— Девушки, вижу, наша студенческая жизнь показалось вам слишком скучной? — начал ректор, усиливая голос с каждой буквой. Похоже, нам с Лаизой не жить! Не надо быть гением, чтобы понять силу любви, которую испытывает к нам этот добрый дяденька с кротким взглядом. — Настолько скучной, что вы, госпожа Забара, спихнули свое наказание на господина Гарета, а сами побежали искать больших приключений! Девушки, пожалуйста, скажите, какого черта вы туда полезли?!!
— По общежитию слонялись агрессивные призраки, — собравшись с духом, проговорила я. — Мы решили, что сможем помочь…
— Захотели проявить инициативу? — вскипел ректор. — А вы знаете, что инициатива обычно делает с инициатором?
— Но надо было что-то делать! — выпалила Лаиза.
— Вот и пошли бы в деканат, а там дальше уж без вас разобрались бы! А так, что мы теперь имеем? — прошипел ректор. Встав, он начал ходить вокруг нас с таким выражением лица, будто присматривался, где лучше ударить топором, чтобы одним махом отрубить головы. — Тяжело ранен один из наших лучших студентов, сад превратился во вспаханный огород, а пресса, как минимум, месяц будет писать о нас байки! И если бы не господин Корсаров, который случайно наткнулся на разбитый магией туалет, мы бы и не знали, где вас искать!
Вадим? Ну конечно, кто еще мог так мило натравить на нас ректора! Держу пари, он перед этим его часа три обрабатывал! Интересно, как же тот прохвост обо всем догадался… Впрочем, мы же, как идиоты, рыскали вокруг общежития, ища энергетические потоки. Неудивительно, что тот крыс все пронюхал.
— С Фамалом все в порядке? — наконец спросила я.
— Что? — закричал ректор. — Вы еще имеете наглость!..
— С Фамалом все в порядке, — услышала я сзади. Не может быть! В дверях кабинета стоял Фамал! Его рука была перевязана, а кожа очень бледна, но выглядел он вполне неплохо!… разве что глаза блестели.
— Господин Гаран? — удивился ректор. — Почему вы здесь, когда должны быть в медпункте?
— Потому что я виноват так же, как и они, — спокойно заявил парень, сев на стул рядом с нами. — Я вместе с ними принимал участие в этом мероприятии, и требую того же наказания. Кроме того, я координатор Алисы и отвечаю за нее.
— Одинакового наказания вам все равно не будет, — проговорил ректор, немного остыв. — Впрочем, господин Гаран, не сомневайтесь, что после выздоровления вы получите такое наказание, что даже духи в Мертвом Городе начнут дрожать от страха. А вот относительно этих двух… думаю, господин Корсаров был прав: единственным возможным вариантом будет исключение и заковывание силы.
— Что?! Исключение?!! — синхронно закричали мы с Лаизой.
— Да. И без лишних эмоций. Пока можете идти собирать вещи, а я подготовлю все необходимые документы.
— Но… — встал шокированный Фамал.
— Никаких «но»! Прочь!!!
Мы даже не поняли, когда оказались за дверью кабинета.
— Не волнуйтесь, я буду драться до последнего, — прошептал Фамал. — Я не позволю, чтобы вас исключили.
— Да ты и сам не в лучшем положении, — убито проговорила я, выходя в коридор. Толпа, к счастью, немного рассосалась, но можно было даже не надеяться уйти от заинтересованных взглядов. — Обеим нам ты уже не поможешь, так хоть Лаизу попробуй выручить. А я и так довольно дров наломала.
Я чувствовала себя последней дрянью. По моей вине Фамалу теперь достанется, а Лаизу так и вовсе выгонят. А все потому, что мне не хватило ума усидеть на месте!
— Алиса, Лаиза! — услышала я позади. Обернувшись, мы увидели Феланну. — Неужели вы не поняли? Я же просила приходить ко мне на исповедь, если захотите напортачить! Зуб даю, вам досталось на орехи, — грустно вздохнула куратор.
— Более чем, — прошептала я.
— Их исключают, — выпалил Фамал.
— Исключают?!! — закричала Феланна, от неожиданности уронив на пол несколько папок. — У ректора что, совсем мозг расплавился? Нет, я понимаю, если бы в результате этой операции на открытом могильнике кто-то погиб, но все живы-здоровы, а работа выполнена достаточно оперативно!
— Ректору на это, похоже, немного плевать, — скрипнула зубами Лаиза.
— Я ему как плюну! Ничего, война продолжится, пока все солдаты не будут убиты! По закону студента-мага можно исключить только после совещания преподавателей, и я, как ваш куратор, не позволю так просто турнуть моих студентов, даже если они натворили столько шума! Ох, видели бы вы, что происходит! Те катакомбы обследуют почти все кафедры, репортеры не отходят от входа, а глава некромантов вообще…
— Что? — подскочила я. — Здесь Ларгус?
— Конечно! А чего ты удивляешься? Сама знаешь, насколько ситуация серьезна.
— И давно он здесь?
— С самого утра. Кстати, только что видела его по дороге в кабинет ректора, вы с ним разминулись минуты на три.
— Он говорит с ректором? — от неожиданности у меня закружилась голова. — Вот если бы нам…
— Нет, нет, нет! — проговорила гномиха с наигранной строгостью. — Даже не просите меня, я ни за что не расскажу вам о тайной комнатке с тонкой стеной между ней и кабинетом ректора, о которой практически никто не знает! И вы точно не узнаете от меня, что вход в нее находится в третьей от окна кабинке туалета для преподавателей — того самого, который у террасы.
— Что ж, спасибо что ничего не сказали! — вежливо поблагодарила Лаиза.
— Да не за что! — подмигнула Феланна и, насвистывая, пошла по коридору.
Нам даже не пришлось ничего говорить — Фамал с Лаизой побежали за мной. Спустя минуту мы прокрались в запретную зону — преподавательский туалет. Кстати, почему-то меня нисколько не удивило, что ремонт в нем стоил дороже, чем ремонт во всех студенческих туалетах вместе взятых.
К счастью, сейчас там никого не было, поэтому мы зашли в третью от окна кабинку, которая оказалась довольно просторной.
Сконцентрировавшись, я сплела поисковое заклятие, и одна из керамических плиток на стене стала прозрачной. Я немного нажала на нее и через мгновение поняла, что стою уже внутри небольшой комнаты без окон. В ней была всего пара кресел, журнальный столик и портрет какого-то бородатого дядьки в пенсне. Мне очень хотелось спросить у Фамала, не знает ли он что-то об этом старике, но остановили меня голоса, звучавшие за стеной. Оба мне были хорошо знакомы: первый — строгий, немного истеричный, грубый, — несомненно, принадлежал ректору; второй — приятный, спокойный, однако решительный, — Ларгусу.
Не издавая ни звука, я прижала ухо к стене и стала прислушиваться.
— …выходит за всякие рамки! — лепетал ректор. — Вы же видели все это!
— Да, — заверил Ларгус. — И должен сказать, что не встречал столь отчаянных студентов. Подумать только, самостоятельно совершить подобную вылазку.
