Вернулся Хирам, ведя в поводу трех лошадей — двух для себя и Патрика и третью, пугающего вида клячу.
— Веди их в Бринэйр, — сказал Патрик, понизив голос, чтобы его слышал только Хирам.
— Надо, чтобы кто-то осмотрел твою рану, — строго промолвил тот и добавил, блеснув зубами:
— И я знаю, кто ждет не дождется заняться этим. Марсали в пещере.
У Патрика глаза на лоб полезли.
— Разрази тебя гром…
— Гром тут ни при чем, — ухмыльнулся друг. — У леди было… предчувствие, что ты попадешь в беду. Это она настояла, чтобы я поехал за тобой следом.
У Патрика мороз пошел по коже, и он мысленно поклялся отныне и впредь доверять интуиции Марсали. Если б Хирам не пришел на помощь, он был бы уже мертв — да и Руфус, возможно, тоже. В одиночку Руфус не заставил бы Ганнов поверить, что они окружены.
Кивнув Хираму, он сказал:
— Не побудешь пару минут один с пленными? Мне надо переговорить с Руфусом. Потом я пошлю его к тебе, а сам отправлюсь в пещеру, увижусь с Марсали и догоню вас, чтобы отпустить Руфуса к Синклеру.
— Ладно. С этими я справился бы, даже не будь они связаны, — пренебрежительно бросил Хирам, окидывая взглядом пленных. — Скоро начнет темнеть, а к ночи дойдем до Бринэйра.
Патрику совсем не хотелось оставлять Хирама одного с восемью здоровыми парнями — и еще меньше хотелось оставлять Марсали в пещере с одним только Быстрым Гарри, но везти ее в Бринэйр вместе с Ганнами было немыслимо: у тех возник бы резонный вопрос, почему заложница помогает Сазерлендам. А Руфусу нужно было вернуться во владения Синклера, покуда его не хватились.
А главное — вместо двух рук, одна из которых ни на что не годилась, Патрику требовалось не меньше десяти.
Он взобрался в седло и подъехал к Ганнам.
— Мне нужно ваше честное слово, — сказал он. — Если дадите слово, мы вас развяжем. Если нет — придется привязать вас одного за другим и так вести в Бринэйр.
Пленные переглянулись; они хорошо знали коварство горных троп. Один неверный шаг…
Черный Фергус кивнул.
— Клянитесь, — приказал Патрик, и они поочередно произнесли нужные слова.
Теперь все в порядке. Такую клятву не посмеет нарушить ни один горец — иначе он запятнает вечным позором свой клан.
— Развяжи их, — велел он Хираму.
Тот недовольно поморщился, но послушно вынул нож и проехал вдоль шеренги, разрезая по пути веревки на руках.
— Ну, двинулись!
Восемь человек поплелись через лес, на юг, к обрывистой тропе, ведущей через горы в Бринэйр. Хирам замыкал процессию верхом, а за ним трусила лошаденка Ганнов.
Патрику становилось все хуже. Боль накатывала, рвала плечо горячими клещами, кровь ручьем текла по груди и руке. Обождав, пока Хирам скроется из виду, он направился туда, где последний раз слышал пронзительный свист синицы.
Синица в обличье Руфуса тут же выступила из-за дерева.
— Славно мы их провели.
— Даже я поверил, будто вокруг целое войско, — усмехнулся Патрик. — Вы с Хирамом быстро бегаете.
Руфус прищурился, заметив капающую с его пледа кровь.
— Надо, чтобы кто-то позаботился о тебе, — пробурчал он, внимательно осматривая рану.
— Кость не задета, — возразил Патрик. — Бывало и хуже.
— Бывало, это верно, — согласился Руфус, — но одному тебе все равно сейчас нельзя.
— Марсали в хижине — я тебе рассказывал, помнишь, там, где я нашел Быстрого Гарри. В часе пути отсюда. Но ты тогда отправляйся за Хирамом и будь с ним, пока я тебя не сменю.
— Ладно, — кивнул Руфус. — Потом вернусь к Синклеру с твоим окровавленным пледом и скажу, что отправил на тот свет еще одного Сазерленда. Тогда не будет лишних вопросов, где меня носило столько времени.
Патрик вынул кинжал и отрезал от своего пледа верхнюю половину. На нижней рубахе не осталось ни пятнышка белого — мокрая багряная ткань прилипла к груди и рукам, а кровь все текла.
Руфус, похоже, думал, что план нужно пересмотреть.
Прежде чем он успел предложить это, Патрик сказал:
— Я догоню вас через два часа.
— Мы с Хирамом за ними приглядим, — со вздохом согласился Руфус, выжал из обрывка пледа пригоршню крови, намазал себе лицо и надвинул пониже шапку. С перемазанным кровью лицом он был больше похож на демона, чем на простого смертного, и Патрик подумал, что один вид такого страшилища поможет Ганнам сдержать слово.
Руфус подмигнул и ухмыльнулся. Патрик улыбнулся в ответ:
— Отправляйся.
— Слушаюсь, — ответил Руфус. — До скорого. — И, пришпорив коня, поскакал следом за Хирамом.
Патрик постоял еще немного и направил своего коня к тропе, ведущей прямиком в пещеру. К Марсали.
* * *
Элизабет смотрела на младшего брата, кусая губы. Алекс сдержал обещание: они прождали до полудня, но Марсали все не возвращалась. Элизабет понимала — брату не терпится что-нибудь предпринять.
— Давай поищем ее, — предложил он.
Элизабет побледнела. Гнева Патрика она страшилась не меньше, чем отцовского, — а ведь Марсали говорила, что Патрик никому не хочет открывать, кто прячется в охотничьей хижине. Но у Алекса был такой решительный вид! Как могла она перечить ему? Он сильно переменился за те несколько недель, что прошли после возвращения Патрика в Бринэйр. Даже от книжек стал иногда отрываться.
У нее у самой в присутствии Марсали появлялся вкус к приключениям. Она зачарованно следила, как Марсали лестью и комплиментами укротила кухарку и экономку, что дало совершенно невероятный результат: вместо грязной соломы на полу в большом зале появилась свежая и чистая, гобелены в кои-то веки сняли со стен, проветрили и выбили из них пыль, а о стряпне и говорить не приходилось — так все стало вкусно. Вместе с Марсали в мрачные башни замка Бринэйр вошли свет и надежда на скорые перемены.
И Элизабет не хотела, чтобы с Марсали что-нибудь случилось.
Поэтому она согласно кивнула Алексу, который только того и ждал. Еще пару недель назад она не посмела бы что-то решать сама. Да и ступить вслед за ним на обрывистую горную тропинку тоже бы побоялась. Они оба знали, куда ведет эта тропинка: к хижине, где, по слухам, Маргарет встречалась со сдоим любовником.
Алекс пришпорил коня, и Элизабет последовала его примеру. Очень узкая тропка шла круто вверх. С одного ее боку вздымался каменный утес, с другого обрывалась вниз страшная пропасть. Элизабет судорожно сжимала поводья, боясь шелохнуться в седле. Ей казалось, стоит чуть отклониться влево или вправо — и она, и конь кубарем полетят вниз, на острые камни.
Непослушными губами она шептала молитву за молитвой. Минуты тянулись как часы, но вот подъем стал более пологим, а вскоре перед глазами Элизабет вместо скал возник зеленый простор луга.
