– Вы – настоящий и преданный друг, ваше величество, – с искренней благодарностью за то, что его избавили от бесконечных витиеватых речей, сказал Гарион. Он тепло пожал руку королю. – Знайте, что если Небо дарует нам завтра победу, то мы возвратимся на сей благословенный остров, дабы выразить глубочайшую благодарность и вам, и вашим придворным, которые отнеслись к нам со столь изысканной учтивостью и искренним радушием. – «Да и за лошадьми так или иначе пришлось бы возвращаться», – подумалось ему. – Теперь же, ваше величество, великие дела ждут нас. И мы расстаемся с вами, устремляясь навстречу нашей судьбе. Если будет на то воля богов, вскоре мы возвратимся. Прощайте, друг мой.
– Прощайте, Бельгарион из Ривы. – Король, казалось, вот-вот расплачется. – И пусть даруют боги победу вам и вашим спутникам!
– Молю Небо, чтобы было так.
Гарион весьма эффектно взмахнул полой плаща и направился во главе процессии к сходням. Оглянувшись через плечо, он заметил Дарника, проталкивающегося сквозь толпу. Это было как нельзя кстати – едва только все они взойдут на борт, можно будет сразу приказать отдать концы, тем самым избавив себя от необходимости слушать бесконечные прощальные напутствия и махать в ответ рукой.
Вслед за Дарником слуги толкали тележки с поклажей. Тюки быстро погрузили на корабль, и Гарион направился прямиком в рулевую рубку, чтобы поговорить с капитаном – седым пожилым мореходом с обветренным лицом.
В отличие от западных судов, где доски палубы обычно были отдраены почти добела, на этом судне шканцы, реи и перила были покрыты блестящим темным лаком, а сияющие белизной канаты, аккуратно свернутые в кольца, свисали с отполированных кофель-нагелей. Все это производило впечатление необыкновенной чистоты и ухоженности – неопровержимое доказательство того, что хозяин судна гордится своим кораблем. Капитан облачился в видавший виды голубой камзол – как-никак он был в порту, а бархатный берет залихватски сдвинул на одно ухо.
– Думаю, все готово, капитан, – сказал Гарион. – Можно отчаливать – мы вполне успеем выйти в открытое море до начала прилива.
– Вижу, вы бывали в море, молодой господин, – одобрительно откликнулся капитан. – Надеюсь, и вашим друзьям это не впервой. От новичков на борту всегда головная боль. Они даже не понимают, что блевать против ветра – не самая удачная мысль. – Он возвысил голос: – Отдать концы! Поднять паруса!
– Вы говорите совсем не так, как островитяне, капитан, – заметил Гарион.
– Оно и неудивительно, молодой господин. Я родом с Мельсенских островов. Лет двадцать тому назад распространились нехорошие слухи, будто я стал пиратствовать в дальних широтах. Прознав об этом, я счел за благо не торопиться в родные пенаты. Вот и прибыл сюда. Не поверите, как эти люди обозвали мой бедный корабль, когда впервые его увидели!
– Чем-нибудь вроде «Плавучего замка»? – предположил Гарион.
– Так вы уже тогда были с ними знакомы?
– Да, правда, в другой части света...
– Поднять грот-парус! – прорычал капитан. – Вот так-то, молодой господин! – ухмыльнулся он. – В любом конце корабля вы услышите мой голос и будете знать, что происходит, – и ни к чему эта дурацкая болтовня. Так о чем бишь я? Ах да. Когда я попал сюда, суда на Периворе были такими нелепыми, что добрый чих мог бы их разом потопить. Можете себе вообразить – мне потребовалось всего-навсего пять лет, чтобы вдолбить местным жителям, что к чему!
– Видимо, боги вас не обделили красноречием, капитан, – рассмеялся Гарион.
– Недурным подспорьем была пара трюков с кофель-нагелями, – ухмыльнулся капитан. – Наконец мне пришлось предложить им состязание. Никто из здешних горячих голов просто не способен устоять против брошенного вызова – вот я и предложил устроить гонку вокруг острова. Стартовало два десятка судов – и только мое дошло до финиша. Тогда они и начали прислушиваться к моим добрым советам. Следующие пять лет я почти безвылазно просидел в доках, надзирая за кораблестроителями. А потом король милостиво дозволил мне снова выйти в море. Правда, он пожаловал мне еще и титул баронета, но на что он мне сдался? Думаю, у меня даже где-то есть собственный замок...
Со стороны гавани донесся традиционный мимбрийский салют – все придворные рыцари одновременно затрубили в рога.
– Кто им всем на уши наступил? – со вздохом спросил капитан. – На всем острове не сыскать умельца, который смог бы сыграть хоть самую примитивную мелодию! – Он уважительно поглядел на Гариона. – Слыхал, вы направляетесь на Туримский риф?
– На риф Корим, – рассеянно поправил его Гарион.
– Вы наслушались островитян, как я погляжу. Они даже название рифа правильно произнести не могут! Ну да ладно. Когда твердо решите, где именно хотите высадиться, пошлите за мной. Море вокруг рифа просто свирепствует. В такого рода месте любая ошибка смерти подобна, а у меня есть очень подробные морские карты.
– Но король говорил, будто не существует карт, где бы это место было изображено в деталях...
Капитан смущенно покосился на него.
– Слухи, о которых я уже упоминал, заставили многих капитанов устремиться за мной, – признался он. – Впрочем, чего уж там – они просто пустились за мной вдогонку: ведь за поимку преступника частенько награждают. Однажды при ясной погоде я проходил мимо рифа и тщательно промерил все глубины. Подыскать местечко, где можно отсидеться, никогда не повредит – тем более такое, куда не всякий отважится сунуть свой нос.
– Как ваше имя, капитан?
– Меня зовут Креска, молодой господин.
– Оставь ты этого «господина», прошу тебя! Меня зовут Гарион – и этого вполне довольно.
– Как скажешь, Гарион. А раз уж так, шагом марш с юта – дай мне спокойно вывести эту старую посудину из гавани!
Хотя и речь морского волка была иной, и происходило все на противоположном краю света, но капитан Креска так походил на друга Бэрака Грелдика, что Гарион вдруг почувствовал железную уверенность в благополучном исходе плавания. Он вернулся к друзьям.
– Нам крупно повезло, – сказал он. – Наш капитан оказался мельсенцем. Он уверенно чувствует себя в море – к тому же у него есть подробная карта рифа. Возможно, в здешних водах такая карта только у него одного. Он предложил помочь нам советом, когда мы решим, где именно хотим высадиться.
– Очень любезно с его стороны, – заметил Шелк.
– Возможно. Но весьма существенно и то, что он явно не горит желанием пропороть днище принадлежащего ему корабля.
– Всячески на это рассчитываю, – заявил Шелк. – По крайней мере, до тех пор, покуда нахожусь на борту.
– Пойду на палубу, – сказал Гарион. – Не могу сидеть в духоте в первый день плавания – меня начинает мутить.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
