— Страшно хочется есть, — улыбнувшись, смущенно признался Граис.
— Я сейчас прикажу накрыть стол в обеденной комнате, — быстро поднялся на ноги Сирх.
— Не стоит, — чуть приподняв руку, остановил его Граис. — Лучше пусть принесут еду в комнату для гостей.
— Тебя тяготит мое общество? — Кривая усмешка скользнула по губам Сирха, но в голосе его явственно прозвучала обида.
— Если и тяготит, то в гораздо меньшей степени, нежели общество моих товарищей по посольской миссии, — с легкой иронией ответил Граис. — Однако они, как малые дети, нуждаются в постоянном присмотре. А я уже и без того надолго оставил их без внимания.
— Трудно жить, никому не доверяя, — с пониманием проговорил Сирх.
— Я относился с доверием к твоему сыну, — сказал Граис.
При упоминании о сыне лицо Сирха помрачнело. Жестом он велел лекарю выйти из комнаты. Тот быстро собрал свои склянки и инструменты, суетливо поклонился и выбежал за дверь.
— Ты уверен, что Килос жив? — не глядя на Граиса, негромко спросил Сирх.
Голос его прозвучал глухо, как из глубокого пересохшего колодца.
— Когда я покидал лагерь вольных, ему ничто не угрожало, — ответил Граис. — И мне кажется, что у вольных нет причин причинять ему какой-либо вред.
— Мальчишка… — прошептал Сирх. Левая рука его, лежавшая на колене, сжалась в кулак. — Всегда поступает наперекор мне…
— У него еще будет время набраться опыта, — сказал Граис. — Если у тебя больше нет ко мне никаких вопросов…
— Я больше не задерживаю тебя, — рукой указал Граису на дверь Сирх. — Встретимся завтра, когда твой посыльный принесет ответ на мое письмо.
У двери Граис обернулся.
— Когда будешь отдавать распоряжения насчет еды, попроси, чтобы завтрак принесли к нам в комнату как можно раньше, — сказал он, — а то нашего гонца без плотного завтрака из дома не выгонишь.
— Как рано? — уточнил Сирх.
— Как только рассветет, — ответил Граис. — Утренние прогулки по свежему воздуху еще никому не причинили вреда.
— Я вижу, ты проявляешь искреннюю заботу о своих подопечных, — с пониманием улыбнулся Сирх.
В комнате, куда проводил Граиса все тот же слуга-эребиец, который, похоже, вовсе не испытывал потребности во сне и отдыхе, все было по-прежнему. Слим, несмотря на свое недавнее заявление, снова сел играть с Грудваром в треугольники и даже не обернулся, когда Граис вошел. Грудвар бросил на ксеноса быстрый настороженный взгляд и снова уткнулся в игровое поле. Бурдюк проснулся, но подниматься с постели ему было лень. Он лежал на спине, покачивая в воздухе ногой, и что-то фальшиво насвистывал.
Поскольку никто не поинтересовался, как прошла очередная встреча с Сирхом, Граис не стал ничего рассказывать. Он молча присел на постель рядом с Бурдюком.
— Кормить скоро будут? — покосившись на него, спросил Бурдюк.
— Скоро, — кивнул Граис.
— Ну и славно, — заулыбался Бурдюк, — наконец-то первая приятная новость за весь день.
Граис прилег на кровать, подложив под голову согнутую в локте руку. Нужно было хоть немного отдохнуть. Впереди его ожидала бессонная ночь.
Слим, конечно, мог обмануть его, назвавшись простым наблюдателем. Но даже если он и не солгал, то все равно он будет выполнять те инструкции, которые получил из Центра. А для этого Слим попытается передать с Бурдюком свое послание в лагерь вольных. То есть он как бы вручит Бурдюку послание якобы от Граиса, а Бурдюк конечно же возьмет его — он малый бесхитростный. Тогда получается, что вручить это послание Слим может только ночью.
— Граис, хочешь сыграть?
Грудвар встал со стула и подошел к ксеносу.
— А, ты спишь? Извини, что разбудил, — виновато произнес он.
— Нет, ты прав, — Граис, улыбаясь, поднялся с кровати. — Спать ночью будем.
— А сейчас что делать? — откликнулся Бурдюк, почесываясь. — Делами заниматься?
— Кстати, как прошел разговор с Сирхом? — Грудвар снова присел на стул.
— Сирх был немногословен, — вдруг сказал Граис, — его мучили жуткие боли, и он почти не мог разговаривать.
— Отравился? — испуганно подал голос Бурдюк.
— Не исключено, — Грудвар повернулся к толстяку. — Если потреблять пищу в таких количествах и без разбора, то тут не только отравиться можно, а вообще… — он выразительно выкатил глаза и сделал страшное лицо.
— Ну что ж, — примиряюще сказал Граис, украдкой бросив взгляд на Слима, — переходим на простое питание.
— То есть? — испуганно вскочил Бурдюк.
— То есть ты пойдешь в лагерь без завтрака, — страшным голосом произнес Грудвар. — И прямо сейчас.
Граис заметил, как Слим выпрямился, что-то беспокойное мелькнуло в его взгляде.
— Нет, так мы не договаривались. — Бурдюк забегал по комнате. — Скажи им, Слим, — он остановился около наблюдателя, — без еды я и двух шагов сделать не смогу — упаду у порога.
— Ладно, ладно, — засмеялся Грудвар, — не знал я, что ты пугливый такой. Будет тебе еда — какая захочешь. Давай лучше сыграем.
И бородач плюхнулся на стул, продолжая смеяться над любителем хорошо поесть.
Глава 20
ОТЧАЯНИЕ
— Завтрак, — Граис ткнул локтем храпевшего рядом с ним на широкой постели Бурдюка.
Йерит тут же вскочил на ноги, словно и не спал, — к приему пищи он был готов в любое время дня и ночи.
Грудвар, спавший, как всегда, чутко, услышав шум, приподнял голову. Увидев слуг с подносами, наполненными едой, бородач что-то невнятно пробормотал и снова провалился в сон.
Слим спал так крепко, что даже не проснулся. Или же только делал вид, что спал?.. Во всяком случае, переговорить с Бурдюком ночью Слим не пытался. Так что ночное бдение Граиса оказалось напрасным.
Уничтожив добрую половину провизии, Бурдюк с блаженной улыбкой на сальных губах устало привалился к стене, раскинув ноги в стороны. В руке он держал запеченное ребрышко лавахи, на котором еще оставался изрядный кусок мяса. Съесть его Бурдюк уже не мог, а положить на тарелку недоеденный кусок было жалко.
Наклонившись к окну, Бурдюк костью отодвинул занавеску.
— Сегодня нас решили пораньше накормить, — сказал он, обращаясь к Граису, — единственному, кто мог слышать его слова. — К чему бы это?
— К тому, что тебе сегодня на встречу с гонцом идти, — зевнув, ответил Граис.
— А, так еще рано, — махнул рукой с зажатой в ней костью Бурдюк. — Гонец раньше полудня не появится.
— Тебя твой спутник, наверное, уже заждался, — взглядом указал на дверь Граис.
— Какой еще спутник? — недоумевающе сдвинул брови Бурдюк. — Немой, что ли?..
Крякнув, он поднялся на ноги и, подойдя к двери, распахнул ее. Стоявший за ней немой буссарец улыбнулся и приветливо взмахнул рукой.
— Тебе-то чего не спится? — недовольным тоном поинтересовался у него Бурдюк.
Продолжая улыбаться, буссарец взмахнул обеими руками, словно бы выплескивая себе в лицо пригоршню воды.
— Не понимаю я тебя, — пожал плечами Бурдюк.
— Он хочет сказать, что приятнее идти по утренней прохладе, чем по полуденному зною, — объяснил Граис.
Буссарец несколько раз кивнул, после чего достал из-за пояса кошелек и встряхнул его. Звон монет заставил и Бурдюка улыбнуться.
— А это я и сам понимаю, — гордый своей сообразительностью, произнес йерит. — Пойдем, — он приобнял немого буссарца за плечи. — Пройдемся, пока не жарко, а потом посидим где-нибудь на постоялом дворе, выпьем, перекусим…
Продолжая болтать со своим молчаливым спутником, Бурдюк вышел из комнаты и захлопнул за собой дверь.
Граис снова лег в кровать. Теперь нужно было постараться уснуть… Уснуть так, чтобы не видеть сны… И не думать ни о чем… Ни о письме, которое должен принести Бурдюк, ни о том, успел ли что-нибудь передать ему Слим, ни о предстоящем разговоре с Сирхом…
Проснулся Граис внезапно, как от толчка. Приподнявшись, он быстро окинул взглядом комнату. Никого постороннего в помещении не было. Слим и Грудвар вновь, как и вчера, сидели на полу, играя в треугольники. Все было как обычно… И все же какое-то едва уловимое напряжение витало в воздухе. Граис не мог объяснить, в чем дело, но он совершенно отчетливо ощущал тревогу. Всем телом, каждой его клеточкой, он чувствовал, что что-то не в порядке, что-то вот-вот должно произойти…
Усилием воли Граис попытался прогнать дурное предчувствие. Когда же это ему не удалось, он попросту нашел вполне естественное объяснение своему странному состоянию, — само-собой, во всем виновата передозировка принятых вчера наркотиков. Отсюда и ощущение подвешенности в пустоте, — кажется, что предметы отодвигаются, когда ты протягиваешь к ним руку…
Граис сел на кровати и, плотно прижав ладони к лицу, надавил пальцами на веки. Перед закрытыми глазами поплыли разноцветные круги, пересекающиеся, наслаивающиеся друг на друга, сливающиеся в радужном сиянии…
— Граис…
Ксенос резко убрал руки в стороны и открыл глаза. В первый миг, после ослепительного буйства цветов и красок под опущенными веками, мир показался ему бесцветным. Но вскоре он наполнился красками и стал таким же, как и всегда…
