я понимаю, что, как только ты почувствуешь себя готовым к дальнейшему путешествию, ты двинешься в Чилл. Нам, мурни, нельзя идти с тобой, а тебе нужен друг, который бы знал, что ты – это ты, который помогал бы тебе в дороге и который, в конце концов, мог бы за тебя говорить. Без Вучжу ты пропадёшь, Нат.
Бразил взглянул на девушку, пытаясь разобраться в своих чувствах. Стыд? Страх? Нет, зависимость, вот что его гнетёт.
"Я никогда ни от кого не зависел. Впервые за всю мою долгую жизнь я в ком-то нуждаюсь".
В начальной стадии их отношений он зависел от Вучжу почти в той же мере, в какой она зависела от него.
Бразил попытался найти причины, которые объяснили бы его отказ взять её с собой в Чилл и сделали бы его чувства более рациональными, но не сумел.
Он нацарапал на земле:
"Но теперь я выше вас ростом".
Грондел расхохотался и прочёл это Вучжу. Она тоже рассмеялась.
Затем Бразил написал:
"Расскажи ей об оленьей половине".
Грондел понял и объяснил девушке, что Бразил фактически состоит из двух существ – человека и животного – и что он всегда превращается в оленя, когда погружается в размышления.
Она поняла.
Вечером, когда всё стихло, его, подобно обычным самцам антилопы, привязали к столбу, чтобы он не убежал.
Зависимость. Она раздражала его больше всего, но он понимал, что это неизбежно.
И страстно надеялся, что его тело ещё живо.
* * *
Грондел наконец заснул и громко храпел рядом, в своей палатке.
Впервые за всё это время Бразил и Вучжу остались одни. Он страдал от унижения, от того, что привязан и не может уйти.
Большую часть дня капитан занимался тем, что учился пользоваться своим новым телом, привыкал к специфическому зрению, цветовому однообразию, к сверхчувствительному слуху и обонянию. Скорость, которую, как он выяснил, может развивать бегущая антилопа, просто ошеломила. Если раньше, когда он был человеком, Вучжу казалась ему очень быстрой, то теперь на его фоне она выглядела ужасно медлительной, тяжеловесной и усталой. Бразил также обнаружил, что ударом задней ноги может сломать небольшое дерево.
Кое-что, разумеется, упростилось. Отныне он ел то же самое, что и диллиане, а в случае опасности мог бежать с той же скоростью, с какой летал кузен Ушан, на короткие расстояния даже быстрее.
Но эта проклятая немота!
Вучжу глядела на него с восхищением.
– Знаете, теперь вы по-настоящему красивы, Натан. Надеюсь, в Чилле есть зеркала.
Подойдя к нему, она прижалась своей лошадиной половиной к его лоснящемуся, необычайно мускулистому телу антилопы.
Разум Бразила восстал против этого, но он не сделал даже попытки прогнать её.
"Я чертовски возбудился!" – подумал он с удивлением. И от этой мысли его возбуждение ещё усилилось.
Он поднял голову и стал тереться мордой о её шею. Девушка подалась чуть-чуть вперёд, так, чтобы ему не мешали рога.
"Кто этого хочет – животное или я?" – мелькнуло где-то в глубине его сознания, но Бразил отмахнулся от этого вопроса как от абсолютно неуместного; то же самое произошло с мыслью о том, что они представляют собой два совершенно разных вида.
Поглаживая мордой её круп, он достиг упругого зада. Она вздохнула и отвязала верёвку, которая опутывала его заднюю ногу.
Это был невероятно странный, безумный способ заниматься сексом, но сидящий в нём олень научил его тому, что надо делать.
Наконец-то Вучжу получила от Натана Бразила то, чего хотела.
* * *
Проснувшись, Бразил почувствовал себя по-настоящему прекрасно, гораздо лучше, чем когда-либо за многие-многие годы. Он взглянул на Вучжу. Девушка ещё спала, хотя солнце давным-давно взошло "Разве не забавно? – подумал он. – Перевоплощение, кризис и способ, которым этот народ помог мне, – всё это, вместе взятое, сделало то, чего не могло сделать ничто другое". Он вспомнил.
Он вспомнил всё, что было с ним прежде.
Бразил подумал о шкуре, которую вынужден носить. Она могла бы хорошо послужить ему, если бы только он обрёл голос.
Какое огромное облегчение – узнать о себе все! Его ум был ясен, как никогда, и он знал, что полностью себя контролирует.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
