— Красавчик, — сказала графиня.
— Мы готовим его на стенд. Посетители в восторге от страшилищ.
— Где же вчерашний улов?
— Вчерашний пока еще жив, но кто знает, сколько протянет? Обычно они долго в плену не живут. Но вы не волнуйтесь, у нас прекрасный мастер таксидермист. Чучело будет выглядеть правдоподобно.
— Я бы предпочла взглянуть на живого.
— Уникальный экземпляр, — заметил сотрудник. — Спал так крепко, что его приняли за человека-утопленника. Мы его посадили в аквариум. Откроется музей — будет гвоздь экспозиции. До сих пор ни один самец не сдался живым. Хотите осмотреть его первой?
— Икаю от нетерпения.
Сотрудник провел графиню в зал экспонатов, мимо выставки чучел, прямо к небольшому бассейну, закрытому крышкой, как консервная банка, и включил подсветку на дне. В банке стояла клетка. В клетке находился «гвоздь экспозиции», связанный по рукам и ногам. Экспонат недобрым глазом покосился на посетителей и сделал вид, что с ее сиятельством не знаком. Он не уронил русалочьего достоинства. Философская поза в тесном пространстве не утратила глубокого содержания, разве что приобрела неестественную осанку.
— Экземпляр ценой в состояние, — пояснил сотрудник. — Редчайший вид амфибии. Может дышать воздухом, но приходится держать его в воде, поэтому не специалист не поверит, что он русал, а не человек.
— А как он дышит под водой?
— О! Это очень интересное направление эволюции. Существа такого типа не имеют жаберных щелей. Они впитывают кислород из воды через кожу. Да, да! Исключительно редкий вид. Я вижу, что вы ценитель…
— Коллекционер, — уточнила графиня. — Значит, говорите, через кожу…
— У данных амфибий имеется дополнительный подкожный орган, который позволяет накапливать кислород. Поэтому, время от времени, им надо выходить на поверхность.
— Очень интересно. И как часто им это надо?
— Зависит от возраста особи и состояния организма.
— И сколько стоит данный улов вместе с банкой?
— Такие вопросы решает департамент внешней торговли, если угодно…
— Ладно, я все давно поняла. Не будем продолжать комедию. Что я должна подписать? Кому вручить рукопись? У кого получить ключ от клетки?
— Все приготовлено в кабинете директора, — ответил сотрудник музея. — Вас ждут.
Мокрый с головы до ног Крокодил ступил из аварийного лифта на ковер вестибюля. Сопровождающий убедился, что покупка попала в поле зрения покупателя, и спешно скрылся.
— Ты права, — заявил Собек. — Парень действительно здесь.
— Открыл Америку… Не стой на месте, лужа натечет. И вытрись. Смотреть на тебя противно.
— Он удрал от нянек, когда началась паника. Удрал, как провалился. Никто не понимает, как и куда. Сейчас самое время его ловить.
— Если не дрыхнуть на дне океана, не пугать акул храпом! — рассердилась графиня.
— Я устал.
— Бедняжка!!!
— И проголодался, — добавил Собек. — Сейчас вы с девчонкой вернетесь на лодку, а я задержусь. Когда он будет в моих руках, торг пойдет быстро.
— Рептилия! Не зли меня больше, чем уже разозлил. Вытрись и валим отсюда.
— Почему? — удивился Собек, вытираясь банным полотенцем.
— Я обменяла рукопись.
— На что?
— На одну безмозглую рыбину.
— Зачем?
— Фарш из нее буду делать.
Глава 7
— Как тебе объяснить, Человек, что жизнь — граната, сорванная с чеки. Если ты поймешь, как устроена адская машина, через три секунды взорвешься. Если не поймешь — тоже взорвешься через три секунды.
— А что мне делать, пока идут эти три секунды, мой Ангел? За три секунды я не успею сшить себе белые тапочки.
— Молиться Богу, Человек. Молиться так, чтобы Бог услышал тебя.
— Предположим, я смогу докричаться до Бога, и Он услышит. Что мне сказать Ему такого, чего Он не знает?
— Заставь взглянуть на себя, Человек. Сделай так, чтобы твой Создатель тебя разглядел в толпе.
— Предположим, я добьюсь, чтоб Господь меня разглядел. Что я могу показать Ему такого, чего Он раньше не видел?
— Тебе не представление давать, Человек. Тебе просить о снисхождении надо. Чтобы Творец сжалился и не остался безучастным к душе неправедной, выпорхнувшей из тела.
— И что будет дальше, Валех? Что будет, когда я упрошу Создателя быть ко мне милосердным, и Он согласится?
— Зачем ты задаешь мне вопрос, если знаешь ответ?
— Чтобы убедиться, мой Ангел, что ты не знаешь ответа.
Незаметно закончилась осень, незаметно прошла зима, ни крошки снега не выпало на горячие корты бывших дач Академгородка. Незаметно наступила весна, потому что трава осталась зеленой с прошлого лета, а почки, набухавшие раз в месяц, просто набухли еще раз, но листьев не дали. Незаметно с лица земли исчез ближайший поселок с магазином, и Розалии Львовне приходилось закупаться едой у «съестного портала», куда по пятницам съезжалась вся Москва. Ехали на машинах, тащили за собой телеги. Последнюю линию метрополитена закрыли, потому что коробейники раздолбали эскалаторы тяжелой поклажей. Грузчики выкладывали на площадь тяжелые мешки с фруктами и овощами, выкатывали молочные цистерны, и туши необыкновенно огромных быков разделывались при стечении публики. Горожане меняли это добро на старую технику, и Оскар, на всякий случай, запер флакер в сарае. Незаметно с лица земли исчезла поликлиника Академгородка, и Розалии Львовне приходилось ломать дорогу в соседний областной центр. На месте новых корпусов ее любимой больницы развернулись боевые действия между медперсоналом и новыми поселенцами, пришедшими из порталов. Поселенцы слушать не хотели о том, что палаты предназначены для больных, а не для здоровых балбесов. Они решили, что это общежитие и с оружием в руках отстаивали захваченное жилье. На всякий случай Женя добыл для Розалии Львовны страховку московской клиники, которая опекала его родной институт.
Еще один очаг военных действий развернулся на лесной опушке, где день и ночь дежурили журналисты. Новые поселенцы приносили с собой более изощренную технику. Черта оседлости фотокорреспондентов отодвигалась от ворот дачи к лесу. Все меньше беспокойства доставляли спонтанные драки за место между представителями различных агентств. Когда на опушке началась стрельба, у Боровских собрался семейный совет и принял решение расширить границу защитного поля. С тех пор сто первый километр шоссе стал часто глючить, на радость поклонникам хинеи, как нового явления природы.
Натан Валерьянович так и не спустился с судейской вышки. Шел ли на корте турнир, или Юля учила играть в теннис Алису, профессор наблюдал за игрой и судил при помощи пальцев. Он не спускался вниз, когда на опушке начиналась стрельба, и когда Розалия Львовна стыдила его за нерадивое отношение к детям. Всю вину за несовершенство этого мира женщина взвалила на плечи супруга, и тот еще больше съежился в кресле судьи. Воротник его старой куртки поднялся выше макушки. Очки опустились на кончик носа. Натан Валерьянович продолжал сидеть на вышке, даже когда на корте никто не играл, потому что с этого места будущее виделось ему лучше, чем из подвала лаборатории.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
