Пусто.
Грубые рваные ошмётки торопливо и неаккуратно вырванных листов на мгновение ввели аристократку в ступор. Как бы не веря в происходящее, Натали пролистала ещё несколько страниц и вновь наткнулась на следы чужих грубых рук. А следом ещё. И ещё.
– Дура… – прошептала девушка себе под нос, неверяще качая головой. – Да как он посмел!
Голос её задрожал, а в уголках глаз выступили блеснувшие в отсветах пламени жемчужины слёз.
– Ничтожество!
Это был крик боли и разочарования в том, кого судьба ей назначила мужем. К тому, у кого не хватило мужества прийти к своей жене и поставить вопрос ребром, но достало смелости чтобы тайком пробраться в её спальню и взломать секретер. Умом она понимала, что и в его глазах далеко не святая, но…
Опомнилась Натали лишь в тот момент, когда огонь в камине уже жадно пожирал брошенный в сердцах дневник. Поднявшись из кресла, девушка шагнула к пламени, потянулась и вдруг покачнулась, почувствовав, как нервное напряжение отхлынуло и вслед за ним пришла слабость.
И только бессильно наблюдала за танцем алчущих языков огня, превращающего осколки её памяти в пепел. Медленно опустившись на колени, Натали заплакала.
Молча.
Без всхлипываний и истерики.
Раскаяние, обида, страх, разочарование, жалость к себе… Всё это пульсировало в её душе противоречивым клубком эмоций, путало мысли и только воля едва удерживала девушку от того чтобы разреветься в полный голос.
Холодное дыхание сквозняка, ворвавшегося в спальню, безжалостно куснуло Натали за босые ступни, и попыталось забраться под полы халатика. Вздрогнув от неожиданности, девушка с некоторым запозданием, самым краем сознания зацепилась за полную удивления мысль. И неверяще оглянулась.
Она чётко помнила, что окно оставалось закрытым…
***
– Определённый успех у женщин тебе всё-таки обеспечен, раз даже такая красавица теряет сознание при одном твоём виде! – насмешливо прокомментировал ситуацию дух предка, с неподдельным любопытством рассматривая бесчувственную Натали, распростёртую на полу спальни в довольно живописной позе. – Обрати внимание, она даже сейчас сумела остаться привлекательной и манящей. Опасная женщина, полная сокрытых соблазнов!
Промолчав на его реплику, я соскользнул с подоконника и аккуратно притворил за собой окно, безбоязненно оставив толстый капроновый шнур болтаться снаружи. Бережно взяв девушку на руки, отнёс и уложил её на кровать, после чего сел рядом и ненадолго притих, нежно поглаживая её лицо кончиками пальцев. Тёплое и мягкое освещение от камина скрадывало очертания, делая одно лишь созерцание невозможным.
– Ты ограничен во времени, внук. Я пока что оставлю тебя, но буду неподалёку и предупрежу, если что-то пойдёт не так.
– Благодарю тебя, дедушка, – признательно кивнул я, не спуская глаз с Натали и задумчиво пробурчал себе под нос: – Спящая Красавица в наличии, только руку протяни, а времени мало. В конце концов, принц я или не принц?!
Преодолев странное смущение, наклонился над девушкой и, закрыв глаза, довольно неуклюже поцеловал её...
Вспышка ослепительной боли, кровоточащая нижняя губа и солоноватый привкус во рту. Пылающее негодование в мерцающих зеленью глазах, напротив. И хлёсткая, обжигающая пощёчина поверх шрама…
– Не смей больше никогда так делать! – шёпотом закричала Натали, размахиваясь другой рукой и намереваясь украсить моё лицо ещё одним отпечатком ладошки. – Чем ты думал, когда залез в мой дом?!
– Неправильному принцу – неправильная принцесса… – невнятно пробормотал я, перехватывая девичью руку за запястье, и добавил уже в полный голос: – Не ожидал, что встреча будет столь пламенной. А пришёл, потому что счёл её необходимой. Поговорить то нам больше негде.
– Можешь отпустить?! – Натали раздражённо дёрнула рукой и, высвободившись из разжавшегося захвата, чинно села на постели, возмущённо сверля меня негодующим взором: – Дикарь!
Обстановка накалялась. Намеченная мной беседа оказалась под угрозой. Дьявол!
– Уймись, женщина!
Нарочито равнодушный тон как будто окатил девушку холодным душем. Вздрогнув, она мстительно прищурилась, но всё же успокоилась и, недовольно сложив руки на груди, отвернула голову к окну, всем своим видом давая понять, что не хочет со мной разговаривать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Почему ты плакала?
Заданный вопрос попал точно в цель – плечи Натали напряглись. Придвинувшись к ней чуточку ближе, я вновь коснулся её щеки. Всхлипнув, она после недолгой паузы обратила на меня блестящие влагой глаза. И начала рассказывать.
История о вырванных из дневника листах оказалась краткой, эмоциональной и предвещала беду...
– Это моя вина. А значит и мне со всем разбираться, – подытожил я спустя несколько минут, проникся серьёзностью ситуации, и, поддавшись порыву, уложил голову на колени девушки и посмотрел на неё снизу-вверх: – Где он хранит ценные бумаги?
– Ты хочешь…
– Если они в этом доме, то я смогу достать их уже сегодня. В любом другом случае мне понадобится чуть больше времени. Как он может их использовать?
– Ближайшие сутки точно никак, – печальный и разочарованный вздох прозвучал обнадеживающе, – зная его характер, уверена, что дальше питейных заведений он вряд ли зайдёт!
В некой задумчивости Натали коснулась моих волос. Мягко, нежно и ласково. Так, что в груди поселился уютно мурлыкающий и довольный зверь.
– Леонард… Откуда такая уверенность, что произошедшее – твоя вина?
Время пришло. Собственно, пробираясь в усадьбу, я предполагал именно эту тему самой важной и необходимой для обсуждения. Предполагал и боялся её. А ведь стоило рассказать всё значительно раньше! С неохотой покинув удобное пристанище, я встал с кровати и, прогуливаясь по спальне, начал свою исповедь, старательно вкладывая в слова сожаление и раскаяние.
Божественный дар рода Хаттори – благословение в умелых руках и проклятие для того, кто не в силах им управлять. Пробудившийся раньше срока, дар богини Амэ как будто обрёл собственную волю и чутко реагировал на юношеские симпатии, щедро расточая харизму и исподволь влияя на сознания нравившихся мне девушек. Он не внушал любви, ведь на это неспособна ни одна, даже самая могущественная магия.
Дар действовал комплексно.
Очаровывал. Подавлял критическое мышление. Возбуждал…
Повернувшись к Натали, покаянно опустился перед ней на одно колено и стыдливо произнёс:
– Я должен был рассказать об этом раньше или молчать всю оставшуюся жизнь. Но посчитал, что не имею права обманывать тебя…
– Оставь меня. И не вмешивайся больше в мою жизнь… – глухо ответила девушка, низко опустив голову и спрятав лицо в ладони.
– Но…
– Уйди!!! – закричала Наташа, перестав сдерживать слёзы в голосе, – Уйди и больше не появляйся в моей жизни!!! Никогда не появляйся!
***
Отыскать укрытый в кустарниках чоппер не составило труда. Тем более, что там меня уже ожидали. Стянув с головы шлем, я с удовольствием глотнул холодного воздуха, подставив лицо освежающему дыханию морозного утра, и решительно направился к разгуливающему возле мотоциклов опричнику.
– Молодость полна противоречивых эмоций, – рассудительно заметил Аскольд, задержав взгляд на моём лице, прикрытом маской бесстрастия. – А ожидания часто не соответствуют действительности, Хан. Может оно и к лучшему?
– Не готов сейчас рассуждать об этом. Меня больше интересует другое. Почему вы мне помогаете, шериф? – спокойно поинтересовался я, закурив предложенную им сигарету и, затянувшись терпким шершавым дымом, упёрся испытующим взглядом в ледяные глаза опричника. Он не стал разыгрывать сцен по поводу обращения, тоже достал сигареты и закурил, пряча понимающую улыбку. И он по достоинству оценил мой плавный переход к делу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Вы вполне разумны, если подозреваете, что я преследую свои цели, – признался он после краткой паузы. – Вся моя жизнь – служение своей стране. И если в годы своей юности я наивно полагал, что служить можно лишь полагаясь на закон и пистолет, то сейчас придерживаюсь более широких взглядов.
