Мерцающий свет свечей словно усилился, становилось душно. Элизу захватил черный вихрь, угрожая лишить чувств. Жар и мощное внутреннее напряжение стоящего рядом с ней мужчины угнетали ее.
Элиза крепко стиснула зубы. Она не смирится, она не выдаст свой страх, свою ненависть…
Священник говорил быстро, даже торопливо, словно обрадованный тем, что его задача близка к завершению. Он сотворил благословение нервно подрагивающими пальцами, пробормотал заключительные слова молитвы на латыни и громко вздохнул.
Стеду пришлось почти поднимать ее на ноги. Затем его рука скользнула по спине Элизы — это прикосновение было решительным, рассчитанным и торжествующим, как и обращенные на нее прищуренные индиговые глаза.
— Кончено! — весело воскликнул Ричард. Его нетерпение было явным. Он шагнул вперед, хлопнул Брайана по спине и поцеловал Элизу в щеку. — У нас еще есть время, чтобы выпить за этот союз, так не будем же медлить! Элиза, моя мать ждет тебя и леди Изабель в Вестминстерском дворце. Брайан, прости, что я отнимаю у тебя жену сразу после свадьбы, но до завтрашнего дня надо так много успеть!
— Такова жизнь, ваше величество, — добродушно ответил Брайан, скрывая свое беспокойство. Свадебная церемония прошла слишком гладко; конечно, Элиза проговорила свою клятву почти шепотом, но тем не менее спокойно. Однако, глядя в ее глаза, он понимал, что Элиза не смирилась. «Теперь она моя жена», — напомнил себе Брайан. И как сказал Ричард, все кончено. Элиза принадлежит ему вместе со всеми титулами, землями и богатством.
И все-таки выражение ее огромных бирюзовых глаз не нравилось Брайану. В них был вызов, в них была враждебность, приглушенная, но все же…
Будто она не смирилась с тем, что произошло.
Ричард вывел их из церкви, один из его оруженосцев подал вино; после свадьбы полагался пир, но будущий монарх предупредил, что им придется поступиться старым обычаем. Брайан понимал, что Ричард уже сгорает от нетерпения, желая вернуться к делам.
— Советую тебе обратить внимание на Трефоллен, — обратился Ричард к Брайану, пока они пили вино. — Я не позволю тебе уехать до тех пор, пока дела здесь не будут завершены, но это самое большое из твоих владений; к тому же замок обветшал после смерти старого лорда.
Брайан кивнул. Он изучил описания и историю всех своих новых владений, дарованных Ричардом, и знал, что наибольшим из них является Трефоллен. Он был уверен, что Элиза предпочла бы жить в Монтуа, но ей придется смириться с жизнью на Корнуолле — так будет лучше, решил Брайан. По крайней мере, для нее. В Монтуа она будет чувствовать свою власть и пытаться противостоять ему. А если оторвать ее от дома и преданных слуг, она быстрее смирится с ролью жены.
— Как только это станет возможным, я займусь делами в Трефоллене, — пообещал Брайан Ричарду.
Ричард допил вино.
— Пора уезжать, нас ждут, — заключил он, подзывая слугу и отдавая ему кубок. Делая вид, что допивает вино, Брайан наблюдал за Элизой. Она беседовала с Изабель, отпивала из своего кубка, но только почувствовав его взгляд, сразу же повернулась.
Казалось, она почти улыбается.
Это ему не понравилось.
Элиза позаботилась о своей внешности. Никогда еще он не видел ее более очаровательной: юность и совершенство ее фигуры были подчеркнуты мягкой тканью облегающего платья, сапфиры на головном уборе соперничали с блеском ее глаз. Под головным убором ее волосы были распущены и струились пышными, роскошными волнами, вызывая желание провести по ним пальцами. Под тканью платья ясно виднелись соблазнительные округлости ее грудей, и Брайан поймал себя на мысли, что представляет ее обнаженной, позволяющей провести рукой по своим волосам и нежному женственному телу.
Неужели она до сих пор противится ему, с горечью подумал Брайан. Или, как и предупреждала, примет его, но при каждом прикосновении станет грезить о Перси?
По его телу прошел жар — сильный, как в горниле кузницы: он хотел ее сейчас же. Он не доверял ей и досадовал на то, как Ричард распорядился устроить брак. Было бы достаточно часа для того, чтобы сорвать таинственную улыбку с ее губ, убедить ее, что все случившееся не сон, что она его жена, его собственность. Наверняка, на то, чтобы выбить из ее головы все мысли о Перси Монтегю, потребуется гораздо больше времени, но этот час мог бы стать чертовски хорошим началом. Брайану хотелось не унизить ее, а просто дать понять, что он такой мужчина, с которым ей нечего надеяться совладать. Он должен заставить ее отказаться от вражды и примириться с неизбежным.
Брайан сжал губы. Он не осмеливался думать о будущем, даже когда она поздравила его с победной улыбкой, манящей и соблазнительной. Однако он был старше и мудрее ее и в отличие от Элизы понимал, что она наделена юностью, крепким здоровьем и удивительной чувственностью: пусть отвергает его, но стоит ей когда-нибудь его принять, и Элиза уже не сможет бороться с собой.
— Брайан, — нетерпеливо повторил Ричард, — норманнская знать созвана на совет, лондонский шериф ждет окончательных распоряжений на время завтрашнего пира. — Он понизил голос до дружеского шепота: — Ты можешь уйти с пира пораньше и присоединиться к своей жене, а я обещаю тебе не тревожить вас целых три дня. Должен сказать, этого времени более чем достаточно, чтобы удовлетворить желания любого мужчины!
Гораздо важнее сделать это сейчас, мельком подумал Брайан, вновь отмечая спокойный вызов в глазах жены. Но Ричард даровал ему несметное богатство, о каком Брайан мог только мечтать. Он оказался в числе высшей знати. Он не имел права спорить с Ричардом Львиное Сердце. Да и в конце концов, что такое один день? Надо согласиться и провести этот день подальше от Элизы. Завтра вечером Ричард уже будет королем, и он, Брайан, сможет посвятить все время личным делам. И все же…
— Еще минуту, ваше величество, — попросил Брайан Ричарда. — Я не успел поцеловать жену.
Элиза, делавшая вид, что увлечена беседой с Изабель, желала бы на самом деле быть как можно дальше отсюда, когда Брайан шагнул к ней. Она увидела холодную решимость в его глазах и, поддавшись панике, едва не отступила прочь, когда он оказался рядом, возвышаясь над ней, вынуждая ее поднять голову, чтобы взглянуть ему в глаза. Элиза через силу улыбнулась, оказавшись в его объятиях. Он склонился, крепко, прижимая Элизу к себе, и завладел ее губами. Странное чувство наполнило ее, как всегда при его прикосновении. Это чувство было сладким, оно заливало ее душу, как расплывающееся пятно от вина заливает ткань. Откуда-то взялся огонь, окружающий Элизу извне и наполняющий изнутри. Что-то овладевало ею помимо ее воли, подавляя всякое желание сопротивляться…
