Грязнов, не теряя времени, хотя было несколько рановато для служебных звонков, связался со звенигородцами, чем откровенно изумил их: часа не прошло, а МУР уже все знает – и номер машины, и кому она принадлежит, и кто, возможно, находится в подготовленных к захоронению мешках. Мистика, одним словом. Вячеслав Иванович, естественно, тайны раскрывать не стал, но попросил начальника отдела уголовного розыска немедленно все взять под личный контроль и никого из посторонних даже близко не подпускать. Расчлененный же труп немедленно доставить в Москву, в первый судебно-медицинский морг. Где будут произведены и опознание, и необходимая экспертиза.
– Так ты что же, приглашаешь меня взглянуть? – довольно невежливо осведомился Турецкий, ибо за все годы работы следователем так и не смог заставить себя привыкнуть к виду освежеванных трупов.
– Нахал ты, Саня, – парировал Грязнов. – Сам подумай, на кого работаем? Но если предположения Денискиных мужиков верны, где ты найдешь более достойный аргумент для визита в Успенское?
– Я разве возражаю? – уныло заметил Турецкий, рассматривая сетку высохшей мыльной пены на не бритой еще левой щеке. – Вот добреюсь, съем гренку, которую Ирка подаст мне на завтрак со стаканом сметаны вместо бутылочки холодненького пивка, и…
– А-а! – захохотал Грязнов. – Так я тебя, оказывается, застал в самый ответственный момент самосозерцания? Ну извини, Саня. А почему вдруг пиво? Ты как вчера закончил день?
– Стаканом чая у Кости. Нет, не думай чего, просто почему-то захотелось. Ладно, Славка, через сорок минут я буду у себя.
Положив трубку на крышку стиральной машины, представляющей собой кроме основных функций еще и удобную полку для многочисленных Иркиных шампуней, расчесок и прочей фигни, Турецкий задумчиво включил горячую воду и взялся за тюбик с кремом для бритья. И пока завершал необходимый утренний процесс, прокручивал в голове вчерашнюю информацию Дениса и новые сведения от Славки. Чертовски все это было похоже на правду…
Ну что ж, подумал он, кажется, камешки посыпались. Один-два – куда ни шло, но, когда они вызывают цепную реакцию, начинается самый настоящий камнепад, который в конце концов может спровоцироватъ такую лавину, которая накроет и правых и виноватых…
Вторично его «мобильник» подал голос, когда Александр Борисович застрял в пробке на Зубовской площади. Черти! Ну зимой-то что ремонтировать?! И этот еще – «курлы-мурлы»…
– Слушаю! – рявкнул он в трубку.
– Здравствуйте, Александр Борисович.
Голос незнакомый. Даже показалось, что с кавказским акцентом. Откуда ему известен номер «мобильника»?
– Ну слушаю, слушаю, чего вы молчите? Представьтесь наконец! И вообще, откуда вы знаете этот номер?
– Ти не горячись, – был ответ. И это типично кавказское «ти» очень насторожило Турецкого. Он определенно никогда не слышал этого голоса, а значит, ничего хорошего сей абонент не предвещает.
– Повторяю, с кем имею честь? – строго, но без злости спросил Турецкий.
– С хорошим человеком. Который тебе добра желает. Ти не бросай трубку. Ти выслушай, что скажу, а потом думай. Хорошо думай, да?
– Ну-ну?
– Что ти торопишься? Тебе еще долго ехать до своей конторы, а кругом пробки. Понимаешь, какое дело? Один тоже хороший человек хочет с тобой побеседовать. Поговорить по душам. Как мужчина с мужчиной, откровенно. Но он еще не знает, как ти отнесешься к этому его предложению. Поэтому я тебя решил побеспокоить немного. Ти не обижайся, пожалуйста, да?
– Как зовут человека-то?
– Почему не сказать? Скажу. Олегом его зовут. Никифоровичем. Ти его наверняка знаешь.
– Это Авдеев, что ли? – Разговор все больше заинтриговывал Турецкого. – И с чего это ему вдруг потребовалось проводить со мной душевные беседы? Или почуял, что жареным запахло? Кстати, а «ти», – не удержался он от соблазна, – кто такой? Неужели сам Гоги?
– Видишь, – помедлив, сказал собеседник, – слава впереди человека бежит. Узнал меня. Сам узнал, я не говорил… Это хорошо, наверно, мы поймем друг друга. Вот ти говоришь – жареное! Нет, ти не прав. Ваши сотрудники держат в Бутырке сына Олега. А папа волнуется. Адвоката не допускают, ничего толком не предъявляют. Одни нарушения. Я так понимаю, он хочет у грамотного человека спросить, что делать в такой ситуации, да? Выслушать совет, может быть, сам что-то посоветовать. В конце концов, все мы люди! У каждого своя семья есть. Свои дети. Свои домашние заботы. Почему не обсудить спокойно, за столом? Оказывая друг другу уважение, да? Что ти скажешь, Сандро уважаемый, на эти мои слова?
– А что? – как бы задумчиво спросил сам у себя Турецкий. – Возможно, и есть смысл обсудить некоторые вопросы с человеком, к которому их у меня накопилось за последнее время немало. Вполне возможно.
– Ну вот видишь, а я что говорил? Нормальные серьезные мужчины всегда могут понять друг друга!
– Я бы на вашем месте, Георгий Илларионович, не торопился. Я сказал, что не исключаю подобного разговора. Но не уточнил места, где нам с Авдеевым было бы удобнее всего обменяться мнениями по ряду взаимно интересующих нас проблем.
– А вот это, уважаемый Александр Борисович, не проблема. Место мы назначим любое, на какое пальцем укажешь. Говори, где хочешь?
– Ну, на первый раз у себя, в рабочем кабинете. В Генеральной прокуратуре.
– Не понял? – раздельно произнес Гоги.
– А я и предупреждал: не надо торопиться. Всему свое время. В том числе и разговорам. Но это хорошо, что вы, Георгий Илларионович, сами вышли на связь. Не заставили долго разыскивать. У меня к вам тоже имеется просьба. Дело в том, что мне сегодня срочно нужно проконсультироваться по одному банковскому вопросу, касающемуся вашего «Делового партнера», с главным юристом, господином Семихатько. А он, как мне сообщили вчера в вашем офисе, был экстренно вызван к господину Авдееву. За ним даже машину прислали. С охраной. И с тех пор ни слуху ни духу. Дома тоже ничего определенного сообщить не смогли. Я к чему? Не могли бы вы для начала устроить мне встречу с ним? Или это не в ваших силах?
Возникла пауза. Ее четко отметил Турецкий. Вероятно, Гоги быстро соображал, как возразить, как отказать, чтоб не выглядело подозрительным, что соврать, но убедительно и, главное, чтобы выглядело максимально правдоподобно, но трудно проверяемо.
– Э-э… – начал тянуть он, чувствуя, что пауза затягивается, а это уже не сулит ничего хорошего. – Не уверен… Вернее, совсем не уверен, что вы сможете встретиться с ним в ближайшие несколько дней.
– Это почему же?
– Он как раз вчера срочно выехал на Урал по указанию Олега Никифоровича. Я не буду разглашать нашу коммерческую тайну, но так скажу: у нашего банка там возникли некоторые проблемы. Вот Лева и отправился. Срочно. Даже семью предупредить не успел, ай, нехорошо получилось! А я сам его провожал и забыл напомнить. Ну хорошо, сейчас перезвоню, успокою.
– Значит, вы лично его проводили… в путь? Номер вагона не помните?
– Извини… сейчас… Девятый, да? Нет, кажется, одиннадцатый. Тоже купе. Он один ехал. А тебе зачем? Вертолет пошлешь? – пошутил Гоги.
– Дороговато вертолет. Ну не важно, найдем возможность. Главное, что он жив и здоров, и вы, Георгий Илларионович, сейчас мне это подтвердили. А вообще-то он зря поехал. Все нужные ему люди сейчас находятся в Москве. Или появятся здесь в ближайшие часы.
– Ти так много знаешь? – с иронией спросил Гоги.
– Нет, пока мало. Но я надеюсь в самом скором времени пополнить свои знания. Авдееву же передайте: пусть еще он подумает, я подумаю, и решим, как нам быть. Но медлить тоже опасно. Как говорится, у визы может срок кончиться. А с просроченными визами, случается, никакие деньги не помогают.
– Не понял твоей мысли! Или это угроза? – жестко спросил Гоги.
– Спроси у своего хозяина, он тебе объяснит.
И Турецкий отключился.
Прихватив с собой все необходимые для встречи с губернатором материалы и поставив в известность Меркулова о ДТП в Звенигороде и телефонном звонке Георгия Чартхилавы – правой руки господина банкира, Александр Борисович отбыл в МУР, к Грязнову, куда оперы должны были уже доставить материалы видеосъемки за прошедшие сутки.
Меркулов потребовал было от Александра оставить свое мальчишество и перестать гонять по Москве на «жигуленке», номер которого давно известен всем уважающим себя бандитам. Есть же служебная машина! С опытным водителем, который при необходимости и охранником послужит. Да и собственное табельное оружие пора достать из сейфа. Криминал обнаглел до последней степени! Уже сам себе столицы назначает! Телевизор надо успевать иногда смотреть, там мнение народа тоже высказывается, а не только одних олигархов, черт бы их всех побрал…
Стареет Костя. Везде ему опасности чудятся. А впрочем, где их нет?…
Нет, Турецкий не пересел ни в служебную «Волгу», ни в «вольво», ни даже в «мерседес», если бы таковой оказался под рукой. Он остался верен своему привычному, юркому «жигуленку». И «макарова» из сейфа не достал. Потому что прекрасно знал: если пистолия в кармане, из нее так и тянет, говоря словами Славки Грязнова, пострелять.
