Император замолчал, Инокентьев не стал его молчание перебивать.
Молчали долго, пока где-то недалеко замычала корова. На яхте имелся коровник и отдельная каюта для коровницы.
– И что будем теперь делать?..
– Надобно усилить город. Кроме караульного охранения будет велено организовать конные разъезды. За свой кошт я купил итальянское блиндированное авто, но без вооружения. Прошу вашего разрешения выделить из арсеналов два пулемета.
И на стол из папки Инокентьев вынул заранее подготовленное ходатайство.
Император его подписал.
Уверенность Инокентьева успокоила самодержца всероссийского. Надо же, сколько разговоров, сколько шума, а решение – всего лишь пара пулеметов.
Ставя подпись, император заметил:
– Вероятно, скоро начнется война…
Инокентьев кивнул: и это тоже им учтено.
– И все же я несколько беспокоюсь… – признался Николай.
– Бог нас сохранит… Да и мы сами не сплошаем. Не беспокойтесь. Положитесь на нас…
***
И Бог хранил, правда на свой манер, с присущим только ему чувством юмора.
Сначала Джерри ждал ответа из Лондона. Проходили дни, затем недели… Уж непонятно по чьему упущению, или наоборот чьими стараниями, но рапорт из Кабула лег под сукно.
Тогда на рынке он купил видавшую винтовку виды русской выделки, к ней – два «нагана» тоже фабрикации тульской. Приобрел и одежду, в которой стал походить на оборванца без роду и племени, начал отращивать бороду, зато побрил голову налысо.
Эти изменения не остались незамеченными.
Однажды утром в комнату к Джерри вошел глава английской миссии и застал Астлея, собирающим сумки.
– Куда вы это собираетесь?..
– Я нашел проводника, – ответил Джерри. – Он обещает меня довести до Каспия. Там я пройдусь по пляжу, миль этак триста… Русский я знаю. Обещаю вернуться из отпуска в отведенный срок.
– Какой отпуск? Вас переводят в Санкт-Петербург! Отпуска отменены! Вчера Германия объявила войну Франции. Со дня на день в войну вступим и мы!
Часть 2
Стамбул
Это был Царьград, Стамбул-Константинополь, город очарованный и очаровательный, необъявленная, тайная столица мира.
Здесь восток сошелся с западом, христианство с мусульманством, Азия с Европой.
Здесь звучит арабская речь, похожая на арабское же письмо: такая кружевная, узорная, непонятная. Да и не только она.
Здесь на брусчатке улиц можно найти монеты всех стран и континентов.
Да что там монетки. Здесь каждый может найти то, что ищет: фотограф – виды от которых можно рехнуться, этнограф в лавке старостей – манускрипты за подписью Синбада Морехода или Али-Бабы, одинокое сердце – долгожданную любовь или хотя бы увлечение, взгляд, от которого вздрогнет сердце.
Но будьте осторожны. Следите, чтоб еще ранее вас не нашла смерть. Она ходит теми же улицами, что и вы.
И нельзя сказать, что шляется без дела. То и дело на улицах, в канавах находят тела тех, для кого прогулка оказалась последней.
Джерри набирался впечатлений, понимая, что вряд ли скоро окажется в этих краях опять.
Атташе в Кабуле был против такого пути. Зачем такие сложности: Афганистан и Российская империя граничили. Рядом с границей проходила вполне приличная железная дорога. Пусть и с пересадками, но сравнительно комфортно можно было добраться до столиц – Москвы или Санкт-Петербурга.
Только Астлей порывался еще совместить приятное с полезным – добраться до Красноводска, а оттуда верхом на верблюде ехать до Гурьева.
Но начальник решительно воспротивился: такое путешествие может затянуться. Да и вдруг секретный город существует, а около него поймают англичанина. Будет скандал… Союз Согласия не распадется, но тень будет брошена. Теперь Великобритания была союзником России, и тайны Санкт-Петербурга следовало охранять и Лондону.
И махнул рукой: пусть уж лучше Джерри Астлея прирежут где-то в Галате. Уж он-то, атташе плакать точно не станет.
Но Джерри Астлея не зарезали. Он сел на пароход, который благополучно доставил британца в Одессу, где в одном особняке старел и толстел старый персидский шах – Мухаммед Али. Только Джерри он совсем не интересовал, и скоро поезд уносил молодого человека на север.
В дорогу англичанин взял книгу стихов, написанных любимцем детей и милитаристов – Киплингом. Но чтение не шло. Джерри понял, что снежные сны были вещими. И теперь он мучительно вспоминал их содержимое: снег, кровь, каменные набережные, пули…
Чья была то кровь? Кажется, не его…
Начало войны
Начало войны застало Андрея в Петербурге. Оставив Аккум на Шульгу, он прибыл подавать документы в Академию при Генеральном штабе.
В поступлении не сомневался, и по этому поводу перевез семью, купив на сэкономленные финансы весьма приличный дом в предместьях. Заодно, от нечего делать посетил мебилирашку на одной из линий Васильевского острова. Как ни странно, но ее опять вскладчину снимали два подпоручика. Впрочем, более никаких совпадений не имелось.
Пока ехали в поезде, положение в мире сильно изменилось: Австро-Венгрия напала на Сербию. За сербов вступилась Антанта, на стороне Австро-Венгрии выступил собрат по Тройственному союзу – Германия. Впрочем, третий союзник по оному объединению, Италия – держала молчание.
Андрей явился в Академию, где узнал, что учащиеся ныне будут выпущены ускоренным выпуском, а новый набор не планируется.
Тогда штабс-капитан заявился к своему непосредственному начальнику – генерал-майору Инокентьеву. На стол ему положил рапорт о переводе в действующую армию.
Генерал остался недоволен:
– Патриотизм – это весьма, весьма похвально! Но, право-слово! Вы более пользы принесли бы у себя в Белых Песках!
– В Аккуме вполне было бы довольно неболтливого чиновника или же инвалида. Война началась – в них недостатка не будет. А я здоровый, я офицер – честь имею! Прошу удовлетворить ходатайство и перевести меня в боевую часть…
– Вы слишком много знаете, чтоб подпускать вас к линии фронта…
– Ну и что мне теперь? Разбить голову о стену? Я ведь мог бы выйти отсюда, выправить себе фальшивый паспорт, уйти на фронт вольноопределяющимся. Вам это желательно?
– Нет…
– Тогда давайте договариваться.
Инокентьев пожал плечами.
Но кивнул: как-то договоримся.
Не можем не договориться.
Права такого не имеем.
***
…И словно нарочно в тот же день на Литейном проспекте Андрей встретил Сабурова. Тот куда-то спешил с папкой под рукой, но, увидав старого знакомого, остановился.
Прошлись немного вместе, осторожно вспомнили былое. Андрей рассказал о своей беде.
Оную таковой Сабуров считать отказался:
– Да все проще дышла! Пишите рапорт на перевод в наш авиаотряд. Я замолвлю словечко, а то и без такового все устроиться. Я ведь тоже про Белые Пески знаю. Я вообще про многое знаю. А им сподручнее за нами приглядывать, если мы вместе будем. А работы у нас много!..
– Вы летали за линию фронта?..
– А как же! – и Сабуров, будто невзначай коснулся ордена Святого Георгия четвертой степени. – Уже одиннадцать боевых рейдов! Бомбардировали заводы Круппа, сыпали мины немцам в зунды. Один раз десант германцу за спину забрасывали.
– И вас пускают за линию фронта? Не боятся, что вы в плен попадете?..
– Да полноте. Всем известно, что мы летаем на пороховой бочке. Ежели нам не повезет, не то что пленных не будет – клочков не найдут. Ну что, пойдете к нам? Хлопотать?
– Хлопочите… – согласился Андрей.
***
Сабуров сдержал свое слово: подал рапорт, в коем подчеркнул, что штабс-капитан Данилин имеет опыт дальних походов на «Скобелеве» а также не новичок в секретных операциях.
Рапорт сей соизволили утвердить без проволочек и уже на следующей неделе Андрей стал курсантом летной школы.
Следующие полтора месяца Андрей провел в Гатчине, выбираясь в столицу лишь по воскресеньям. Учили хорошо: за время, проведенное там, пилоты получали навыки управления чуть не аэропланами всех существующих конструкций.
Только перед самым отъездом на фронт Андрей заглянул в Запасное бюро.
Его по старой памяти его пустили, но дела с ним не обсуждали.
Лишь угощая новоиспеченного авиатора чаем, Инокентьев обмолвился:
– Вероятно, проект «Кобольд» нам придется закрыть до победного конца этой вот войны.
– Да вы что? Он же готов для запуска на три четверти!
– Война… Скоро будет ощущаться нехватка порохов, взрывчатых веществ. Вероятно, даже сто пудов достать будет затруднительно.
– Но чертежи «Архангела-1», искусственного спутника уже готовы! Их надобно передавать в мастерские!.. Если получится, мы построим новые спутники, которые будут на каждом витке обстреливать Берлин, недостижимые для германцев! Мы вооружим их боевыми ракетами навроде снарядов Конгрева!
