Группа наружного наблюдения быстро установила, в какую "академию” ходит Дарья: она совершала регулярные поездки в деревню под Львовом, где часами оставалась в кооперативной лавке. Это заставило нас предположить, что там в это время бывает Шухевич. К несчастью, молодые офицеры, проводившие слежку в марте 1950 г., были малоопытными и для прикрытия пытались за ней ухаживать. Когда лейтенант Ревенко протянул Дарье руку и сказал по-украински, что хотел бы поближе познакомиться с такой очаровательной женщиной, она почувствовала подвох и, недолго думая, в упор застрелила его. Ее тут же схватили, но не мои люди, а местные жители, ставшие свидетелями совершенного на их глазах убийства.
Моим людям удалось отбить ее у толпы и отвести в местное отделение МГБ. Через полчаса старший группы, мой ближайший помощник, был уже там, он немедленно приказал распустить на базаре слух, что женщина убила лейтенанта и застрелилась на любовной почве. Дарья была надежно изолирована, а я, [заместитель министра госбезопасности УССР генерал Дроздов] и двадцать оперативников окружили сельпо, чтобы блокировать возможные пути бегства Шухевича. Дроздов потребовал от Шухевича сложить оружие — в этом случае ему гарантировали жизнь.
В ответ прозвучала автоматная очередь. Шухевич, пытаясь прорвать кольцо окружения, бросил из укрытия две ручные гранаты. Завязалась перестрелка, в результате которой Шухевич был убит»[366].
В общем-то, то ли ошибся Павел Судоплатов, то ли, желая выделить свою роль в истории «борьбы с политбандитизмом», сказал неправду. Скорее второе.
Понятно также, зачем он переврал историю с убийством «лейтенанта Ревенко», который в действительности был вовсе не лейтенантом, а майором госбезопасности. Дело в том, что Ревенко погиб уже на той стадии операции, когда Судоплатов лично был во Львове и координировал «охоту на Тура». Поэтому в мемуарах «боец с украинским терроризмом» и свалил ответственность — с себя на безымянных «молодых офицеров».
На самом деле, Дарья Гусяк очень хорошо знала, что за ней следят. Об этом, а также о лавине арестов, обрушившихся на ее знакомых, об аресте её больной матери (Судоплатов тоже об этом «забыл» упомянуть) она, оторвавшись от преследования, рассказала Шухевичу вечером 2 марта 1953 г. Командир приказал ей покинуть город, но перед этим выполнить еще одно задание и на следующий день сообщить о его выполнении Галине Дидик.
Но Гусяк схватили прямо на улице — без заигрывания, перестрелок и разъяренной толпы, которая, понятно, за убийство милиционера или чекиста вряд ли бы набросилась на подпольщицу, тем более, вооружённую. У Гусяк отобрали пистолет и отраву, которую она не успела принять.
Дарью стали пытать, но мужественная девушка ничего не сказала, несмотря на то, что на её глазах избивали родную мать.
К слову, о применении пыток при ведении следствия совершенно открыто написал в 2002 г. чекист Георгий Санников. Правда, все, что он знал, он, понятно, не рассказал — но, в том, что уже после смерти Сталина, когда методы работы «органов» несколько смягчились, Санников мучил подследственного бессонницей, он признался в мемуарах вполне открыто[367]. К слову, откровенность мемуаров делает ему честь.
Тогда, 3 марта, не сломив волю Дарьи, эмгэбэшники решили ее обмануть. В камеру к Гусяк перевели подсадную утку — «Мединскую Рому», бывшую в 1943–1945 гг. агентом полиции безопасности, а с марта 1946 — советских репрессивных органов. В мае 1949 г. чекисты отправили её во внутреннюю тюрьму — обманывать уже пойманных повстанцев и подпольщиков. «Избитая и измученная», то есть загримированная «Мединская» сказала Дарье, что может передать на волю записку.
На тот момент у подпольщиков и повстанцев всегда был с собой яд, и часто — оружие. Это создавало чувство некоей защищенности от чекистов. А вот такой вещи, как инструкция «Как вести себя во время следствия», которую спустя некоторое время разработали в СССР диссиденты, у бандеровцев не было. Были какие-то общие положения на тот случай, если подпольщик оказался в руках врага, но в чёткую систему это все не вылилось.
Поэтому измученная Дарья легко поверила провокаторше и написала записку:
«Мои дорогие! Имейте в виду, что я попала в большевистскую тюрьму, где нет человека, который прошел бы то, что меня ждет, и не сломался.
После первой стадии я держусь, но не знаю, что будет дальше.
М.(Речь идет о Монете, то есть о К. Зарицкой. — Ю.Ш., Д.В.) приводили на очную ставку, она героиня, потому что держалась 5 месяцев.
Целую. Нуська.
Обо мне очень многое знают, а основный вопрос — это о ШУ и ДИ. (То есть о Шухевиче и Дидык. — Ю.Ш., Д.В.)
Меня схватили шестеро и не было возможности покончить с собой. Знали, что у меня есть пистолет и яд»[368].
Записка была адресована Наталье Хробак — сестре учительницы Нюси, которой принадлежала последняя «хата» главкома. И Гусяк подробно описала, где живет Наталья.
Сама Дарья Гусяк после всего этого была осуждена к 25-ти годам заключения, полностью их отсидела, застала украинскую независимость и до самой смерти корила себя за совершённую оплошность. Хотя у остальных подпольщиков, да и родственников Шухевича, и в мыслях не было критиковать эту жертву чекистской провокации.
Исходя из полученных сведений, Львовское УМГБ моментально разработало план по захвату или уничтожению Шухевича: «Для проведения операции:
а) Собрать все имеющиеся в г. Львове оперативные резервы 62 с[трелковой] д[ивизии], в[нутренних] в[ойск], МГБ, штаба украинского пограничного округа и управления милиции г. Львова;
б) Снять по тревоге военные силы, участвующие в операции на стыке административных границ Глинянского, Перемыш-лянского и Бобрковского районов Львовской области в количестве 600 человек и сосредоточить к пяти часам 5 марта с.г. во дворе УМГБ Львовской области;
в) Операцию провести методом блокирования села Белогор-ща, близлежащих к нему хуторов, западной окраины поселка Ле-вандувка и лесного массива»[369].
Как видим, в операции по захвату «Тура» было задействованы многие сотни людей, а не «я, генерал Дроздов и двадцать оперативников», как об этом писал скромный Судоплатов, на тот момент бывший генерал-лейтенантом ГБ.
Тем временем, сам Шухевич и его связные забеспокоились, не дождавшись прихода Дарьи. Главком отравил своих охранников «Левко» и «Зенко» организовать новую «хату». Точнее, не организовать, а проверить надежность запасных конспиративных квартир. Переход планировалось совершить в воскресенье, ночью — 5 марта. Тогда должны были проходить какие-то местные «выборы» и подпольщики предполагали, что в воскресенье все будет спокойно. Именно этой уверенностью объясняется тот факт, что в критический момент Шухевич остался без охраны. Правда, что могли сделать 2 человек против сотен чекистов, милиционеров и солдат? А вот если бы Шухевич выбрал другой вариант риска — потому что оставаться на месте тоже было рискованно — и ушел из Белгорощи сразу же, как только Гусяк не вышла на связь, то неизвестно, сколько времени чекисты продолжали бы гоняться за главкомом.
В ночь с 4 на 5 марта все село было блокировано. Неожиданно из дома Натальи Хробак выскочил её сынишка Даниил. Группа под руководством капитана П-на задержала и на скорую руку допросила пацана. Подросток указал в центре села на дом своей сестры Анны Конюшек, домработница которого была похожа на Галину Дидык.
По другой версии Даниил знал, что в доме Анны кто-то скрывается и, увидев оперативников, бросился к этому дому для того, чтобы предупредить подпольщиков, но был пойман чекистами.
Не желая жертвовать своими людьми и надеясь взять Шу-хевича живым, оперативники подошли к дому, где скрывался «Тур». Через некоторое время дверь открыла Галина Дидик, отказавшаяся признать то, что она — это, она, и в этом доме находится Шухевич, которому предлагали сдаться. Тогда чекисты вломились в дом, начали его обыскивать, нашли у Дидик пистолет, но стрихнин она успела проглотить.
Врочем, её откачали, дали, как водится, 25 лет, из которых она отсидела 21 и потом ещё отбывала ссылку в Казахстане.
Шухевич в момент обыска находился в тайнике — помещении в коридорчике, который вел в спальню.
Услышав шум, он решил пробиваться на волю, поскольку явно не догадывался, сколько людей с нетерпением ждет его появления. Во время прорыва главком убил из пистолета начальника отделения управления 2-НМГБ УССР майора Ревенко, его коллегой из автомата был ранен в грудь и дострелил себя выстрелом в висок.
Операция по поимке Шухевича провалилась.
3.6. Оборотни в косоворотках
Очень плохо палачам по ночам,
Если снятся палачи палачам,
