– И откуда ты это всё знаешь? – человечек продолжал сверлить меня взглядом.
– Немец знакомый просветил, – как на духу ответил чистую правду, что тот, видно, почувствовал, повернул голову к Фунту и кивнул. – А что по патронам, ещё сможешь достать таких редкостей?
– Смогу, – и сейчас убеждения в моём голосе хватало. Ещё бы ему не хватать, патрончики-то я специально придержал. – Но, как и предупреждал, – дорого.
– Это уже не моя забота, это пусть с тобой пахан разбирается.
Спец собрал стволы в потёртый фибровый чемодан и ретировался.
– Ну что, Фунт, стволы ты получил, насчёт патронов я тоже договорился – теперь мне бонус положен.
– Что, лялька приглянулась, решил всё-таки завалить, а денег жалко? Бедный? Вроде неплохой куш взял. Ну да ладно, я сегодня добрый.
– Догадливый ты человек, Фунт. Точно, хочу я девку, только насовсем.
– Тю, так не пойдёт, хочешь – покупай. О цене, думаю, договоримся – хочется мне червонцы назад вернуть.
– Ты человек умный, сам подумай – ну на фига она тебе? Мадам ваша сказала, что толку от неё чуть, да ты и сам ей в глаза глянь – она того и гляди либо руки на себя наложит, либо клиенту морду расцарапает, а то и вам кому нож сунет. Вам оно надо?
– А ты, что, жалостливый? И кого больше пожалел, нас или её?
– Её, конечно. Да и вас заодно – патронов можно и тридцать штук достать и сотню, тут уж как сложится, а иногда, знаешь ли, и одного патрона может не хватить.
Бандит задумался, похоже, мой шантаж ему не сильно понравился. Как бы я на свою пятую точку не получил проблем из-за непонятной мутной девчонки, которой я по любому счёту ничего не должен. Кроме одного – чисто человеческого счёта. Откуда-то выплыла фраза: делай добро и бросай его в воду.
Вообще-то я считаю, что любые обязанности человек берёт на себя сам. По сути, никто никому ничего не должен, до тех пор, пока сам себя не сделает должником. Именно поэтому мужик идёт на смерть «за Родину», а женщина ухаживает годами за парализованным отцом, забыв про карьеру и личную жизнь. И даже после этого человек не может от других чего-либо требовать, уповая, что он здоровье за Родину угробил, и теперь она ему должна. Потому что пресловутая Родина это не нивы и леса, а люди, здесь живущие, а они сами берут на себя обязательства перед другими. Но уж если взял – сдохни, но выполни. Иначе никак!
– Хорошо, – видимо, Фунт прикинул расклад к носу и решил на обострение не идти. – Но патронов должно быть не меньше ста.
– Там уж как получится, но я своему карману не враг.
Спустились вниз. Фунт подошёл к мадам, сказал ей несколько слов и, не прощаясь, вышел. Баба зло посмотрела на меня.
– Жулька, собирайся! С этим пойдёшь! Совсем собирайся – с вещами и на выход!
Девушка, так же тупо, не выражая эмоций, встала и ушла наверх. Остальные проститутки оживлённо зашептались, то и дело поглядывая в мою сторону. Взгляды были разные, от заинтересованных до презрительных. Вот уж мне точно никакой разницы, что они обо мне думают.
Наконец покидающая дружный рабочий коллектив сотрудница спустилась вниз. Да, дела! Кроме прежнего наряда на ней была какая-то вытянутая кофта, причём, по-моему, даже не шерстяная, и стоптанные башмаки.
– И как она так по морозу пойдёт?
– А мне не по херу? – взъелась баба. – В чём пришла, в том пусть и валит!
– Эй, у тебя совесть есть?
– Нету, мне её вместе с целкой в клочья порвали!
Проститутки заржали в голос.
– Так, быстро ей нормальную одежду соорудила!
– Пошёл на хер, фраер! Вали отсюда вместе со своей прошмандовкой. Клещу скажу, он тебя на фарш пустит, на матросские ленточки. Думаешь, если пахану денег забашлял за эту воблу дешёвую, то теперь можешь мне указывать?
– Ты в Бога веришь?
– Ты знаешь, где я видала твоего Бога?..
– Просто хотел предложить помолиться напоследок…
Щелчок снимаемого с предохранителя курка ТТ оглушительно прозвучал в наступившей тишине. Похоже, бабища поняла по глазам, что это не блеф и сейчас её будут убивать. Реакция оказалась непредсказуемой – я ждал страха, может, истерики или лужи вонючей мочи на полу… Ничего такого, просто с лица исчезло выражение стервозности, и теперь на меня смотрела немолодая усталая женщина с глухой тоской в глазах.
– Юлька, иди в мою комнату – там в шкафу пальто на ватине, платок и валенки чёрные. В серых утонешь. Ещё можешь кофту зелёную взять и хватит с тебя, – и уже мне: – Убери шпалер. Устала я от вас ото всех, козлов.
Она как-то моментально обрюзгла и, больше не обращая на меня внимания, подволакивая левую ногу, двинулась в сторону дивана, моментально опустевшего. Поведение девушек также тотчас изменилось – они засуетились вокруг, уложили женщину на диван, одна тут же побежала за водой и какими-то каплями, другая непонятно откуда извлекла подушку и пристраивала её под голову лежащей. А я, как дурак, стоял с пистолетом в руке, хорошо ещё догадался руку опустить, а то вообще было бы – нелепее не придумаешь.
Юля, решил называть её так, потому что Джульетта, на мой взгляд, слишком уж пафосно, уже стояла одетой. Ну… можно сказать сойдёт. Что пальто, что валенки, были явно больше нужного на несколько размеров – интересно, как бы она выглядела в упомянутых серых валенках, если и в этих она напоминала «мужичка с ноготок».
– Пошли, что ли, – убрал пистолет и направился к двери.
Решил тоже не прощаться, и так чувствовал себя не в своей тарелке. Следом волочила ноги Юля. Девчонку передал Степану, коротко обрисовав ситуацию. До дома, где остановились Глухов с Боровым, а также ещё тройка наших полицаев, дошли быстро – было не очень и далеко. Золото отдал под охрану, предупредив, чтобы к самогону не прикасались и организовали караульную службу, сам, прихватив мешок с продуктами, помчался «лечиться». Нет, не очень-то я верил, что уголовники решатся отбить золотишко обратно, но чем чёрт не шутит, когда Бог спит. Чтобы успеть в госпиталь, времени осталось впритык, но успел.
Фрау доктор в этот раз была не занята, но поговорить нам особо не дали – всё время кто-то шастал туда-сюда, что-то спрашивали, хлопали дверями и мешали всякими прочими способами. Потому получил ключ и был отправлен заниматься хозяйством – прямо какой-то феминизм напополам с матриархатом, как только появляюсь у любимой девушки, так сразу сваливают всю домашнюю работу на мои, согласен, не узкие, но предназначенные явно не для того, плечи. Безобразие полное!
– У-м-м, опять вкусняшки. – Ольга повисла на моей шее, раскрасневшаяся с мороза, но целовать не спешила – быстро пережёвывала что-то стибренное со стола. Судя по слабому едкому «аромату», это был кусок сала.
– А я специально сало два дня не ел.
– Почему? – она даже перестала жевать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
