— Спасибом не отделаешься — ты все мои запасы виски выжрал, так что привези-ка пару бутылок. До завтра.
Вот это уже наглость — он пил не так уж и много! Но виски придется привезти.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
Она проснулась через пару часов — очень сильно запахло кофе. Открыла глаза — Дел сидел на краю кровати и водил перед ее носом кружкой, исходящей ароматным паром. Увидев, что она уже не спит, убрал кружку подальше.
— Я тебе тоже сделал. Просыпайся как следует, а то обожжешься.
Карен зашевелилась, приподнимаясь. Он отхлебнул кофе и смущенно признался:
— Пока ты спала, я все пирожки доел нечаянно, очень вкусно было.
— Еще напеку, — рассмеялась она, — а где кофе-то?
Дел достал из-под кровати вторую кружку и дал ей. Спросил:
— Где квитанция на Манци? Без нее в доме как-то пусто, и она там очень обижена. Я сейчас съезжу — привезу ее.
— Я с тобой!
— Тогда пей кофе и одевайся!
Сев в застоявшийся в подземном гараже «Крайслер», Карен украдкой погладила пушистую обивку сидения — по нему она тоже соскучилась. Эта машина, в которой Дел когда-то впервые привез ее к себе, была для нее почти членом семьи.
— Ты когда вчера пришел — я подумала вначале, что ты мне снишься. Ты такой взъерошенный был и на себя непохожий.
— Испугалась?
Она опустила голову и помотала ею.
— Боялась, что проснусь — а тебя на самом деле нет... Как ты вообще меня нашел?
— Берни привел, я его... убедил, — объяснил Дел и ревниво добавил: — Тебя с ним видели, он тебя обнимал!
Карен рассмеялась.
— Да он со всеми так — пробует на всякий случай, а то вдруг возможность упустит?! Но послать подальше — так не обижается. Приревновал?
— Само собой.
Она протянула руку и коснулась ссадины на его скуле.
— Это он тебя?
Дел кивнул, с некоторым оттенком самодовольства.
— Ему тоже неплохо досталось. Я там подрался в «Четырехлистнике» — с ним и со всеми остальными. Их человек шесть было... или семь.
— Круто! — хихикнула она. — И кто победил?
— Я, конечно, — его голос был уже откровенно самодовольным. — Только вот куртку там забыл — заедем сейчас, заберем. И по голове получил — бутылкой.
Карен освидетельствовала шишку, дотронувшись до нее тоненькими прохладными пальцами и ласково поерошив волосы.
— А что там Берни твердил — он тебе должен, что-то в этом роде?
— А-а, это, — она замялась, — только ты Маку не говори. И Томми не стоит. Я у него нож взяла.
— Какой нож?
Она явно чувствовала себя неловко. Дел похлопал ее по колену.
— Ну ладно, давай, рассказывай!
— Понимаешь, мы с ним немножко знакомы были. Он жил в том же доме, где мы с Мэдди квартиру снимали, только этажом выше, и иногда нас подвозил — если по пути было. Потом я оттуда уехала и несколько месяцев его не видела. А когда меня арестовали — за пару недель до того, как... как я в больницу попала — я тогда в участке сидела и ждала, пока протокол отпечатают, и вдруг вижу — нескольких парней ведут, и среди них — Берни. Он меня заметил, и когда мимо проходил, кому-то из копов на ногу наступил — явно нарочно. Тот ему врезал, Берни упал — прямо на меня, и мне быстро нож на колени сунул. Я сразу его прикрыла курткой, никто и не заметил. Ну, Берни через пару часов отпустили, раз он чистый был, — она пожала плечами. — Вот и все. Понимаешь, ему тогда уже восемнадцать исполнилось и мальчик больно хорошенький...
— Он что, тебе нравился? — ревниво спросил Дел.
Карен вздохнула.
— Да пожалела я его.Такого мальчика во взрослой тюрьме... — она не стала договаривать.
Зайдя в «Четырехлистник», Дел увидел, как застыла перекошенная физиономия бармена.
— Не бойся, я не дорогу спрашивать. Куртка моя где?
Тот, ни слова не говоря, принес куртку, недоверчиво поглядывая, словно сравнивая этого пижона в дорогом костюме со вчерашним громилой. Делу стало смешно.
— Ну, пока. Я Берни пару сотен дал — за стулья. и за остальное развлечение — заберешь у него. Может, забегу еще как-нибудь вечерком.
Манци ехала домой на заднем сидении, в клетке — по-прежнему обиженная. Карен сидела рядом и пыталась с ней разговаривать, но кошка, надувшись, отвернулась и сделала вид, что не слышит.
— Дома помиритесь, — рассмеялся Дел, — я бы тоже в клетке сердился.
Тогда она переключилась на него — стала кончиками пальцев ерошить волосы на затылке, пытаясь заглянуть ему в глаза через зеркальце.
— Не хулигань! — он тряс головой и тщетно пытался не смеяться. — Давай лучше что-нибудь на ужин купим?! Побольше и повкуснее — хочешь?
Карен хотела, как всегда — впрочем, он в этом и не сомневался.
К ужину Дел купил шампанское — розовое и не очень сухое, как она любила, и лишь потом вспомнил, что беременным, кажется, пить нельзя. Но было уже поздно — он не сомневался, что Карен углядела бутылку в одном из свертков, погруженных им на заднее сидение и утаить ее теперь не удастся.
Она снова пересела вперед и продолжала хулиганить — незаметно поглаживала его по колену, невинно смотря прямо перед собой на идущие впереди машины. Его тело начало реагировать на прикосновения почти сразу же — слишком остро для этого времени и места — и Дел прекрасно понимал, на что она намекает, но все-таки счел нужным поинтересоваться:
— Слушай... извини, а тебе это не будет вредно... в твоем положении?
— Ничего, оно совсем-совсем некрепкое, — она отвернулась, вроде бы засмотревшись на какую-то витрину, но Дел явственно расслышал сдавленное хихиканье и обиделся.
— Почему — «оно»?!
— Ну... шампанское — оно же слабенькое, — Карен посмотрела на него круглыми, чересчур невинными глазами.
— Я не про шампанское. Нахальная лапка сдвинулась выше, на бедро — еще не хватало врезаться в кого-нибудь! Слава богу, дом совсем рядом.
— А вот кофе много нельзя. Или ты про пирожки? — она уже откровенно дразнилась, прекрасно понимая, о чем он спрашивает.
— Я тебе покажу — пирожки!
— Прямо здесь? — этот наглый вопрос был последним издевательством, которое Дел выдержал уже на подземной стоянке.
В лифте он притиснул Карен к стенке, прижавшись к ней всем телом — и получил, наконец, ответ.
Пока она открывала клетку, он терпеливо стоял рядом. Манци выскочила пулей и забилась под кровать. Карен хотела пойти помириться с ней, но больше он не дал ей сделать ничего. Повернул к себе, держа за плечи, и сказал — почти спокойно, хотя глаза светились сумасшедшим весельем:
— Подразнилась? А теперь моя очередь!
Карен не успела опомниться — он сжал ее так, что она чуть не вскрикнула, и поцеловал. Кончик его языка раздвигал ей губы, проникал внутрь, сплетался с ее языком — и отступал, чтобы через секунду снова вернуться — словно пытаясь свести ее с ума этим неистовым поцелуем. Она застонала — внезапно Дел отодвинулся, переводя дыхание, и спросил:
