И Анхег удалился восвояси, вполголоса бранясь на чем свет стоит.
– Ну как, повезло? – спросил его император Вэрен.
– Он посоветовал мне не лезть не в свое дело, – проворчал Анхег. – Потом предложил сесть на весла, если я так уж спешу.
– А ты когда-нибудь греб?
– Только однажды. Черекцы – морской народ, и мой отец некогда посчитал, что мне полезно будет сходить в плавание палубным матросом. Так что ничего против гребли не имею. Вот только порки не выношу...
– Неужели кто-то осмелился выпороть кронпринца? – изумленно спросил Вэрен.
– Знаешь, когда подходишь к гребцу со спины, обычно не видишь его лица, – усмехнулся король. – Надсмотрщик пытался выжать из нас все, что только можно. В тот раз мы преследовали толнедрийское торговое судно, и нам ни в коем случае нельзя было позволить ему достичь территориальных вод Толнедры.
– Анхег! – воскликнул Вэрен.
– То было много лет назад, Вэрен. Это сейчас я отдаю приказы не трогать толнедрийские суда – по крайней мере при свидетелях. Ну, хватит об этом! Дело в том, что Грелдик, похоже, прав. Если он поднимет все паруса, ветер с корнем повыдирает мачты, и мы с тобой оба сядем на весла.
– Это значит, что у нас мало шансов догнать Бэрака?
– Не уверен. Бэрак как мореход Грелдику и в подметки не годится – к тому же его тяжеловесное судно не слишком чутко слушается руля. Мы с каждым днем все ближе к нему. Когда он доберется до Маллореи, ему придется заходить в каждый порт и наводить там справки. А маллорейцы вряд ли узнали бы Гариона, если бы он даже прогуливался по улицам, поплевывая им прямо в глаза. Вот Хелдар – дело другое. Насколько я понимаю, у этого маленького воришки есть агентура почти в каждом маллорейском городе. Так что ход мыслей Бэрака мне примерно ясен. Как только он окажется в Маллорее, немедленно примется разыскивать Шелка, поскольку они с Гарионом явно путешествуют вместе. Мне же справляться о Шелке не потребуется. Я просто опишу «Морскую птицу» бродягам и выпивохам в паре портовых таверн – только и всего. За пару кружек эля они наизнанку вывернутся – и я смогу следовать за Бэраком туда, куда он вздумает направиться. Надеюсь, мы сцапаем его, прежде чем он отыщет Гариона и все погубит. Трепетно надеюсь, что эта девчонка с завязанными глазами не запретила ему двигаться дальше. Ведь самый легкий способ добиться чего-то от Бэрака – строжайше это ему запретить. Окажись он в компании с Гарионом, был бы под присмотром Бельгарата – волшебник держал бы его в узде...
– А каким образом ты намереваешься остановить его, если мы все же нагоним «Морскую птицу»? Возможно, корабль его не столь быстроходен, как наш, но он гораздо крупнее, да и матросов там куда больше.
– Мы с Грелдиком уже все обдумали, – ответил Анхег. – У Грелдика есть одно хитроумное приспособление. Оно крепится к носу корабля. Если Бэрак откажется подчиниться моему приказу, мы протараним «Морскую птицу». На корабле с пропоротым бортом он далеко не уйдет.
– Анхег, это ужасно!
– Не ужаснее того, что намеревается сделать Бэрак. Если он прорвется к Гариону, Зандрамас победит – и все мы окончим жизнь под каблуком у существа, рядом с которым Торак – невинный младенец! И если мне придется потопить «Морскую птицу», чтобы избежать такого поворота событий, я сделаю это десять раз подряд! – Он тяжело вздохнул. – Впрочем, если мой кузен утонет в пучине морской, я буду тосковать по нему...
* * *
Королева Поренн Драснийская призвала маркграфа Хендона, начальника разведки, в свои покои и решительно изложила ему свои требования.
– Всех до единого, Дротик! – безапелляционно заявила она. – Чтобы ни одного шпиона до самого вечера не было в этом крыле дворца!
– Поренн! – ахнул Дротик. – Это неслыханно!
– Отнюдь. Ты только что слышал это – от меня! Прикажи своим людям убрать также всех неофициальных шпиков. Я хочу, чтобы в течение часа в этом крыле дворца не осталось ни души! У меня есть собственные шпионы, Дротик, и я прекрасно знаю их излюбленные укрытия. Очистить все!
– Как я горько разочаровался в тебе, Поренн! Монархи никогда не вели себя так по отношению к разведслужбам! Ты хоть представляешь себе, как отразится это на моральном состоянии моих людей?
– Честно говоря, Хендон, меня совершенно не заботит моральное состояние твоих ищеек. Дело слишком важное.
– Неужели я хотя бы раз подвел ваше величество? Дротик заговорил тоном оскорбленной невинности, надеясь разжалобить королеву.
– Дважды, как я припоминаю. Разве в ваши ряды не проникли жрецы Медвежьего культа? Разве твои люди не оставили меня в полнейшем неведении по поводу отступничества Хальдара?
Дротик вздохнул.
– Увы, Поренн, иногда от моего внимания ускользают некоторые мелочи...
– Ты называешь мелочью то, что Хальдар стал приверженцем Медвежьего культа?
– Ты придираешься, Поренн.
– Я просто хочу все расставить по местам. И требую очистить это крыло дворца! Впрочем, может быть, мне призвать сюда сына? Мы с ним подпишем указ о строжайшем запрете на слежку за королевской семьей – причем на все времена!
– Ты не сделаешь этого! – Лицо Дротика смертельно побледнело. – Так ты загубишь всю разведку разом! Право шпионить за королевской семьей всегда было высшей наградой за образцовую службу. Многие из моих людей к этому стремятся. – Он слегка нахмурился. – Правда, Шелк трижды отказывался от этой чести.
– Тогда быстро очисть дворец, Дротик, и не забудь про чуланчик за старым гобеленом, что висит в коридоре!
– Как вы о нем узнали?
– Это не я. Это Хева.
Дротик застонал.
Несколько часов спустя мучимая нетерпением Поренн сидела в кабинете в обществе сына. Король Хева стремительно мужал. Говорил он теперь звучным баритоном, а подбородок его украшала пушистая бородка. Мать, не в пример большинству регентов, постепенно вводила сына в курс государственных дел, поощряла его присутствие на государственных советах и переговорах с зарубежными послами. Она чувствовала, что вскоре сможет спокойно удалиться от дел, которые все сильнее тяготили ее. Хева станет добрым королем, думала она. Он уже сейчас почти столь же проницателен, как его покойный августейший родитель. К тому же у него есть одно качество, поистине бесценное для царствующего монарха, – здравый смысл.
В дверь кто-то громко постучал увесистым кулаком.
– Кто? – спросила Поренн.
– Это я, Поренн, – раздался дерзкий голос, – Ярблек!
– Входи, Ярблек. Нам есть о чем поговорить.
Ярблек распахнул дверь, и они с Веллой вошли в королевские покои. Поренн горестно вздохнула. За время пребывания в Гар-ог-Надраке Велла стала прежней. Легкий налет светскости – плод долгих и кропотливых усилий Поренн – улетучился бесследно, а костюм девушки свидетельствовал о том, что она вновь превратилась в дикое создание, которое нечего и пытаться приручить.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
