И вздрогнул, ощутив как из монитора повеяло холодным дыханием смерти. Клинописные чёрточки иероглифов поплыли перед глазами, в уголках которых скопилась влага. А следом пришла ярость.
Комок непроницаемой, густой и пульсирующей Тьмы с грохотом врезался в голую, ничем не защищённую бетонную стену кабинета - врезался и угас, отдавая заложенную в него ненависть. Звучный хруст плиты, сеть извилистых и глубоких трещин, смятая и разорванная арматура, выглянувшая сквозь образовавшиеся прорехи…
Свет моргнул раз, другой, третий, прежде чем угас окончательно, на мгновение погрузив комнату в непроглядную тьму и уступая свечению кровавых ламп системы оповещения. С незначительным запозданием, безжалостно взревели баззеры боевой тревоги, а в коридорах штаба базы наёмников гулко затопали стальные подошвы тяжёлых пехотинцев в МПД. Но всё происходящее вокруг для меня как будто и не существовало. Захлестнувшая ненависть застилала глаза, утягивая на дно неведомого океана и отсекая от остального мира, оставив нас наедине. Только я и ненависть.
— Сэнсей… Они заплатят за то, что сделали. Вы были правы - нельзя было оставлять их за спиной! — мой шёпот, обращённый к погибшему наставнику, звенел сталью, — Клянусь, что возложу головы убийц к подножию вашей могилы…
Концентрированные волны яки незаметно для меня пронизывали пространство, заставляя находившихся поблизости наёмников корчиться от невыносимой головной боли и терять сознание. И это вызвало с их стороны попытку противодействия.
Входная дверь вылетела с грохотом - выбитая мощным ударом ноги, закованной в сталь доспеха и усиленной псевдомускулатурой экзоскелета, она с гулко рухнула на пол. А следом по полу покатился серо-стальной шар светошумовой гранаты. Отреагировав на выбитую дверь раздражённым взглядом через плечо, я плавно сместился вправо, разворачиваясь к непрошеным гостям, и щелчком пальцев отправил импульс Силы в заброшенный "сюрприз".
Граната вылетела обратно в развороченный дверной проём - как бильярдный шар после удара кием - и срикошетила от стен коридора, взорвавшись в рядах штурмовой группы. Осознанно усилив давление яки, я удоволетворенно кивнул собственным мыслям, слушая громогласные вопли боли вперемешку с матом, и, на всякий случай окутавшись тёмным пламенем "Покрова Тьмы", громко крикнул:
— Заходим по одному! Пора объяснить вам, кто тут теперь начальник…
Прохаживаясь среди выстроившихся в коридоре штаба подчинённых, низкорослый кучерявый крепыш в камуфлированной форме заковыристо и громко ругался, виртуозно выстраивая многоэтажные матерные конструкции, призывая богов в свидетели и грозя карами всем провинившимся. Я хладнокровно наблюдал за процедурой воспитания - скрестив руки на груди и привалившись плечом к остаткам железной рамы, когда-то служившей основой для двери. Что забавно, конструктивная критика действий тревожной группы и офицеров штаба состояла в том, что они не сумели обезвредить источник угрозы, неожиданно появившийся в сердце базы.
— Что случилось, Лео? — вскользь поинтересовался Гена, вставая рядом, и положил свою гигантскую лапищу мне на плечо: — Отголоски “жажды крови” докатились даже до ангаров…
— Если вкратце, то вчера ночью убили одного из самых преданных Слуг моей семьи. Убили в тот момент, когда он, якобы по моему приказу, вырезал младшую ветвь правящего рода Такэда. Клан уже выдвинул обвинения против меня, требуя справедливости у самого Императора, выступавшего гарантом договора в подписанном перемирии.
Лаптев тяжело вздохнул и ничего не сказал, только крепче сжал моё плечо. Понимающе кивнув головой, я продолжил наблюдать за воспитательным процессом, мыслями витая абсолютно в других местах.
Смерть сенсея ранила меня значительно глубже чем ловкая интрига моих врагов. Образ сурового самурая, “ковавшего” Клинки для рода Хаттори и заменившего мне отца, стоял перед глазами и не давал покоя. Последствия ошибок неизменно оборачивались кровью близких и дорогих людей…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Они хотят чтобы ты вернулся в Японию, — после короткой паузы Гена нарушил наше молчание.
— Не собираюсь играть по навязанным правилам. Полагаю, что и замок они предпочтут отобрать уже после реконструкции. Время ещё есть. — откликнулся я безразличным тоном, аккуратно выворачиваясь из под руки опекуна и направляясь к выходу: — Прости, но провожать вас не приду. Жду вашего возвращения…
— Чем займешься? — долетело мне в спину.
Остановившись у лестницы, взглянул на опекуна через плечо и звонко выкрикнул:
— Переоденусь и прогуляюсь по новым владениям!
***
Парковка возле "Красного Фонаря" уже постепенно заполнялась автомобилями - деловой центр на левом берегу Томмы функционировал круглосуточно и к обеду прибывало немало значительных и важных людей города. Совместный приём пищи издревле служил неким обрамлением для обговаривания деталей договора или сделки. В изысканности обрамления отражался интерес договаривающихся сторон - и “Красный Фонарь” предоставлял весь вообразимый спектр возможностей.
Припарковав мотоцикл между двумя одинаково массивными внедорожниками, я проигнорировал изучающие взгляды бодигардов, опустивших ради этого тонированные стёкла. Распахнутые полы шинели открыто демонстрировали подвешенную на пояс длинную и ухватистую рукоять прямой синоби-гатаны, стянутый с головы шлем взъерошил пепельно-серые волосы, а поднятый воротник наполовину укрывал лицо от порывов кусачего злого ветра. Усмехнувшись увиденному в тонировка отражению, я уверенно и быстро взбежал вверх по лестнице. Автоматическая система послушно раздвинула мутные стеклянные двери с золотистыми узорами и росчерками иероглифов, пропуская меня в тепло. Парадный вход в заведение претерпел значительные изменения с моего прошлого визита и выглядел… Новым? Мне нравилась и прошлая версия оформления, но кто знает, что взбрело в голову этим китайцам?
Безразлично пожав плечами, мазнул цепким взглядом по склонившимся в поклоне охранникам-клановцам. Уголок рта невольно приподнялся, обозначая узнавание и, проходя в предупредительно распахнутые ими двери, я не смог удержаться от колкости:
— Сегодня без развлечений? А жаль…
Фойе “Красного Фонаря” - просторное, с тремя лестницами,ведущими в ресторан, танцевальные и игровые залы. Шикарный гардероб, вышколенная обслуга, роскошный фонтан у подножия центральной лестницы. Пышность и роскошь в отделке, золото, мрамор, тёмное дерево, шёлк и бронза - кричащая гармонией смесь Европы и Азии. Место для кратких деловых встреч, рандеву и обмена информацией. Центр паутины информаторов Сибирска, простирающейся во все уголки города с миллионом населения.
Окинув всех присутствующих невидящим взглядом, я незаметно шевельнул плечами, позволяя предупредительному слуге в неброской ливрее забрать с них мою шинель, взял мотоциклетный шлем подмышку и хладнокровно пошёл сквозь немаленькую, оживлённо разговаривающую толпу.
Деловой день в разгаре. Время, в которое предпочитают согласовать малозначительные детали и сделать всё быстро, что бы успеть повращаться в обществе и уловить любопытные сплетни. Купцы, промышленники, коммерсанты, военные и чиновники, представители родов и сами вечно скучающие аристо. Деловые костюмы, роскошные платья, мундиры и френчи - атлас, шёлк, дорогое сукно и меха… Аскольд весьма подробно живописал мне этот странный микромир, вскользь упомянув, что при его появлении его обитатели почему-то сразу скучнеют.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Делая первые шаги сквозь фойе, ощутил неприятную щекотку вдоль позвоночника - меня оценивали, анализировали, изучали. И шептались.
— Хан… Хаттори… — едва слышный шелест ироничного шёпота разряженой толпы не ускользнул от моего слуха и не вызвал удивления. Всему своё время. Мой визит - это камень в застоялую воду местного водоёма.
— Выскочка… Дуэлянт… Ловелас… Наёмник?
Но все эти слова звучали слишком тихо, не давая мне повода поймать хоть одного из говорунов. Всему своё время. Кто-то из них обязательно ошибётся.
