кожи. Именно последнее заставило меня оторвать голову от подушки, чтобы узреть степень своего бесстыдства.
Как оказалась на кровати, я не помню, как и куда делась моя блуза – тоже. А штаны? Когда он успел их спустить? Да и сам Татинкор оказался без сорочки, хорошо хоть, в брюках ещё. А почему хорошо? Какая разница когда? Сейчас или пару месяцев спустя?
– Прости. – Татинкор слегка поцеловал кожу на груди и, спружинив на руках, поднялся.
– Ты вот так меня бросишь? – возмутилась я. Но меня не поняли.
Татинкор закрыл глаза и чуть ли не на ощупь прикрыл меня одеялом. Было даже обидно.
– Прости.
– Не прощу. Хотя не думаю, что ты просишь прощения за то, что решил бросить меня в таком состоянии. Что я теперь должна сделать? Я до сих пор хочу тебя.
– Фани, – с отчаяньем прорычал он, – я не могу. Просто не остановлюсь. Ты же должна понимать, что мы ещё не женаты. Мало ли…
– Мало ли что? Ты откажешься? Отрубишь себе руку вместе с браслетом, потому что иначе его не снять? Что случится? – Я даже села на постели от возмущения, но одеяло рукой на груди придержала.
– Нет, я никогда уже не смогу от тебя отказаться, только если сама прогонишь. – Он даже шаг ко мне сделал.
– Значит, в любом случае ты уже станешь моим мужем? Так? – Я получила ответный кивок. – Так почему тебя заботит эта условность с невинностью? Ведь это только для того, чтобы невеста могла выбрать из мужей. И поскольку у нас браслеты надевают в храме, до этого момента невеста и остаётся невинной, потому что у женихов, как и у неё, остаётся возможность передумать. Но мы уже в браслетах. И я тебе прямо сейчас могу сказать, что, кто бы ещё ни стал моим мужем, первым моим мужчиной будешь ты. И я не вижу разницы – сейчас или потом. Подумай об этом, – вздохнула я, отмечая, что в это время моё тело пусть и ныло от неполученного удовольствия, но уже успокаивалось. Кожа уже не горела в местах его прикосновений, мурашки и жар тоже ушли. Осталась только пустая пульсация внизу, но и это пройдёт.
– Фани, – выдох.
– Просто подумай. А я в ванную, – встала я и прошла мимо, увернувшись от его руки. Может быть, это глупо, но я обиделась.
Я не знаю, сколько просидела взаперти, но раздавшийся стук вырвал меня из прострации. Пришлось выходить.
– Понтер вернулся, – только и сказал Татинкор. При этом взгляд был виноватый, но больше он не извинялся. Я только отметила, что никаких признаков ожога не осталось. На секундочку хотелось собой гордиться, но иррациональная обида задавила это чувство.
– Как вы? – резко открылась дверь у меня перед носом. Настолько, что воздух прошёлся по моему лицу.
– Секундой позже – и было бы больно, – вдруг сказала я, смотря в обеспокоенное лицо Понтера.
– Прости. Напугал? Как ты себя чувствуешь? А ты, Татинкор?
– Мы нормально, – ответил Татинкор.
– Голодные, – ответила я одновременно с ним. Только мои слова подтвердил желудок. Но я больше не стеснялась этого воя, просто улыбнулась и пожала плечами.
– Ещё бы. Мне тут сказали, что ты чуть не выгорела, пока спасала его. А я вот даже не знал, что ты маг.
– А как же мой рассказ о перемещении сюда? – удивилась я.
– Я подумал, что это свойство того минерала. Ты точно в порядке? Голова не кружится? Ничего нигде не болит?
– Нет, но есть хочется зверски. Никогда такой голодной не была, – честно ответила я. Интересно, что по пробуждении я не чувствовала такого голода. Эмоции перебивали?
– Если Понтер прав и ты чуть не выгорела, то твоё состояние неудивительно. Организм требует наполнить его энергией, пусть пока и через пищу.
– Знаю. Так что кормите уже свою голодную невесту. А поговорить можно и за столом.
Мужчины улыбнулись, кивнули друг другу и повели меня в столовую. Там быстро накрыли обед, но никого, кроме нас троих, за столом не было. Даже воины Понтера остались стоять у дверей.
– А где Аккут и… забыла, как его зовут, – поджала я губы.
– Сахен. Они общаются с заключёнными, – ответил Понтер.
– Какими заключёнными? – удивилась я. Вот какая из меня королева, когда мои собственные чувства и эмоции заслонили всё? Я упустила из виду окружающую действительность, пока лечила Татинкора, а потом отсыпалась и прочее.
– Скажем так. Рабы были поражены до глубины души твоим отношением к Татинкору, твоим самопожертвованием. Они впервые увидели, как женщина может любить, как безнадёжного можно вернуть к жизни. Ты сделала невозможное. Если верить их описаниям, то мы должны были Татинкора уже сжигать на погребальном костре, а он живее всех живых. И это благодаря тебе и твоей магии. Так что мужчины сами нашли тех, кто на него напал, и закрыли, удерживая до утра. Аккут и Сахен не хотели покидать двери твоих комнат, ведь больше тебя некому было защитить, но тут прибыли мы. Мхан рассказал нам, что случилось. И я пошёл узнать, что с вами.
– А Мхан – это кто? – уточнила я.
– Это парень, что нашёл его, а потом помогал тебе ухаживать за Татинкором. Кстати, он тоже, оказывается, маг. Никто и не знал об этом.
– И не узнали бы… – тяжело вздохнул Татинкор. Наверняка он провёл параллель с собой. Ведь он был беспризорником, и, если бы не мама, так и остался бы выживать на улицах.
– И что же они замышляли? Зачем пытались убить Татинкора?
– Он маг. И он единственный, кто мог помешать им. Все подробности нам расскажут Аккут с Сахеном. А пока ешь.
– Хорошо, но позови их тоже. Нехорошо как-то.
– Принцесса приказывает вам разделить с ней трапезу, – повысил голос Понтер, обращаясь к воинам. Я же только закатила глаза. Вот же выбрала себе двух язв. Может, хоть третий окажется нормальным?
Мужчины поусмехались, но сели за стол. А к концу явились и долгожданные Аккут с Сахеном. На их лицах были такие выражения, будто они кого-то похоронили только что.
– Что? – кажется, этот вопрос прозвучал на несколько голосов.
– Ужин? – добавила я, чем немного разрядила обстановку.
– Спасибо, – поблагодарил воин,
