рации. С гарнитуркой, с кнопочками, и... и... Класс!!!
Как авторитетно заверил Димон — это мечта! Спорить с ним никто не стал... По его словам в них было всё, о чём можно мечтать. «Сойка-М2» связь, предназначенная для спецподразделений... То есть вот так! Рогожин рассказывал, что у его бывшей группы были простые «Сойки», а у бандитов новейшая модель? Что тут творится? А тут ещё счастливый донельзя Маркони показал рацию дальней связи: в два раза легче, чем его...
— Короче, мужики, взрывать мы ничего не будем... — выношу волевое решение.
— Как это? — тут же расстроился Балагур. — А как мы всё это будем приватизировать?
— Причина? — это уже более рассудительный Хан.
А Димон просто вцепился в своё богатство и тряс головой: «Не отдам!»
— По порядку. Приватизировать, так же как и раньше — руками. Но ничего лишнего не брать, со спец оружием не связываться, может боком выйти. Берём только то, что у самих есть. А вот связь утянем... И пусть отцы-командиры голову ломают, как это оформить!
— Думаешь, станут связываться? Хотя наверняка майор и не такое может, но вот захочет ли?
— А это он пусть хомяку, товарища старшего прапорщика, расскажет! А у Степаныча там такой матёрый зверь, что махом любую нехотелку отгрызёт!
Парни довольно заулыбались, в чём, в чём, а уж в Степаныче никто не сомневался...
— А вот почему не будем...— продолжаю объяснять. — Вот скажи мне, товарищ Хан, откуда здесь такие рации или такие стволы? И жуткие у меня подозрения по поводу некоторых генералов... Ведь не на всяком армейском складе такой дефицит есть, нам то, для дела, почти ничего не нашли! Вот и думаю, надо с Васильевым связаться, пусть решает... Рвануть всегда успеем!
— А ведь засада, — Хан почесал в затылке, — баб то уводить надо!
— Нет!
— Что? — удивление Марика было неподдельным, а вот Балагур обрадовался — значит есть время построить глазки! Димке же было пофиг, он остервенело, рылся в барахле.
— Караван придёт сегодня днём...
— Что!? — охренели мужики, даже Димка отвлёкся.
— Ну, как-то так... — развожу руками. — Можно свалить, но тогда всё было напрасно. Делиться опасно. А вот если отправить Димку с рацией, туда, где есть связь... Получим приказ и либо рванём, либо наших дождёмся.
— А караван?
— А что караван! Он через ущелье пойдёт, а тут даже миномёты есть. Про взрывчатку и мины молчу, и про таланты Листика тоже. Если что гранат наверх натаскаем... Хотя надо сперва место посмотреть... — вдруг засомневался я. — Если что: минируем, баб в машины и ходу. Скоро рассвет, там и решим! А то и правда, что то я... Полчаса ничего не решат.
— Хм... Ну, давай посмотрим, — согласился Хан. — А пока можно ещё похомячить!
Раздались осторожные шаги, мы тут же напряглись, но это был довольный жизнью Листик.
— А вот вы где! Парни отзвонились — всё путём. Сидят, стерегут подступы.
— Хорошо. Пусть Лаки возвращается, проводит нас на место. Посмотрим, что почём... А мы с Ханом пойдём, главного попытаем, за жизнь... Вопросов у меня-я-я! А ты тут осмотрись, мины, взрывчатка, гранаты, миномёты. Всё равно что-то взрывать придётся или базу, или караван... Да! Если получим приказ рвануть базу, присмотритесь к спецстволам — не пропадать же добру?
А пока парни копались на складе, мы с Ханом направили свои стопы в «избушку» главаря. Поговорить с этим господинчиком за жизнь его не простую.
— Хан, мать твою! Это ты так слово упаковать понимаешь?
— А что не так? Зато надёжно, — в недоумении пожимает плечами.
Да уж... надёжней не куда. Вот как нормальный человек понимает слово упаковать? Правильно! Руки, ноги связал — чтоб не сбег. Но Марат не такой. Он основательный! Недолго думая... упаковал в ковёр, лежавший на полу. И ведь не поленился вытянуть прижатый край из-под дивана. Теперь из туго скрученного свёртка виднеется только нос и глаза.
— Вот ты его туда завернул, ты и доставай.
— Делов-то, — вновь пожав плечами, начал пинками раскручивать свёрток. Пленный только мычал и пучил глаза. Вначале ковёр вполне защищал, но чем дольше длился процесс, тем ощутимее становились пинки. Это, учитывая, что сердобольный Молот, ну никак не мог пережить того, что сержант работает, а он нет... Вот и помогал в меру своего сорок шестого, растоптанного.
Когда же высвобожденного главаря посадили на стул... Хорошо хоть спинка есть, а то он всё норовил свалиться. Ну да не жалко!
Вынули кляп и дали воды. Думаете, мы такие гуманные? Вот ещё! Просто, он вряд ли говорить смог бы... Да и состояние полукоматозное, а так вроде ожил.
— Ну и как тебя зовут голубь сизокрылый?
Ох ты ж! Вот зачем такие слова говорить? Ругается, матом кроет, карами разными грозит. Ладно, послушаем, может, что важное скажет? Нет, только ругается... Кивок Марату. Тот делает грозный замах и бьёт. Пленника скручивает судорога боли, но, по крайней мере, он уже не ругается, только скулит. Тут ведь фокус в чём? Замах — на рубль, а удар — на копейку. Чтоб не покалечить допрашиваемого, Хан в последний момент тормозит руку, и втыкает палец в нервный узел. Боль страшная, а вреда никакого. Вот только жертва думает, что ему повредили все внутренности.
— Так как говоришь твоё имя?
Ещё пару заходов и мы знаем, что Асланов развелось как собак не резанных. Одного уже угомонили, а тут второй.
— Вот видишь? И чего сопротивлялся? А теперь скажи пароль на компьютер.
Сказал, а куда ему деваться? Ну что ж посмотрим. Хм... пяток игрушек, музыка, фильмы... и папка документы. Грешен: не сдержался, сунул нос. Пробежал по диагонали, имена, даты, суммы. Стоп! Назад! Что это? Меня аж затрясло всего... Дата! Это число я не забуду никогда. День смерти Тунгуса и Ваньки!
— Смотри сюда, сука, — схватив бандита за волосы, притянул его голову к монитору. — За какую информацию были заплачены деньги? Ну!?
— Не помню.
— Твои пометки? Значит знаешь! На... на... на...
Сказал, всё сказал. Утром того дня, нас сдали! Предупредить Аслана не успели, мы уже вовсю порезвились, а вот перенаправить одну из групп смогли... Мы же еле плелись, обременённые заложниками. Так что неслучайно мы тогда на боевиков напоролись, совсем не случайно. И парни погибли из-за предательства. Хорошо, что этот
