земли. Но спустя пятьдесят лет во время одной из реконструкций замка был найден тайник, положивший начало повышенному интересу некоторых аристократов моего княжества к артефакторике. На Руси артефакторика была развита слабо, Аскольд. Как-то издревле повелось, что нашим предкам обычно хватало собственных сил, и они не нуждались в заимствованных фокусах. И всё же, со временем и на государственном уровне артефактарике начали уделять больше внимания. Но не о ней сейчас речь. Можете считать мои слова старческим брюзжанием, но я полагаю, британцы могут найти в Северных землях немало интересных артефактов. Точнее… они смогут использовать эти артефакты эффективнее, чем сами северяне. Ибо Британия гораздо сильнее Северного королевства.
— Хм… Я понял вас, Антон Иванович. Но позвольте с вами не согласиться в одном.
— И в чём же?
— Не стоит вам называть себя стариком. До тех пор, пока праправнуков не понянчите, вы будете ещё вполне молоды, — улыбнулся я.
После того как я немного снизил градус напряжённости, мы ещё почти три часа обсуждали возможности противодействия британцам и франко-испанцам на Севере.
Сложностей в этом вопросе хватало. И одной из главных сложностей являлось то, что без причины мы вообще не можем ввести свои войска на территорию Северного Королевства. Иначе Канцлер обвинит нас в излишнем своеволии и наложит наказание. Для того чтобы мы могли там свободно сражаться, Канцлер должен внести Северное Королевство в официальный список территорий, к которым Российская империя проявляет свой интерес, как то Индокитай, Африка и иже с ними.
С подобными территориями и официальными разрешениями сражаться на них получается парадоксальная ситуация — мощные государства могут воевать друг с другом не воюя. Силами «частных» армий, что не будет считаться полноценным конфликтом и уж тем более войной. Ровно до тех пор, пока одна из сторон не задействует государственную армию.
На следующий день, в воскресенье, я обсудил «Северный вопрос» с Арвином и великим князем Тверским. Арвин уже знал о повестке дня и смог удивить нас:
— Если санкционируется участие княжеств в войне с британцами на севере, и наши основные Африканские союзники будут участвовать, мы тоже будем участвовать — вот что сказал мой старик. Правда добавил, что, если я угроблю уйму ратников, угроблюсь сам и не смогу получить весомые дивиденды с этого конфликта — он угробит меня.
— Вряд ли у него это получится, — хмыкнул я.
— Я ему так и ответил! — оживился Арвин. — А он мне такой: отцовский чапалах пробивает любую защиту. Форкх его за ногу, и откуда он только такие слова знает?
— Князь Новочеркасский — кладезь житейской мудрости, — усмехнулся я. — Но то, что он так быстро сориентировался и сообщил нам о том, что ваше княжество готово воевать на севере, показывает мудрость не только житейскую.
— А ведь раньше Новочеркасск считался довольно закрытым княжеством, — завёл старую шарманку Андрей Оболенский, но осёкся и сосредоточил взгляд на Арвине. — Вы вдохнули в своё княжество новую жизнь.
— Все мы вдохнули новую жизнь в этот мир, — хмыкнул мой лучший друг, а затем не удержался от похабной шутки: — А вы двое так и вовсе впрыснули! Эх, отстаю от вас, скорее бы наверстать!
За всеми этими встречами выходные пронеслись невероятно быстро, и наступило утро понедельника.
Ровно в десять часов через отдельную дверь для высокопоставленных гостей я вошёл в «Дядюшкину Пельменную». В тот самый ресторан сети, который располагался в десяти минутах ходьбы от Московского Кремля.
Меня проводили в зал, где за столиком уже с меню в руках сидел Дмитрий Александрович Годунов.
— Ваше сиятельство, — улыбнулся он, поднимаясь с места и бросив взгляд на настенные часы. — Вы невероятно пунктуальны.
— Положение обязывает, — вежливо улыбнулся я в ответ и пожал протянутую руку.
Я сел напротив первого Вице-канцлера, милая официантка в сарафане, подала мне меню, сообщив, что, кроме пельменей, в их заведении готовят вареники, блины и оладьи.
Сделав заказ, я отложил меню в сторону. Годунов заказал то же, что и я — вареники с творогом и блинчики с красной икрой.
Мы уставились друг на друга.
Сидим, лицемерно улыбаемся.
— Признаюсь, я удивлён, что вы выбрали это место, — начал он.
— Отчего же?
— Честно признаться, не слышал, чтобы члены боярских родов тут трапезничали. Не говоря уже о княжеских семьях.
— Приятно открывать что-то новое, — добродушно ответил я. — А если кто-то узнает, что мы с вами тут сегодня завтракали, это сделает неплохую рекламу ресторану. Может статься, в будущем уже не получится так легко забронировать этот отдельный зал.
На самом деле я был искренен. Боярин Орликов, выигравший эту сеть в споре, вызывает у меня лишь положительные чувства. Так почему бы не помочь мужику по мелочи?
К тому же его род находится в подобие опалы у Годуновых. Я не был уверен, что Дмитрий Александрович согласится встретиться здесь.
Вошедшая официантка поставила на стол огромный чайник.
— Не ждите, милочка, мы сами нальём, как заварится, — благодушно сообщил ей Годунов.
Когда мы вновь остались вдвоём, Дмитрий Александрович завёл ни к чему не обязывающее обсуждение погоды в разных уголках нашей империи.
Полчаса мы беседовали ни о чём. Годунов обходил любые скользкие темы, как и подобает благовоспитанному аристократу.
Я даже похвалил его про себя. Думал, столь важная шишка привыкла сразу переходить к делам. И, я уверен, в большинстве случаев именно таким образом и строит свои беседы Дмитрий Годунов. Но сейчас он всем своим видом показывал, что наслаждается общением с князем Енисейским.
В общем, к цели нашей встречи первый Вице-канцлер перешёл, лишь когда мы оба вдоволь наелись.
— Знаете, ваше сиятельство, я бесконечно рад тому, как всё сложилось у вас с её высочеством… Хотя теперь стоит говорить с её сиятельством, — будто бы по-доброму улыбнулся Годунов. — То, что проклятие императорского рода не действует на неё и позволяет ей жить свободно. То, что вы познакомились… То, что вы её спасли, конечно же! Это впечатляет. Не иначе сами боги постарались, чтобы всё сложилось так замечательно. За что я им бесконечно благодарен.
— Я тоже, Дмитрий Александрович.
— Но, вы знаете… Насколько мне известно, спасение её
