Сопротивляемость магии — великая вещь.
— Падрениравад? — переспросил Руперт, почесал со скрежетом лоб. — Можна.
Джилл в своем кресле опять заерзала, похоже, устала. Или в туалет хотела, то и дело прикладывалась к кружке с чаем. Не совсем чаем, конечно, какие-то лесные травы, но выглядел напиток похоже.
— Зкажы каму сломад мабод, — предложил Руперт, — зламаю!
— Как раз ломать ничего не надо, — чуть улыбнулся Сергей.
— Лудшая триныровга — бой!
Джилл снова заерзала, но Сергей решил не обращать внимания. Сама же рвалась сюда, хотя он и предлагал улететь прочь. Пусть терпит и подчиняется, еще штришок в схему будущей работы с ОДизли. Поэтому он пустился в объяснения, какая именно помощь требуется от Руперта и чего от него ждут на тренировках. Разумеется, все это он придумал не сам, лишь передавал слова Оллина Вульфа, который уже заранее изобрел там какие-то тренировки и методы и чуть ли не пел в ожидании появлении Руперта.
— Хырашо, йа бриду, — сказал Руперт после всех объяснений и обдумывания.
— Отлично, — кивнул Сергей, — а теперь, Руперт, скажи, что ты думаешь об Альфреде Гамильтоне?
Удар заклинанием искренности, мощный, от души, дабы пробить защиты. Но в то же время замаскированный под вопрос (а если сработает и окажется, что Руперт ненавидит Гамильтона, это будет просто бомба!), призванный скрыть приступ искренности.
А вот потом, если сработает! Джилл можно и усыпить или отослать, да.
Но все его наполеоновские планы тут же пошли прахом. Заряд в заклинании был достаточно силен, чтобы Сергей смог его ощутить своим шестым чувством, практически увидеть. Заклинание прошло сквозь стол, исказивший траекторию, ударило Руперта в грудную клетку (вместо головы) и отскочило, всей своей энергией впечатавшись в Джилл О’Дизли.
Сергей посмотрел на нее и Джилл тут же склонилась к нему, облизывая губы.
— Милорд, я изнемогаю, — томно произнесла она. — Сил больше нет терпеть, кажется, подо мною лужа. Вы же поможете мне?
Ну вот, началось, тоскливо подумал Сергей. То, что Руперт даже не заметил его заклинания, радости не добавляло. Сейчас Джилл начнет домогаться, предложит залезть под стол или начнет раздеваться прямо на глазах у Руперта. Избыток искренности, понимаешь.
— Так не держи в себе, — посоветовал он.
Но продолжить «сходи пописай» не успел. Джилл воскликнула:
— Вы правы, милорд, недаром вас ректор Гамильтон ставил в пример! Долой предрассудки! Да здравствуют честность и искренность!
Она вскочила в кресле, встала в нем в полный рост, раздирая на себе какую-то то ли рубашку, то ли блузку, Сергей никогда не понимал, чем они отличаются. Веснушки, рыжеватые волоски в подмышках и на сосках, под возглас:
— Руперт Огр! Я хочу отдаться вам! Хочу, чтобы вы отодрали меня прямо на этом столе и прямо сейчас!!
Еще рыжие волосы, реально взмокшие. Будь здесь Саманта, оценила бы бесстыдство сцены, может даже похлопала бы, мрачно подумал Сергей. Скорее всего, даже присоединилась бы.
— Милорд, вы же поможете мне? — обернулась к нему голая Джилл с мольбой в глазах.
— Да не вопрос, — все так же мрачно ответил Сергей, взмахивая рукой, сложенной «кукишем». — Махинга!
Заклинание ударило прицельно, прямо в рыжеватые волоски промежности. Ударило и увеличило, разорвав Джилл, словно пузырь.
— Бде бонял, — произнес Руперт, смахивая с лица кусок окровавленной плоти.
Сергей лишь вздохнул, активируя дар легкой смерти. Темнота.
— Хырашо, йа бриду, — сказал Руперт.
Сергей помедлил секунду, оценивая обстановку. Джилл ерзала, но молчала. Возможно, она прибежит сюда под покровом ночи и таки даст Руперту. Потом ее придется лечить. Неважно. Точно не проблема Сергея. Можно будет потыкать носом ее братьев, мол, вот это вы пытались подсунуть мне в жены? Нет, все равно неправильно. Сообщить Биллу, выдав за свою наблюдательность, вот это правильно.
— Отлично! — радостно воскликнул Сергей. — Тогда ждем тебя на тренировке!
Он коснулся плеча Джилл, посылая ей импульс успокоения, наклонился и прошептал:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Сходи уже и не ерзай так, ты позоришь себя, в первую очередь.
В теории Сергей не мог приказывать О’Дизли, ведь они не приносили клятву верности, ни ему лично, ни клану Чопперов, вообще никому. На практике рыжие понимали, что к чему и как правило подчинялись подобным советам. Именовали Гарольда милордом и ловко извлекали выгоды из того, что их ложно считали «людьми Гарольда».
— Да, милорд, — пробормотала Джилл, спрыгивая с двухметрового кресла.
Легко, просто, изящно, даже грациозно и сексуально, с прогибом и оттопыриванием выпуклостей. Концерт предназначался, конечно, Руперту, который ничего не заметил и не оценил. Сергей подумал, что поторопился с заклинанием увеличения в прошлой жизни, надо было выждать и посмотреть на реакцию Огра. Если бы тот и правда поддался на гормоны Джилл, да потом обработать ее саму, это могло бы стать тропкой сквозь защиты Гамильтона.
— Скажи, Руперт, — небрежно произнес Сергей, — ты же часто видишь Альфреда Гамильтона?
— Олфред Гомилтон — великий мак! Великий мак — великие дила! Баздаянно в дилах. Инакда Олфред Гомилтон навищаид Руперд Огр! Збрашиваид а зимье! Вилигий мак!
В глазах Руперта горел огонь гордости, а речь стала еще более невнятной, явно от волнения. Предательства ректора тут явно ждать не приходилось и на том спасибо, что жил Руперт не в резиденции ректора, а здесь, на краю леса и заповедника. Заклинания? Так Сергей в прошлый раз бил от души, даже странно, что из службы контроля не нанесли визит. Не регистрировали заклинания? Повысили «порог обнаружения» персонально для Гарольда Чоппера? С этим стоило разобраться.
В любом случае воздействие осталось в прошлой жизни. Но сопротивляемость Руперта, конечно, внушала уважение. Сергей знал, что велись разработки, попытки воспроизвести эту сопротивляемость, воплотить ее в броне и защитах, но никто так и не справился до конца. И все же… он добавил себе мысленную пометку в список. Защита «а-ля великан» могла оказаться тем сюрпризом, который одолеет Гамильтона.
Уж точно убережет от первого удара.
— Великий, очень великий, — искренне согласился Сергей.
Был бы не такой великий, прошлые посланцы Матери-Магии добрались бы. Но Руперт точно отпадал в качестве источника воздействия на ректора. Что мог Сергей без воздействия магией и привлечения внимания службы контроля? Только воздействовать словами, но ими не убедить Руперта, что Гамильтон гад. Передать тайный подарок? Так Руперт сразу расскажет о нем и Гамильтон насторожится. Зелья, разве что, сварить в особняке, вынести в скафандре нейтральности, затем накрыть хижину Руперта щитом нейтральности, чтобы служба контроля не засекла… и еще как-то незаметно подлить их, чтобы полувеликан не заметил.
Нет, пожалуй, не стоило даже начинать. Расспросы во время тренировок с маскировкой под интерес к Гамильтону — это да, авось и мелькнет бриллиант в куче мусора, а в остальном — нет.
— Повезло нам, что мы лично знакомы с этим великим магом, — добавил Сергей.
Как всегда, принятие решения успокоило его, сбавило накал мысленных метаний: «пробовать или нет, поможет или нет, тратить жизнь или нет?» Сергей работал над собой и в этом направлении, учился выбирать и решать, решать быстро, но до финала там еще было пахать и пахать.
— Йа, — согласился Руперт, отхлебывая еще чая. — Великий мак Олфред Гомилтон.
Интересно, подумал Сергей, тоже отпивая глоток чая, а какую роль в судьбе Руперта сыграл Гамильтон? Кто разрабатывал проект «полувеликан» и почему тестово-демонстративный образец, то есть Руперт, находится под управлением и влиянием Гамильтона? Возможно ли будет вбить клин между Рупертом и ректором, если окажется, что мать Руперта оплодотворили и использовали в экспериментах насильно? Или «папа — мак», сам Гамильтон и является папой Руперта?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Бесплодные теоретизирования, а также область, в которой Сергей вообще ничего не понимал.
