все Теневые стражи, призванные на службу, должны были забыть о собственном «я», ставя интересы и безопасность короны превыше всего. Прибывшие ко двору рыцари в зрелом возрасте оставляли свое прошлое, матерей и отцов, у кого были сыновья и дочери – детей, как было с Ренфридом. Тем, кто был слишком мал и поступал на обучение юнцом в качестве пажа, запрещалось отвлекаться от учебы, влюбляться и заводить семьи в будущем. Это отрывало от дела и от службы его величеству, потому прописали запрет. Беван был верноподданным короны и, как все его братья по оружию, не смел ставить кого-то превыше блага двора.
То же удерживало и Алиру. Она была служанкой, выросшей в королевском замке только благодаря королеве Кадме. Благовоспитанная дева не смела отвлекать рыцарей от службы и поддаваться соблазнам сама. И она, и Беван не вписывались в рамки, однако пойти против закона не могли. Лоран видел страдания друзей и неоднократно заводил с отцом разговор об отмене не только этого указа, но многих других. Когда он еще был мальчишкой, отец не гнушался его ударить, когда же он вырос и стал выше и сильнее Кастора, тот скрывался за грубостью и рычанием, но на попятную не шел, продолжая напоминать, кто есть власть.
Мимо проплывали нагие деревья с кривыми ветвями, полуразрушенные стены и колья заборов, но с каждым новым шагом дорога обретала более четкие очертания. Скоро под копытами лошадей расстелился булыжник вместо пыльной земли. Разруха, ранее окружавшая со всех сторон, приобрела пригодный вид.
Как и говорил Беван, деревушка Рэстероу оказалась неподалеку, и скоро отряд въехал на безлюдные улочки, опоясанные каменными домами. Казалось, деревня была покинута очень давно.
Лошади устали, да и наездникам пришлось ничуть не лучше животных: болело все тело, а еще у Лорана страшно стреляло в левом ухе, куда днем ранее выплескивал свое негодование Бардос.
Расслабив руки и уложив их на луку седла, Лоран наслаждался тишиной и прохладой осеннего ветра, хотя после поездки кожа все еще горела огнем. На улице с каждым днем становилось холоднее. Закутавшись плотнее в мантию, Лоран перевел взгляд на Нериссу.
Эта ведьма была словно драгоценный камень, каждая грань которого таила особый секрет и переливалась новым цветом; глянешь с одной стороны – все ясно как день, с другой – ничего не понятно. Не имея власти над этой драгоценностью, Лоран сам описывал вокруг ведьмы круги, пытаясь раскрыть ее тайну, но всякий раз находил новую.
– Продолжаешь интриговать, – заметил он.
– Я еще не начинала, – ее голос звучал уверенно, но взгляд хватался за поводья с нескрываемым восхищением, глаза выдавали восторг, как у маленького ребенка, которого прокатили верхом на ряженом пони в день ярмарки.
– Мне ждать сюрпризов? – Лоран выгнул бровь.
– Ни на что не надейся.
– Как досадно.
– Меня сейчас стошнит… – пробормотал Бардос откуда-то из-за спины.
– Бардос, бес тебя… – Лоран спрыгнул с Нокси и подскочил к лошади библиотекаря, помогая спуститься горе-наезднику на землю.
Оказавшись на ногах, Бардос схватился за живот и прикрыл рот ладонью, потрусив к ближайшему кусту у разрушенных стен.
Беван и Алира ускакали вперед, осматривая окрестности, Ренфрид держался в хвосте, замыкая колонну. Лоран забрался в седло и поправил на голове шаперон. Все это время Нерисса неотрывно следила за ним, и ему впервые стало не по себе под тяжестью ее взгляда. Молча выгнув бровь, Лоран склонил голову, и колдунья спросила:
– Алира – ведьма со спящим даром, как и ее мать. Как к ним относились при дворе?
Такого вопроса он не ждал. Если бы луны две назад кто-то сказал, что Нерисса обеспокоится судьбой служанки, Лоран бы посмеялся.
– Так, как подобает относиться к людям, находящимся под покровительством королевы, – серьезно ответил он.
– Когда ее матери не стало, почему ты взял ее под свое покровительство?
– Мы росли вместе, она мне как сестра. Я не мог оставить ее на волю бесов-пересмешников. При дворе знали о ее матери и о ней самой, отец желал продать Алиру на соседние острова. Я не мог позволить ему это сделать.
– Но почему ты и твоя мать защищали магов?
– А почему мы не должны были?
– Твой отец и его отец, и отец его отца сжигали таких как я. Чем ты лучше?
– Я – не они, Нерисса.
– Знаю, – невесело заметила она. – Ты можешь оказаться гораздо хуже.
– С чего вдруг такие выводы?
Вместо ответа девушка подняла руку и потрясла кольцом на запястье. На ее смуглой руке поблескивала руническая змейка.
– Твои предки боялись и просто убивали. Но ты пошел дальше. Никто из них, кроме Первого Короля-Освободителя, не осмеливался использовать силу для собственной выгоды.
– У нас уговор. Я сниму браслет, когда ты откроешь архив.
Нерисса подалась вперед, не боясь соскользнуть с седла:
– А что, если тобой овладеет жажда наживы, как твоим далеким предком?
В груди загорелся огонь. Лоран выпрямился и ткнул лошадь сапогом в бок, приближаясь к ведьме почти что вплотную:
– Заблуждаешься, Нерисса. Но мне лестно быть в твоих глазах бесом…
– Бесов боятся, а я ненавижу.
– Эти определения до ужаса схожи и одинаково ярко тлеют в душе. – Лоран сузил глаза. – Но каждому бесу отрадно знать, что к нему испытывают хоть что-то…
– Ты уходишь от темы…
– Позволь напомнить, – вкрадчиво проговорил Лоран. – Мое слово – закон. Я найду способ снять проклятие Одханы и сниму с твоей руки браслет. Мы не враги, Нерисса. Еще увидишь, я стану тем, кто разрушит твою глупую веру в жестоких королей.
Нерисса была ведьмой земли, но от нее исходил жар огня. Лоран чувствовал буйство гневного пламени вокруг нее, словно пылающий ореол обнял ее за плечи. Он учился доверять Нериссе, она – ему, но каждая беседа вспыхивала и истлевала, как сухая ветка в кострище, а терпение лопалось, словно тетива лука.
– Ты не преуспел в этом, – процедила Нерисса, стискивая поводья.
– Я еще не начинал.
Она шумно вздохнула и отпрянула, рывком перекинув из руки в руку поводья. Снова стало подозрительно тихо.
Лоран нахмурился. От тишины покинутой деревушки звенело в ушах. Оставив Нериссу наедине с собственными мыслями, Лоран легонько потянул за узду Нокси, когда в затылке засвербело. К горлу подступил ком.
Библиотекарь. Как можно было о нем забыть?
– Бардос! – Лоран легко пришпорил Нокси, направляя ее к постройке, у которой извивался прогнивший забор. Сердце в груди сжалось и пропустило удар. Друг слишком запропастился.
– Л-лоран… – тут же тихо отозвался библиотекарь, не спеша появляясь из-за стены.
Худой, бледный Бардос выплыл как дух, шагая ломаной поступью. Он шел медленно и осторожно,
