«Не возражаю, если вы все устроитесь тут спать, — крикнул Джеральд. — Неужели вы совсем не уважаете чужую личную жизнь?»
Гумберто наконец высвободился и теперь стоял на четвереньках, пыхтя, как паровоз. Неожиданно он увидел бутылку и, чудесным образом распластавшись, пополз за ней, изо всех сил вытягивая вперед руки, словно боролся за спасательный пояс. Во время этих действий он задел голени миссис Рубиол.
«Пожалуйста/» — пробормотала она, а веки ее затрепетали, как две поющие не в такт певчие птицы.
«Нет уж, пожалуйста, заткнитесь/ — проговорил Гумберто. — Теперь моя очередь».
«Не испачкайте ковер! — прокричал Джеральд. — Надеюсь, козел его не обгадил? Помните, туалет наверху».
«С меня достаточно! — заявила миссис Рубиол. — К такому языку я не привыкла. — Она замолчала, как бы в смущении, а потом, глядя мне в лицо, попросила: — Пожалуйста, отвезите кто-нибудь меня домой».
«Естественно, — отозвался я. — Вас отвезет Гумберто».
«В таком состоянии?»
«Он водит машину в любом состоянии: ему нужен только руль».
«Мне кажется, — сказала миссис Рубиол, — что с вами я чувствовала бы себя в большей безопасности».
«Я не вожу автомобиль, хотя, конечно, могу попробовать, если вы покажете мне, как это делается».
«А почему бы вам самой не повести машину?» — поинтересовался Гумберто, наливая себе второй полный бокал.
«Я давно бы уехала, — заявила миссис Рубиол, — если бы не моя искусственная нога».
«Что? — вскричал Гумберто. — Вы хотите сказать...» У миссис Рубиол не было шанса объяснить, что она хотела сказать.
«Позвоните в полицию! — послышался низкий голос Джеральда. — Они вас бесплатно отвезут».
«Отлично. Вызываем полицию!» — отозвался Гумберто.
«А это мысль», — подумал я и уже собирался спросить, где телефон, но Джеральд опередил меня:
«Телефон в спальне, дорогой... Только осторожней — не свалите лампу». Его голос звучал устало.
«А нас не арестуют?» — услышал я, проходя в соседнюю комнату, голос миссис Рубиол.
Подняв трубку, я задумался. Как звонят в полицию?
«А как туда звонить?» — крикнул я.
«Просто вопи в трубку: ПОЛИЦИЯ! — сказал Гумберто. — Тебя услышат».
Я набрал номер диспетчера и попросил соединить с полицейским участком.
«Что-то случилось?» — спросила девушка-диспетчер.
«Нет, мне просто надо поговорить с дежурным офицером».
Через мгновение в трубке раздался грубый сонный голос:
«Слушаю».
«Здравствуйте», — сказал я. Ответа не было.
«Алло, алло, вы слышите меня?» — завопил я.
После долгого молчания заговорил тот же грубый голос:
«Ну, что вам надо? Есть покойник?»
«Нет. Покойника нет».
«Говорите же! Что стряслось? Вы что, до смерти напуганы?» «Нет, я в порядке».
«Ладно, выкладывайте. Облегчите душу. Что там у вас? Несчастный случай?»
«Да нет, все отлично. Вот только...»
«То есть как — все отлично? Зачем в таком случае вы мне звоните? В чем дело?»
«Подождите минуту... Позвольте объяснить...»
«Ладно, ладно. Валяйте, объясняйте. Но только побыстрее. Мы не можем занимать телефон всю ночь». «Дело обстоит так», — начал я.
«Послушайте, никаких предисловий! Четко и ясно — что случилось? Кто пострадал? Кто-то вломился в дом?»
«Нет, ничего подобного. Мы просто хотели узнать...»
«Ага, понятно... Любознательные мальчики, так? Просто хотели узнать, который час?»
«Да ничего подобного. Я вас не разыгрываю. Серьезно».
«Тогда говори. А будешь дальше дурочку валять, вышлю полицейский автофургон».
«Автофургон? Нет, не надо фургона. Лучше просто машину... Ну, сами понимаете, обычный полицейский автомобиль... с сиреной и прочим?»
«И мягкими сиденьями? Понял. Конечно же, мы можем прислать к вам симпатичный автомобильчик. Что предпочитаете — „паккард“ или „роллс-ройс“?»
«Послушайте, шеф...»
«Я тебе не шеф. А теперь для разнообразия послушай меня. Заткни глотку! Ясно? Слушай! Сколько вас там?»
«Всего лишь трое, шеф. Мы подумали...»
«Трое? Ну, просто замечательно! И одна из троих, конечно, дама. Наверное, лодыжку растянула? Ну так слушай сюда! Хотите вы спать сегодня ночью? Спать без наручников? Тогда вот что! Идите сейчас в ванную... положите в ванну мягкую подушку... и не забудьте одеяла! Затем полезайте туда — все трое — ясно? И чтоб я тебя больше не слышал! Алло! И еще — когда хорошенько расположитесь в ванне, пустите холодную воду и утопитесь!» — И офицер швырнул трубку.
«Ну что? — крикнул Джеральд, когда я положил трубку. — Они приедут?»
«Не думаю. Нам предложили улечься в ванне, а потом открыть холодную воду».
«А ты не подумывал, чтобы пойти домой пешочком? Уверен, быстрая ходьба пойдет тебе на пользу. Козероги обычно легки на ноги». С этими словами Джеральд вышел из темноты.
«Но у миссис Рубиол искусственная нога», — взмолился я. «Тогда пусть прыгает на одной».
Миссис Рубиол была глубоко оскорблена. С удивительным проворством она поднялась на ноги и направилась к двери.
«Не отпускайте ее, — сказал Гумберто. — Я ее провожу».
«Вот это правильно! — воскликнул Джеральд. — Проводи ее домой, как пай-мальчик, а потом поджарь себе стейк из почки. Козла тоже захвати с собой». Он грозно взглянул на меня. В комнату проскользнул Клод в одной пижамной куртке. Миссис Рубиол отвела глаза.
Меня время от времени посещало дурное предчувствие, что нас вот-вот выставят.
«Минуточку», — попросил Гумберто, все еще держа бутылку. Он взглянул на миссис Рубиол горестными глазами.
«Ну, что еще?» — рявкнул Джеральд, подходя ближе.
«А как же миссис Рубиол...» — запинаясь, произнес Гумберто, с болью и смущением глядя на ее нижние конечности.
«Я вот думаю, — продолжал он, не зная, как лучше сформулировать свою мысль, — раз мы пойдем пешком... то, может, нам стоит понести ее». Он беспомощно всплеснул руками, и бутылка упала на пол.
Оказавшись за ней на полу и не зная, как лучше выразить свою заботу, Гумберто, повинуясь порыву, пополз к миссис Рубиол. Достигнув ее, он обеими руками ухватил ее за лодыжки.
«Простите, — промямлил он, — я только хотел знать, какая из них...»
Миссис Рубиол подняла здоровую ногу и дала ему хорошего пинка. Гумберто откатился, задев ножку шаткого столика, отчего с него упала мраморная фигурка. К счастью, она свалилась на ковер, и от нее отлетела только рука — по локоть.
«Надо вышвырнуть его отсюда, пока дом не превратился в руины, — прошипел Джеральд. С этими словами он склонился над распростертым Гумберто и с помощью Клода привел его в полустоячее положение. — Боже, да он словно резиновый». — Джеральд буквально скулил от бессильной злобы.
Гумберто соскользнул на пол.
«Ему надо выпить», — тихо произнес я.
«Тогда дай ему бутылку и пусть катится. Здесь не винокуренный завод».
Теперь уже мы все трое пытались поставить Гумберто на ноги. Миссис Рубиол любезно подняла бутылку и поднесла к губам Гумберто.
«Я голоден», — слабо пробормотал он.
«Думаю, ему нужен сандвич», — мягко произнес я.
«И сигарету, — прошептал Гумберто. — Только одну затяжку».
«Черт подери! — воскликнул Клод. — Пойду разогрею спагетти».
«Только не спагетти! — запротестовал Гумберто. — Лучше тефтельку».
«Будешь есть спагетти, — заявил Джеральд. — Я уже сказал, что здесь не винокуренный завод. Здесь также и не кафетерий. Больше всего мне это напоминает зверинец».
«Уже поздно, — сказал Гумберто. — Если только миссис Рубиол...»
«Забудь о миссис Рубиол, — оборвал его Джеральд. — Я сам отвезу ее домой».
«Очень любезно с твоей стороны, — пробормотал Гумберто. Мгновение он размышлял. — Какого черта ты сразу это не предложил?»
«Тсс! И рот на замок! Вы, Стрельцы, все равно что малые дети».
Неожиданно раздался звонок. Несомненно, полиция. Джеральд внезапно задергался, как электрический угорь. За считанные секунды он водрузил Гумберто на диван. Бутылку закатил ногой под тот же диван.
«Теперь слушай, Козерог, — сказал он, сграбастав меня за лацканы пиджака, — и соображай! Это твой дом и твоя вечеринка. Ты — это я, понимаешь? Все под контролем. Кто-то позвонил, но он уже уехал. Я позабочусь о Клоде. А теперь иди — открывай». И он слинял в мгновение ока.
Открыв дверь, я увидел перед собой человека в штатской одежде. Он явно не торопился ворваться внутрь и взять у нас отпечатки пальцев.
«Где тело?» — это был первый вопрос, какой он задал.
«Нет у нас никакого тела, — ответил я. — Мы все живы».
«Да, я вижу», — сказал он.
«Позвольте объяснить...» — произнес я, заикаясь.
«Не беспокойтесь, — мягко сказал человек. — Все в порядке. Я посижу, если не возражаете».
