Все случилось тихим воскресным утром. Уголовники были заняты игрой в карты. Партия воров постепенно начинала сдавать позиции в этом лагере перед суками, и теперь воры вынашивали отчаянные планы восстановления положения еще до того, как в лагерь прибудет очередная партия осужденных. Прижатый к стене уголовник становится особенно опасным и непредсказуемым. На сходке было принято решение устранить сразу всю верхушку сук в составе семи человек. Партия в карты помогла определить и непосредственного исполнителя: им должен был стать восемнадцатилетний юноша-чеченец. Молодому человеку было приказано, если он хочет сохранить свою собственную жизнь, убить семерых человек до наступления полудня воскресенья.
Две из намеченных жертв располагались в 1-м бараке, еще двое — в 4-м, один — в 5-м, наконец, двое в это время находились в лазарете. Все эти строения располагались довольно далеко одно от другого, назначенному палачу нужно было поторопиться, чтобы успеть выполнить задание к сроку. Молодежь группировки воров сумела организовать эффективное наблюдение за станом противника, и чеченец-исполнитель постоянно был в курсе перемещений всех потенциальных жертв. В то же время взрослые представители клана воров выдвинулись на направления, откуда можно было ожидать подхода подкреплений для сук.
Вооруженный сразу тремя ножами, убийца направился сначала в 5-й барак, прямо в дверях которого встретил свою первую жертву. Он дважды ударил приговоренного обоюдоострым кинжалом в область сердца и один раз в шею, после чего поспешил в 4-й барак. Один из вождей сук сидел и беседовал со своими приближенными, второй был поглощен игрой в карты. Не прошло и полминуты, как оба были мертвы. Но теперь в 1-м бараке были готовы к появлению киллера, ему больше не сопутствовал фактор внезапности, и оставалось рассчитывать лишь на искусство владения ножом. В лагерях считалось, что только чеченцы могли рассчитывать на победу в поединке на ножах один против двух. Представители этого народа были чрезвычайно агрессивны и подвижны, вступали в поединок с озлобленной решительностью, невзирая на численное превосходство противника.
Через четверть часа барак номер 1 стал похож на бойню. Посеченные ударами ножа трупы еще двух сук остались лежать на полу, а чеченец отправился к последнему пункту драмы, в лазарет. По дороге он прошел мимо двери моего барака, где я как раз наслаждался субботней неторопливо выкуренной сигаретой. Те из нас, кто не был в курсе происходившего, не заметили ничего необычного. Если вам дорога жизнь, то, увидев, как бандиты режут друг друга, вы вовсе не поспешите рассказать об этом охране. Скорее вы предпочтете притвориться, что ничего не заметили, и никак не будете упоминать об увиденном, пока оно не станет достоянием лагерных исторических хроник. И я конечно же не оставался бы стоять на самом виду, если бы понимал, что вот-вот должно случиться.
Проходя мимо, чеченец вырвал у меня изо рта цигарку, одарил дружеским оскалом и с гордым видом продемонстрировал мне свои руки, которые были в крови по самые локти. Прежде чем я успел что-то сообразить, он уже ушел. И тут же в лазарете начался настоящий переполох. Вскоре оттуда стали поступать ужасающие подробности. Все старики и те из больных, кто мог ходить, поспешили убраться из опасного места прочь. Чеченец грубо расталкивал локтями устремившийся ему навстречу поток людей, которые в панике стремились убежать от него. Первую жертву он тут же убил прямо в постели. Одна из медсестер, польская монахиня, попыталась бороться с ним и спасти второго приговоренного, последнего из списка, но он ударил ножом по широко распростертым рукам и, как тряпку, отшвырнул медсестру к двери. После короткой схватки внутри лазарета его задание было выполнено. Менее чем за полчаса этот человек сумел убить ножом семерых других головорезов, практически не уступавших ему в жестокости.
Потом он беззаботно вышел из лазарета, отмыл руки от крови в луже и заявил бесстрашной монахине, которая продолжала идти за ним:
— Не бойся, на сегодня этого достаточно.
Он закурил и протянул женщине один из двух оставшихся у него ножей.
— Отдай его охранникам на посту, — проинструктировал он ее, — и скажи, что я только что зарезал семерых и, если в течение часа в лагере появится хоть один охранник, он тоже может считать себя мертвым. Скажи им, что я сам приду к ним через час. Не нужно пытаться меня схватить, пусть они лучше не пробуют.
После этих слов он прогулочным шагом направился обратно в свой барак, чтобы доложить главарю об исполнении приговора.
Женщина отнесла нож охранникам и передала им то, что сказал убийца. Когда она закончила рассказ, один из охранников в звании ефрейтора отправился в барак, где жил чеченец. Когда юный убийца увидел его, он вынул свой последний нож и, угрожающе размахивая им, побежал в сторону охранника. Ефрейтор испугался и изо всех сил побежал обратно в сторону караульного помещения. Оба бежали все быстрее и быстрее, но, когда ефрейтор, казалось, был уже почти в безопасности, чеченец нагнал его и по самую рукоятку вонзил нож охраннику в спину. Тот так и упал, умирая с ножом в спине, прямо у полуоткрытой двери в караульное помещение. Никто из его товарищей не осмелился пошевелить и пальцем, чтобы оказать помощь смертельно раненному.
Стоя над телом, чеченец сердито кричал:
— Я говорил тебе не приходить в течение часа! Я сам распоряжаюсь своей жизнью!
Так, бормоча угрозы, он пошел обратно в барак.
Примерно через час он как ни в чем не бывало снова появился у караульного помещения. С сигаретой в зубах он спокойно вошел внутрь и просто объявил:
— Ну, вот я и пришел. Делайте со мной все, что хотите.
(За убийство охранника (почему-то безоружного) заключенный был бы застрелен на месте. — Ред.)
— Теперь поедешь в Платину, — сказали ему.
— Ладно, — ответил он невозмутимо и покорно позволил связать себе руки за спиной.
Потом двое вооруженных охранников куда-то его отвели. Таким было наказание за проигранную партию в карты.
Платиной назывался специальный лагерь для уголовников, которые запятнали себя кровью, совершив убийство. За одно неосторожное слово в адрес обитателей Кремля можно было получить расстрел, но жизни убийц здесь старались сохранять. Сначала вновь прибывший проводил здесь три месяца в настолько маленькой камере, что там нельзя было даже прилечь. На пятачке примерно пять квадратных метров содержались от двадцати до тридцати человек. Им не разрешали выходить оттуда ни по какой надобности, а двери и окна держали плотно закрытыми. На любую попытку вырваться тут же отвечали градом пуль.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
