дивизион РС.
Были ли у нас какие-то колебания, сомнения – да вы что? Мы через такую войну прошли, а это психология совсем другая, чем в мирное время! Когда надо стрелять – стреляй не задумываясь, а рефлексии все после, коль останешься живой. И к смерти относились философски – береглись, конечно, но без давящего «а вдруг меня убьют». И после того, что было, нам уже никакой противник «неодолимой силой» не казался. Тем более янки – может, у них хорошо получалось где-нибудь на островах Лейте воевать, но в войне на суше им с нами не тягаться! И видели мы, что наш снаряд калибра 122 делает даже с «королевским тигром», – а у нас лучшие наводчики умели такую болванку даже не в танк, а в катящуюся бочку всадить, я уже говорил. И тактика была отработана и проверена, взаимодействие друг с другом, с приданной артиллерией и пехотой.
Словом – в себе мы были уверены абсолютно. Оттого и в бой не страшно – раз Отечество, партия, и сам товариш Сталин велели. Бить будем – хоть американцев, хоть чертей, хоть уэллсовских марсиан!
Про марсиан – не шутка. Сидели мы как-то в свободное от службы время, и тут майор Головин обмолвился, а вдруг на другой планете какой-нибудь свой Гитлер заведется и к нам прилетит? В гарнизонной библиотеке, которую всю давно уже прочли, «Война миров» Уэллса имелась – ну и прикинули варианты: тяжелые калибры на закрытых позициях, замаскированная пехота в химзащите и с РПГ, и нам работать, как против «тигров»: выстрелил прицельно, меняй позицию и активно отстреливай дымовухи. И вообще, боевые машины без пехоты на современном поле боя не живут (а треножник у них или гусеницы, это уже детали). Так что – справимся!
С американцами тогда – отработали примерно по той же схеме. Гвардейцами-минометчиками командовал майор Сергей Павлов, среди товарищей имеющий прозвище «Мозг». Товарищ был с большим боевым опытом – Украина, сорок первый, Севастополь, сорок второй, затем Кавказ, Днепр, Карпаты, войну в Австрии закончил. Его огромная заслуга, что тот первый бой мы выиграли считай что «всухую», – а ведь как артиллерист скажу, это труднейшая задача, чтобы с ходу, на незнакомой местности, с марша развернуться в боевой порядок и с закрытой позиции единственным залпом точно накрыть противника, когда он еще в походной колонне! Не подвели и разведчики, обеспечив целеуказание. Ну а после преимущество было целиком наше, особенно если не бросаться огульно в атаку, а стрелять из укрытий. Да и американцы после удара РС были ополовинены, а из уцелевших «паттоны» мы выбивали в первую очередь, они размером больше «тигра», заметны хорошо! И лишь мелочь добивали в атаке – может, кто-то из американцев и убежал пешим, но техника вся осталась здесь, грудами горелого железа. А у нас не было потерь, не считая сбитой гусеницы на одном Т-54.
Но гораздо более важным результатом этого боя было внесение неопределенности в американские планы.
Томас У. Ренкин, бригадный генерал армии США (в отставке). Из интервью журналу «Лайф»,1954
В тот день мы всего лишь хотели вернуться домой, в Штаты. Какого черта американские парни, всего через пять лет после ужасной кровопролитной войны, должны погибать из-за каких-то макак – если этим макакам не хочется изнывать под коммунистическим игом, пусть они воюют за свою свободу и демократию сами!
Внезапно пропала связь с передовым отрядом. По радио успели лишь передать, нас обстреливают, и ничего больше! Что там произошло?
Главные силы корпуса были в этот момент в повороте шоссе (по китайским меркам, лучшего качества дорог тут больше не встречалось). В месте, на карте именуемой Чин-ченг (проклятые китайские имена), дорога делала резкий поворот на север, а к югу уходила долина реки Тан-хо, в пятнадцати милях к юго-востоку был железнодорожный мост, дальше, на таком же расстоянии, город Чаоцу. По восточному берегу реки (и краю долины) вставали горы, но от моста к югу уже начиналась долина Хуанхэ. Хотя ошибаюсь, там была еще одна речка, Чин-Хо, куда впадала Тан-Хо. И еще одна река текла позади Тан-Хо, также на юг, пересекая долину еще до Чаоцу. Эти проклятые реки доставляли нам кучу хлопот с переправой танков, местность была обжитая, с дорогами и мостами, – но китайские мостики никак не были рассчитаны на танки, особенно «паттоны»!
В передовом отряде было двадцать три танка – в том числе десять «паттонов», но и легкие «чаффи» могли драться с японскими или ранними немецкими танками практически на равных! Тридцать шесть бронетранспортеров и бронеавтомобилей, в том числе четыре с зенитками. Больше трехсот американских парней – разведчиков, хорошо обученных солдат! И всех их уничтожили за какие-то минуты – если так, то это были потери большие, чем за весь поход!
Спасшиеся утверждали – это было пекло! Ничего похожего на недавние стычки с китайцами – сначала внезапный и очень точный артиллерийский удар, а затем появились танки, русские Т-54, они попадали в цель с первого выстрела, а сами вертелись как наскипидаренные, отстреливая дымовые гранаты, умело используя складки местности и хорошо взаимодействуя друг с другом. Утешало лишь, что русских танков было замечено немного, так что у нас даже после потерь численное превосходство раза в два или три.
Потому генерал Уокер был за немедленную атаку – ну что, ребята, надерем задницу этим мерзавцам, что посмели встать у нас на пути! Вы же славные «железнобокие», что вам какие-то китаезы, пусть даже и с русскими в советниках, что славяне могут понимать в современной войне? Генерал Робинсон колебался, помня Лиссабон – когда «железнобокие», Первая бронетанковая, брошенная в лобовую атаку против «тигров» ужасного Роммеля, сгорела там целиком, и после, к высадке в Гавре, была фактически воссоздана заново. А сам Робинсон провел почти год в немецком плену – в отличие от Уокера, волею случая (а не стратегии) оказавшегося на северном, а не южном плацдарме. Теперь, хотя тогда к нему не было претензий, наш генерал понимал, что еще одно поражение скажется на его карьере самым пагубным образом.
Поскольку погода наконец стала летная, решено было запросить авиаподдержку, а уже после атаковать. Отправили радиошифровку, получили согласие. Стали готовить войска к прорыву.
Командирская рекогносцировка, в которой я лично принял участие, дала печальный результат. Река Тай-Хо хотя и не слишком широкая (и по заверениям макаки-переводчика в сухой сезон пересыхающая совсем), но сейчас была совершенно непроходима для техники. И был единственный мост, тот самый железнодорожный, который мог с гарантией выдержать танки. Наличествовали еще два моста в десяти милях к югу, на грунтовых дорогах, они подходили для грузовиков, и даже, возможно, для «шерманов», но не для
