— Ты должен сойти с Пути, — сказал Старец. — И тогда многие останутся живы.
— И еще больше людей умрет, если я послушаюсь Вас.
Это был разговор слепого с глухим. Хотя бы потому, что мы имели разное представление о том самом моем Пути.
— Что происходит? — неожиданно появился мой наставник.
Его скорый приход немного меня успокоил и придал уверенности. Конечно, в текущей расстановке шахматных фигур на доске это нас усилило, но партия все равно казалась проигрышной.
— Сирдары решили воспрепятствовать всеми возможными способами моему прохождению Лабиринта, если я все правильно понял, — ответил я. — И даже такое неприятное действие, как убийство, не сможет их остановить.
— Сирдар? — в голосе Плешивого послышалась робкая надежда на то, что я заблуждаюсь.
Но с каждой секундой их молчания смутные сомнения все более покидали сознание наставника. Он понимал. Он прозревал.
— Отступись, — сказал Старец. И я понял, что это последнее китайское предупреждение.
— Ни за что! — произнес я, окончательно входя в Поток.
Можно ли противиться цунами высотой в несколько сотен метров, когда яростные волны обрушиваются без всякой жалости? Когда в воздухе повисает тяжелый железный дух смерти, от которого скрипит на зубах и появляется неприятный привкус крови на языке? Когда черная вода закрывает собой даже солнечный свет, возвещая о скорой кончине?
В тот момент я не задумывался об этом. Лишь нащупал покрепче свою линию, чуть потускневшую на фоне всего остального, взбудоражившего Поток. Изольда запоздала на долю секунды, но тут же встала рядом. А следом я протянул линию сначала недавнему противнику, а затем и наставнику.
Исходя из того, чему нас учили, я делал все неправильно. Ведь у каждого человека должен быть свой Путь. Но я совсем недавно понял, что в жизни не бывает четких правил. Можно следовать советам счастливого человека, но так никогда и не стать счастливым. И сейчас, чтобы выжить, мы должны были отринуть все, что знали, и быть единым целым.
Первым линия оплела Сирдара-противника, а после непродолжительных колебаний, едва не ставших роковыми, коснулась и Плешивого. Именно в этот момент Поток вокруг нас вспенился, а линии, казалось, и вовсе пропали. Мы будто упали в нечто несуществующее и никогда не существовавшее. Но вместе с тем выжили и не потеряли свою линию.
Таков был первый удар. За ним тут же, когда Поток стал медленно и привычно окутывать нас, последовал второй и третий.
Мой Путь, теперь разделенный еще двумя людьми, превратился в тонкий шнурок. Находясь на границе Потока и реальности, поглядывая за тем, что происходит «снаружи», я видел разлетевшиеся ближайшие дома, земляной дождь и чувствовал горячее дыхание ночи.
В своем желании спасти большую часть Идущих по Пути, Триада зашла чересчур далеко. Не знаю, что они будут говорить завтра остальным и как оправдают свои действия. В моем мире обычно появлялся новый опасный преступник или террорист, враг государства номер один. Справедливости ради надо сказать, я на эту роль подходил идеально.
Но между тем я разглядел нечто невероятно важное. Несмотря на название и определенную синхронность, Триада не была единым целым. Каждый из Сирдаров существовал отдельно, руководствуясь целью, которая оказалась будто навязана им. Это не был в полном смысле их общий Путь.
— Надо отвлечь, — только и сказал я, сам еще не до конца осознавая, что буду делать после.
— Я, — ответил мой нечаянный спаситель и соперник по состязанию. — Твой Путь удивителен, но он чужой. Мне трудно находиться здесь.
И Сирдар отпустил линию. Или, если угодно, линия отпустила Сирдара.
Поток вокруг него окрасился в бордовые, угрожающие тона. Цвет обагренной крови в теплом океане, привлекающий хищников. И они обратили на него внимание.
Последовал удар такой силы, что я чуть не рухнул навзничь. Не знаю, как это более приемлемо назвать — взрыв, или скорее, расщепление? В физическом плане от Сирдара не осталось ничего. В Потоке — лишь короткая красная линия, которая довольно скоро поменяла цвет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Однако именно в этот момент я различил едва заметную брешь, небольшое пространство среди ровной глади линий-волн, которое проворно заполнила моя. Она цепко обвила запястье здоровенного бугая, а я без долгих размышлений рванул его на себя.
И мы погрузились в Поток. Так глубоко, как только могли. И единственной тропинкой, связывающей нас с реальностью, оказалась моя линия.
— Если ты действительно знаешь свой Путь, он поможет тебе выбраться наружу, — бросил я ему напоследок.
И вернулся обратно. Наверное, чуть быстрее, чем следовало, но времени у меня действительно не было.
Тело Быка лежало рядом с Триадой. Точнее, их можно было назвать уже Дуэтом. Я не знал, правда ли этот Сирдар сможет найти дорогу домой, или Поток в конечном итоге поглотит его сознание за милую душу. Если честно, мне не особо было интересно.
Но я чувствовал страх, который охватил нападавших. Он разлился в воздухе мерзкими сладкими духами продавщицы из дешевого продуктового магазина.
— Мы не выстоим, — произнес наставник.
Или подумал, а так как мы сейчас были связаны единым общим, мы все это сразу поняли. И именно из-за этой связи разговор не растягивался во времени, а как бы происходил одномоментно.
Наставник был опытнее и мудрее нас. И меня, и Изольды. Нечто, занявшее у меня продолжительное время, он определил почти сразу. И больше всего бесило, что он невероятно прав.
Эта короткая победа предрекла участь всего сражения. Ощетинившиеся, разозленные, испуганные, Сирдары теперь представляли наиболее опасных противников.
— Да, — только и сказала Изольда. — Но ты не увидел самого главного, Сирдар. Лабиринт открыт.
От ее слов меня пробило ударом электрического тока. Я еще не понимал, почему именно. Но чувствовал, что происходит нечто, чему противится все мое естество. А вот Плешивый из-за своего опыта понял сразу.
— Можно попробовать.
— О чем вы?
— Тебе нужно уйти в Поток так глубоко, как только сможешь. И оттуда пробраться к лабиринту. Мы будем поддерживать линию, чтобы ты вернулся. Чтобы выбрался прямо возле Лабиринта.
— Нет! — чуть ли не закричал я. — Я не оставлю…
Чуть не произнес «вас», но осекся. Потому что хотел сказать «тебя».
— Ты не оставишь. Я навсегда с тобой, что бы ты ни делал, куда бы ни шел и что бы ни задумал. Я стала частью твоей судьбы, ты подарил мне то, о чем многие мечтают всю жизнь. Смысл.
Эфемерная оболочка девушки мерцала перламутром, а реальное тело замерло, словно скульптура из воска.
— Мы пойдем вместе, — с надеждой посмотрел я на наставника. Ставя его перед сложным выбором, обрекая на смерть.
Он не ответил, лишь перевел взгляд на Изольду. И та заговорила вновь.
— Нет. Не потому что не хочу. Я просто не смогу. Глубины Потока не принимают меня. Я лишь обреку на гибель всех нас. И ты понимаешь это. Эмоции внутри тебя противятся сформированному решению, но ты сам знаешь, что это единственный способ. Подумай о Пути, о всех тех, кого ты задумал спасти.
— Или погубить, — глухо добавил я.
— Таков Путь, — сама того не зная, процитировала она слова из одного сериала Изольда. — Намного позже, когда пройдет время, когда ты будешь возвращаться в этот момент и думать, можно ли было поступить по-другому, ты поймешь, что все сделал правильно.
— Я не хочу оставлять тебя.
— Знаешь, сейчас мне кажется, что Поток — это не просто нечто бессловесное, могучее и чужое. Мы и есть Поток. Значит, что бы ни случилось, я всегда буду рядом с тобой. А теперь иди. Времени совсем нет. Когда они поймут…
— Иди, Шаби, — сказал наставник. И добавил чуть издевательски: — Для меня ты всегда останешься самым забавным Шаби, какой у меня был.
Я закрыл глаза, падая вниз. Потому что понимал, это как ныряние в холодную воду. Чем дольше думаешь, тем больше сомневаешься. И глубины Потока приняли меня, искоса глядя на тонкую путеводную нить, обвязанную вокруг запястья.
