— Никаких петушиных боев?! — заорал Пит Куцый Нос, который занял место Шонки. — Что ты тут корчишь из себя, толстопузое чудовище, что ты за распорядитель?! Если мне взбрело в башку подраться, — значит, будет петушиный бой, понимаешь ты… и не вздумай становиться мне на пути… — Ив руке у него сверкнул нож.
Джонни испуганно посторонился.
— Береги рожу, Пит, — при этом сказал он. — Носа ты уже лишился, хочешь рискнуть еще глазом?!
Так называемые петушиные бои были в обычае приграничья. Это были жестокие бои, в которых допускались любые средства. Изуродованные носы, выдавленные глаза свидетельствовали об этих мерзких схватках.
Пит разошелся.
— Краснокожий пес! — орал он. — Проклятый убийца! Его знает вся граница! Мало он позабавился на Платте, в Блэк Хилсе, на Найобрэре, он еще посмел и сюда заявиться! Раз уж лагерная полиция боится им заняться, придется мне об этом позаботиться, и пусть Фредди видит, кто здесь наводит порядок, пьяницы-полицейские или люди, которых он увольняет!
Молодой вождь, к которому была обращена эта речь, казалось, ничего и не слышал. Он оставался невозмутимым, взгляд его был неподвижен.
Пит бросился на индейца. В тот же миг дакота схватил Пита за правую руку и так вывернул ее, что тот выронил нож. Дакота поднял нож и бросил делавару. А Питу он нанес такой удар, что Куцый Нос с грохотом влетел в стену и повалился на пол.
Не сказав ни слова, Токей Ито уселся на свое старое место рядом с Тобиасом.
— Sacre nom! — вскрикнул Луи-канадец. — Проклятье, ну и быстро же! Ты что-нибудь понял, Филипп?
— Половину.
— Ну ясно, не можешь же ты так быстро думать, как действует этот индсмен! Учиться тебе надо, учиться!
Парень усмехнулся. О Пите никто не позаботился. Ему пришлось самому подниматься на ноги. Петушиный бой был личным делом, а у индейцев-полицейских Куцый Нос тоже не вызывал симпатии.
К Шонке подсел Джонни.
— Значит, вы все были у Рэда Фокса? — спросил он.
Шонка не ответил, он был не в духе. Но тут Кровавый Томагавк поднял голову, которая была у него уж очень тяжела, и посмотрел на хозяина мутными, заплывшими глазами.
— Фредди плохо с нами обошелся, мой брат. Я пожаловался ему на тощий скот, на вонючее сало, сказал о пустых желудках наших мужчин, женщин и детей. Но он, как волк, который только и думает как бы нажраться. Я уважительно говорил с ним, а он выставил нас за дверь, как собак. Я не пойду к нему больше, да он и сам сказал, что видеть до утра никого не хочет. Он захлопнул перед нами дверь, потому что был очень сердит.
— Замолчи! — прикрикнул Шонка на своего начальника. Он был еще не так пьян, как Кровавый Томагавк, и ему было стыдно случившегося.
Тобиас сунул хозяину еще монету. Джонни лукаво глянул на него и снова наполнил кувшин виски.
Попойка продолжалась. Вольные всадники горланили песни, а полицейские-индейцы им подпевали.
Тобиас поманил Джонни.
— Не найдется ли у тебя комнаты, где бы Гарри мог поспать?
— Ну конечно же найдется! Пошли!
В комнате, в которую хозяин привел индейцев, была еще и наружная дверь. Несколько мешков с соломой лежали на полу. Тобиас попробовал, открыта ли наружная дверь. Оказалось — заперта. Джонни порылся в своем бездонном кармане и извлек ключ.
— Вот… Могу вам оставить. На случай, если станет плохо.
Хозяин удалился. Тобиас подошел к двери.
— Ты мой вождь! — прошептал он на языке дакотов. — Что теперь будем делать?
— Дай мне твой револьвер, деньги и письмо кэптена Роуча на форт Робинсон. Я доставлю пакет туда — как разведчик.
— А я?
— Наблюдай за Томагавком, Шонкой и остальными. Завтра до обеда никто из них не проснется. Станут расспрашивать, скажи, что тоже был пьян и ничего не знаешь.
— Как только они обнаружат, что ты покинул дом, они известят Рэда Фокса и поднимут тревогу.
— Эти люди не поднимут тревоги, они никогда не сознаются Рэду Фоксу, что были пьяны и упустили меня.
— Хау. Увидимся ли мы с тобой еще?..
— Я вернусь.
Молодой вождь подошел к наружной двери, приоткрыл ее, выглянул в ночную тьму. Стояла страшная стужа. Замерзшая земля не была покрыта снегом. Дул северный ветер.
Дакоту начало трясти от холода, перед глазами поплыли темные и светлые круги, очертания предметов начали расплываться, и он почувствовал, что еще немного, и не удержится, упадет. Он добрался до соломенного ложа и опустился на него. Не то сон, не то беспамятство овладели им.
К утру он пришел в себя, подполз на коленях к двери. Сквозь щель увидел бледнеющие звезды. Он собрался с силами, поднялся на ноги и нетвердым шагом направился к загону. Охитика приветствовал его, помахивая хвостом, и Токей Ито вспомнил, что вечером он собаки больше не видел. Она убежала к Буланому.
Караульный не усмотрел ничего подозрительного в том, что индеец взял своего коня. А то, что он шатался, несомненно, отнес за счет неумеренной выпивки. Приехал дакота сюда сам, и не было причин помешать ему уезжать. Токей Ито сел на коня и шагом поехал к ближайшему форту. Охитика последовал за ним.
Ему повстречался отряд кавалерии.
У драгун не вызвал никаких подозрений ехавший навстречу на лохматом мустанге индеец. Токей Ито представился их командиру несколько вежливее и более по-военному, чем делал это в те далекие времена, когда был разведчиком у белых людей. Офицер критическим взглядом окинул грязный костюм индейца, но его выправка и хороший английский определенно вызвали у него симпатию. Он потребовал предъявить запечатанный сургучными печатями служебный пакет и в заключение сказал:
— Будь внимательным, тут, между фортом и агентурой, шныряют подозрительные индсмены. А за фортом расположился Крези Хорс со своими краснокожими бандитами.
— Хау, я буду внимательным!..
Форты всюду похожи друг на друга. Токей Ито остановился и окинул взглядом постройки и их окружение. На фоне неба медленно кружились снежинки и падали на землю. С крыш свисали сосульки. Над трубами вились дымки.
Молодой вождь шагом подъехал к укреплению. Перед палисадом стояли лошади индейцев с волокушами, повозки, запряженные быками, несколько парусиновых палаток и одна-единственная, как и в старые времена, из бизоньих шкур. Небольшая группа индейцев только что прибыла. Токей Ито установил, что они принадлежат к дакота-тетон-оглалла. Всадник видел через раскрытые ворота большой двор форта, и ему не надо было долго наблюдать, чтобы понять, что там происходит Индейцы явились в назначенный день для получения своих продовольственных пайков. Выдавали сало и муку. От одной муки мало толку, а от сала индейцы болели, но они безропотно брали и то и другое. Покорная своей судьбе стояла на заснеженной земле скотина, только давно не доенные коровы жалобно мычали.
