— Моего тоже, — я продолжал глядеть на экран телевизора.
Там показывали тот самый вагон, какую-то корзину, скромную такую корзину сельского жителя, приехавшего в столицу...
И тут я услышал, как кто-то скребется в дверь. Впрочем, что значит кто-то? Это был господин Кэрриган собственной персоной.
Витя стремительно вошел в комнату, прошел мимо меня, как мимо столба, уселся перед экраном, закинув, по обыкновению, Ноги на спинку кресла.
— Давно показывают? — спросил, глядя на внутренности корзины, демонстрируемой перед камерой.
— Алло, — сказал Алекпер, когда я снова взял трубку. — Так что, поменять вам машину?
— Пусть лучше нам дадут наконец горячую воду, — сказал я, глядя на прямую спину Вити Солонина, который глаз не мог оторвать от экрана.
5
Грязнов прилетел в Тюмень с первым самолетом. Володе запретил встречать себя, причем категорически.
— Надо будет, найду тебя сам, — были его последние слова по телефону.
В аэропорту было пустынно. На стоянке такси тоже. Парочка частников, злых и осунувшихся от недосыпа, с надеждой смотрели на него. Вячеслав Иванович мысленно пересчитал содержимое своего тощего бумажника и решительно шагнул к тому, кто показался ему в предутренних сумерках более сговорчивым.
— Гостиница «Сибирь», — сказал ему Грязнов.
— Так не пойдет, — вмешался другой, злой и в более тяжелой весовой категории. — У нас очередь. Слышь, Пенал?
А что, прозвище подходит, подумал Вячеслав Иванович, глядя на водителя, которого выбрал.
— Клиент всегда прав, — сказал Вячеслав Иванович. — Поехали!
— Ты не понял меня, нет? — склонился к окошку тяжеловес.
Это в Москве узнают меня по кожаному пальто, которое пора бы сменить, подумал Вячеслав Иванович, выбираясь из машины. До Тюмени моя слава еще не добралась. Сегодня доберется.
— Мне без разницы, — сказал Грязнов, пересаживаясь в другую машину. — Только побыстрее.
— Тебе куда? — спросил тяжеловес, садясь за руль.
Пенал уныло смотрел им вслед... Правда, в последний момент Грязнов видел, как к Пеналу подошли двое пассажиров с чемоданами.
Он еще не знает, как ему повезло, подумал Вячеслав Иванович. Как и этот не знает, что день для него начался неудачно.
— В гостиницу «Сибирь», — сказал Грязнов.
— Пятьсот, — ответил водитель, глянув на пассажира. Взгляд испытующий, злобный. Если стану торговаться, пожалуй, скинет где-нибудь по дороге, подумал Вячеслав Иванович. И потому ответил небрежно:
— Пятьсот так пятьсот... Только побыстрее.
— Долларов, — пояснил тот.
— Ну а я про что? — поднял брови Грязнов. — Ты бы, милый, поменьше торговался, а побыстрее ехал.
Везде они одинаковы, думал он. Что в Шереметьеве, что здесь... Попробуй согласись с его ценой. Сразу начнет жалеть; что не запросил больше... Он в разное время допрашивал таких вот фраеров, теряющих голову от жадности. Перестают соображать, когда начинают себе представлять, сколько упустили. И вполне могут ограбить пассажира, выкинув где-нибудь по дороге. Этот, похоже, из таковских. Зря я с ним связался. Можно было бы доехать без приключений. А сейчас, нет, чуть подальше, придется остановиться... Вон сам не свой сидит, себя накручивает. А что? Время еще темное, трасса пустынная, кто заметит?
Грязнов поймал на себе испытующий взгляд в зеркало заднего обзора. Мол, на что этот лох способен... Попал, подумал по себя Вячеслав Иванович. Стал бы торговаться — скинул бы просто так. Не стал торговаться — показал себя денежным мешком. Скинет с проломленной черепушкой... А время идет. Володя там ждет не дождется, а его, старого черта, угораздило сесть к этому звероподобному водиле.
Мотор стал выдыхаться. Вот-вот, подумал Вячеслав Иванович, и к гадалке не ходить, сейчас остановит, потом попросит выйти, ну и так далее. Раньше об этом слышал только на допросах, теперь придется испытать на себе. Вот если у него пистолет — это хуже...
Мотор заглох. Они остановились. Вячеслав Иванович оглянулся. Сзади накатывала тачка Пенала.
— Вот гадство! — сказал водила. — Ну как знал. Всегда так, когда торопишься...
И вылез из машины, как только Пенал промчался мимо.
— Слушай, помоги, — склонился он к окошку.
Значит, пистолета у него нет, подумал Грязнов. Иначе вел бы себя по-другому.
Грязнов вылез из машины.
— Слушай, не валял бы ты дурака, — сказал он негромко. — Я бы тебе кое-что продемонстрировал, да лень с утра. И тороплюсь. А у тебя, поди, даже лицензии нет...
— Ты это кому?.. — вытаращил тот глаза и замахнулся монтировкой, но тут же согнулся пополам, застонав от боли в заломленной руке. Монтировка со звоном упала на промерзший асфальт.
— На мента ты попал из самого МУРа. Не повезло тебе, — с сожалением и даже с некоторым сочувствием сказал Вячеслав Иванович. — Прямо не знаю, что с тобой делать... За руль тебя сажать неохота. Опять придуряться начнешь. Может, так, пешочком дойдешь? А я машину твою оставлю возле «Сибири»?
Водила кряхтел, выл, скрипел зубами.
— Да не дергайся ты! — усмирял его Грязнов. — Ведь не понимаешь, когда с тобой по-хорошему. Значит, договорились... Жадный ты больно. А это нехорошо. Ну не взыщи, машину я у тебя пока конфискую.
Не замерзнет, думал Вячеслав Иванович, садясь за руль, одет прилично, перебьется.
«Жигуль» спокойно взял с места, и вскоре снежный вихрь заклубился за ним, отдаляясь от коварного водилы.
А Грязнов уже думал о Фрязине. Володя дотошный, из-под земли, если что нашел, выроет... Надо же, где-то в Сибири нашел кроссовки, оставившие след на том резиновом коврике. Если это, конечно, они.
Сорок шестой размер — не такая уж редкость, но кое о чем говорит. И все-таки редкий размер. Убийце, наверное, было лень их выбрасывать. Помыл кое-как и успокоился. Нет, милый, все только начинается...
Столько их кололось на таких мелочах.
Вячеслав Иванович открыл бардачок. Права... техпаспорт. А вот лицензии нет... Он полистал права.
Дягтерев Сергей Пафнутьевич. Ну-ну. Все при нем, все как у людей. И нестарый вроде... А вот хамство и жадность довели до греха.
Мимо промчались в сторону аэропорта одна за другой несколько машин. Трасса понемногу оживала. Значит, не пропадет, думал Вячеслав Иванович о хозяине машины. Я же его предупреждал как человека... Таких надо учить. Чтоб в следующий раз подумал, прежде чем пускать в ход свое рвачество. И то хлеб.
... В гостинице Вячеслав Иванович оформил номер по броне здешнего ГУВД, но поднялся не к себе, а в номер к Володе.
Дверь долго не открывали.
— Кто там? — послышался наконец голос с кавказским акцентом.
Этого еще не хватало, подумал Грязнов. Видно здорово влип мой сотрудничек.
— Милиция! — грозно сказал Вячеслав Иванович. — Сейчас же откройте!
Дверь приоткрылась. Грязнов властно толкнул ее, отбросив кого-то, кто стоял за ней, и вошел в комнату.
Володя сидел на стуле, привязанный к его спинке, с кляпом во рту.
— Что здесь происходит? — спросил Грязнов впустившего его небритого кавказца с борцовской шеей.
Грязнов оценивающе смотрел на растерявшегося сына солнечного Кавказа.
— Он мои кроссовки украл! — закричал Тимур, указывая на Володю. — Л вы кто такой? Покажите документы!
Грязнов сунул ему под нос свое удостоверение, потом освободил Володю от кляпа и веревки.
— Я действую в рамках операции «Чистые руки», — объяснил Грязнов Тимуру. — Министерство внутренних дел выявляет сотрудников, использующих служебное положение с целью личного обогащения... Теперь предъявите ваши документы.
— Вот он... использовал свое служебное положение. — Указывая на Володю, Тимур второй, дрожащей, рукой протягивал свой паспорт. — Спал у меня в номере, воспользовался моим гостеприимством...
Еще один, которого сгубила глупость и жадность, подумал Грязнов, вглядываясь в Тимура. Потом перевел глаза на Володю.
