Хорошее настроение царило до самого вечера, пока под ночь очередная группа не вернулась, притащив один труп и двоих раненых. Этих ребят подстерегли в районе Белого озера и сразу открыли огонь. Не стали пытаться, как группу Епишина, выследить, вероятно понимая, что идущие на запад бойцы возвращаться будут не скоро и не той дорогой. А может, просто пытались нанести нам урон, не мудрствуя. Ничего хорошего, из подобного обмена ударами, вынести нам не удастся – фашисты могут спокойно менять нескольких своих прихвостней на одного нашего бойца, и при этом будут в выигрыше.
Ежевечерние совещания стали у нас уже нормой. Сегодня главной темой была выработка противолатышской тактики. Устроенный мозговой штурм был для Зиновьева в новинку, но и он постепенно втянулся, предложив несколько интересных решений. И хотя тактику засад признали разумной, но шесть десятков человек, сидящих на морозе вблизи лагеря, это одно, а вот расширение такой сети съедало весь личный состав, даже при двукратном удалении постов – площадь, а значит, и наличие лазеек, увеличивалось не вдвое, а многократно.
– Калиничев, кровь из носу выясни пути их выдвижения из города и опорные узлы на местности. Караулить их надо близко к местам отдыха, там их пути выдвижения как на ладони будут. Правда, они тоже могут засады посадить, но, надеюсь, мы их хоть немного, но проредим. Когда к ним вторая рота подойдёт, если ещё не подошла, совсем кисло будет.
– А может, всё-таки рвануть их прямо в городе? – нашему осназовцу очень хотелось нашуметь по-крупному. – Взрывчатка теперь есть, да для такого дела ещё пришлют. Такое донесение накатаю, что нам приказ спустят и любые ресурсы, только бы этих гадов чухонских грохнуть.
– Вот только этого не надо, – поморщился Матвеев. – Нам ещё невыполнимых приказов на шею не хватало.
– Это ещё почему невыполнимых? Вполне даже выполнимых.
– Смотри. Во-первых: мы не знаем их места расквартирования. Хорошо, узнаем – кое-какая агентура в городе есть, – старший сержант покосился в мою сторону. – Может, даже сможем протащить взрывчатку и заминировать, что, в общем, сложно сделать в отношении охраняемого, и охраняемого хорошо – всё-таки сами себя сторожат, объекта. К тому же один взрыв в городе уже был, и немцы, уж наверняка, меры приняли. Ладно, считай, сделали. Но тут появляется во-вторых: сколько этих латышей там будет? Они же все здесь, вокруг бегают. Единственный вариант – подгадать, когда вторая рота приедет, этим минимум день-два на расквартировку дадут. Но это, как говорит командир, фантастика и полный анреал – не факт, что вторую роту разместят вместе с первой, да и беготня там будет такая, что незаметно хрен подлезешь.
– Примем вариант к рассмотрению, – взял слово сам. – Если, и правда, анреал, то бросим дезу гансам. Пусть копают в другом направлении.
– Тогда травануть их, – не унимался Зиновьев.
– Можно у Геращенко, конечно, поинтересоваться, – это уже Кошка решил обломать кровожадного старшину. – Но не думаю, что у нас есть сильнодействующие яды отсроченного действия, да ещё без вкуса и запаха. Да и как их травить – большую коробку конфет им прислать?
В конце концов решили, что, кроме обычной работы на местности, надо активизировать и деятельность в городе и активно искать слабые точки «Арайса». Сейчас это был наш главный противник, но не факт, что это продлится долго – мы начинали терять инициативу. В наших условиях это начало конца. Крупных лесных массивов здесь нет – если начнут зажимать, придётся уходить. Крупные леса есть севернее, восточнее и южнее, но уйдя туда, мы потеряем базу. Было бы нас человек тридцать, то особых сложностей не вижу, но четыре с половиной сотни… Да и не верю, что получим разрешение на отход, мы теперь, считай, люди подневольные, и пока делаем как нужно хозяевам, нас особо пришпоривать не будут, а вот если начнём налево смотреть…
Сани шли тяжело – снег на дороге за прошлые дни хоть и прибили, но нормально накатать тракт этой зимой вряд ли выйдет, уж мы постараемся. Да, уже зима. Немцы под Москвой выдыхаются. Наши отбросили их от Каширы и Тулы. Похоже, пружина сдавлена до конца и уже пытается распрямляться в обратном направлении. Внешнее давление ещё пока не даёт этого сделать, но если наши войска приложат ещё усилия, а они, уверен, приложат, то отдача может быть сильной – так что хлестать из всех дыр будет.
Розвальни опять тряхнуло на очередном промёрзшем сугробе, они опасно накренились, из-за наваленных сверх всякой меры досок нас потянуло в сторону обочины. Ещё чуть-чуть – и завалимся. Пришлось спрыгивать и упираться уже, наверное, раз десятый за время пути. Всего в нашем северном караване двенадцать саней. Десять везут брус и доски, остальные всяческие обрезки, горбыль и прочие дрова. Кроме того, среди груза заныкано ещё кое-что интересное. Надеюсь, немцы не найдут, потому как умирать нам рановато.
Вот и город. Бумажка от Мезьера сработала как надо – пропустили без шмона, даже без взятки. Мы же не просто так катаемся, а по большой государственной необходимости – снабжаем, можно сказать, Рейх, чтоб он сдох, ценным стратегическим материалом. Вот кому, интересно, сейчас здесь брус и доски нужны? Фрицам сейчас шмотьё тёплое нужно, вот чего они от нас хрен дождутся. Решили, козлы, войну до морозов закончить? Получите и распишитесь. Что, шелупонь европейская, подпрыгиваешь и ручонками себя по бокам хлещешь, холодно? То ли ещё будет. И древесину эту, что мы везём, вы всю в печах сожжёте, и больше от неё толку, надеюсь, никакого не будет. А если куда и пристроите, то лес этот осенний, сырой, сгниёт за милую душу.
Обоз загнать во двор целиком не получилось, да оказалось что и не надо. Мезьеру нужны были только дрова, которые он и получил, а пиломатериалы договорились сгрузить на другой склад уже завтра. Нам тоже кое-что надо перепрятать, а ночь для того самое лучшее время.
– Что с «железным» пропуском на выезд? – с ходу в лоб огорошил интенданта, показывая пачку марок. – Нужно, чтобы ни одна ваша немецкая собака нос не совала, не говорю уже о латышских.
– Это не так просто.
– Было бы просто, уже весь город вывез давно.
– Я приготовил специальное письмо, с ним надо пойти к сельскому бургомистру района. Он выпишет пропуск, а я его завизирую в комендатуре.
– Меня к нему пустят?
– Конечно. Покажете письмо, скажете, что от меня к господину Лиховею, он всё сделает.
– К кому? – я аж оторопел.
– Возможно, я неправильно назвал фамилию, они у вас сложные, но, кажется, да – Лиховей.
Охренеть, не встать.
– Не помню такого.
– Он неделю как назначен. С нами он почти не пересекается по служебным делам, но вы, русские, должны от него разрешение иметь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
