Верельский мир 3 августа 1790 года завершил войну; договор ограничился подтверждением существовавших границ и не упоминал о российской гарантии шведской формы правления. Взамен Россия получила необходимый мир. Мир на время наступил и для адмирала А. И. Круза, ставшего лицом известным.
На вершине славы
Успешное подписание Верельского мира со Швецией опередило создание антирусской коалиции. В Англии глава правительства Уильям Питт пытался организовать поход британского флота на Балтику, но не получил поддержки парламента, и всесильному министру пришлось отказаться от замысла. Поражения на суше и на море в 1791 году заставили турок подписать Ясский мирный договор, по которому Россия окончательно утвердилась на Черном море. В большую европейскую войну против революционной Франции Екатерина II вступать не торопилась. Правда, в 1791 году она заключила договор с недавним противником, Густавом III, и обещала субсидировать его экспедицию против французов. Убийство короля шведским дворянином прервало приготовления. В последующие годы Императрица, воспользовавшись ослаблением позиций Франции в Европе, с Пруссией и Австрией провела разделы Польши 1794–1795 годов, что позволило вернуть исконно российские земли. При таких условиях Балтийский флот в 1791–1795 годах ограничивался главным образом учебными плаваниями практических эскадр, не участвуя в боевых действиях.
А. И. Круз стал широко известен после русско-шведской войны, и не только среди моряков. Фамилия его встречалась в реляциях о сражениях, жители столицы знали о его роли в спасении города от вторжения. Поэт Г. Р. Державин, воспевая победы Российского флота в стихах, не забыл и Круза.
Насколько ранее Екатерина II не считала А. И. Круза достойным внимания, настолько она отдавала ему должное после Красногорского сражения. Правда, Императрица избегала приближать адмирала ко двору, и появление могучей фигуры в ее покоях, 6-го и 7 сентября 1790 года, вызвало неудовольствие Екатерины II теми, кто впустил его. Во всем остальном она была благосклонной. Летом 1791 года, пока строилась дача моряка в Ораниенбауме, Императрица разрешила ему временно занять маленький дворец-эрмитаж вблизи потешной крепости Петра III; она направила художника, который уговорил Круза позировать для портрета, и сама добавила на портрете двустишие:
Громами отражая гром,Он спас Петров и град и дом.
Эта надпись вошла в герб адмирала и была помещена на его могильном памятнике.
Когда чиновник-недоброжелатель довел до сведения Екатерины II, что Круз приказывает при подъеме и спуске адмиральского флага стрелять из пушки потешной крепости, Императрица не возмутилась и сказала: «Пусть его палит; ведь он привык палить!»
По службе адмирал подчинялся В. Я. Чичагову. Весной 1791 года, когда Чичагов получил приказ вывести в море весь флот, он ревизовал и отправил в море Ревельскую эскадру, тогда как Круз распоряжался в Кронштадте. В 1792 году Крузу совместно с другими старшими флагманами было поручено подготовить предложения по созданию нового Ревельского порта. В кампанию 1794 года А. И. Круз командовал Кронштадтской эскадрой. Летом Кронштадтская и Ревельская эскадры крейсировали под флагом В. Я. Чичагова у острова Нарген. Зимой 1794/95 года адмирал из-за болезни главного командира Кронштадтского порта адмирала П. И. Пущина подменял его, но уже в январе 1795 года заболел сам и сдал руководство портом вице-адмиралу С. С. Гибсу. 3 января моряк получил по болезни годовой отпуск с сохранением содержания. После отпуска Круз вернулся к исполнению прежних обязанностей; в последующие годы он попеременно с другими флагманами подменял П. И. Пущина на посту главного командира Кронштадтского порта. В общем, в эти годы адмирал играл во флотской жизни важную, но второстепенную роль. Смерть Екатерины II 6 ноября 1796 года заметно повлияла как на судьбу Круза, так и на состояние Российского флота.
Вступивший на престол Павел I милостиво отнесся к заслуженному адмиралу. Когда Круз при воцарении Павла I с младшим сыном и двумя адъютантами прибыл в столицу, Император, проводивший развод караула, сам вышел навстречу старому моряку, которого сопровождали два лакея, и сказал: «Благодарю тебя, Александр Иванович, за твое ко мне усердие, желал бы пригласить тебя к себе, но твои ноги так слабы; прошу тебя возвратиться» — и продолжал развод; на следующий день он послал в Кронштадт справиться о здоровье Круза и передать ему украшенную бриллиантами табакерку со своей монограммой.
В 1794–1796 годах, будучи Цесаревичем, генерал-адмирал Павел Петрович написал несколько благосклонных писем Крузу; уважение к заслуженному моряку послужило причиной благоволения Павла I. 17 декабря 1796 года Император наградил адмирала орденом Святого Андрея Первозванного. Рескрипт гласил:
«С. Петербургу декабря 17, 1796 год.
Господин Адмирал Красного флага Круз! Во изъявление особливого благоволения Нашего к усердной вашей службе, Всемилостивейше жалуем вам первый Наш орден Святого Апостола Андрея, коего знаки для возложения на себя, при сем вам препровождаем, пребывая впрочем вам благосклонны».
Из рескрипта видно, что по принятой Павлом I классификации Круза назначили адмиралом красного флага (командиром арьергарда флота, 3-й дивизии).
Настроение Императора под влиянием событий менялось быстро, и через несколько дней милость сменилась гневом. Анонимный доносчик сообщил, что многие моряки используют казенных людей для личных нужд. Проведенное расследование установило, что у людей разных чинов, от адмирала до корабельного мастера, в услужении состояло 827 человек; первым в списке стоял адмирал А. И. Круз, которому в Кронштадте служили 12, на мызе (в усадьбе) — 14 моряков. Надо сказать, что адмирал пользовался обычной для екатерининского времени возможностью гораздо скромнее, чем менее заслуженные деятели. Генерал-адъютант Кушелев в письме адмиралу А. Н. Сенявину от 21 декабря сообщил о выговоре Павла I «за держание в дачах и на мызах казенных людей»; Император грозил поступать с теми, кто будет использовать казенных людей для своих нужд, как с нарушителями его повеления. Разумеется, повеление было выполнено, и Круз строго его придерживался.
Павел I стремился хотя бы по форме изменить многое, существовавшее при его матери. Сохранив за собой звание генерал-адмирала, он значительное внимание уделял флоту. Первоначально переменам подвергалась одежда моряков, Император преследовал нарушения в Адмиралтейском ведомстве. Но были у Павла I и более серьезные попытки улучшения флота; в частности, он сделал попытку создать курсы повышения квалификации командного состава и писал Крузу:
«С. Петербург, января 26-го дня 1797 года.
Господин Адмирал Круз! Извольте учредить по вашей дивизии класс, как для флагманов, капитанов и офицеров, в которой собираться ежедневно всем тем, кои службою того дня заняты не будут; в классе проходить все нужные для морского офицера науки: как то тактику, еволюцию, навигацию, практику, о корабельной архитектуре, равномерно читать новый устав. В прочем пребываем к вам благосклонны».
Нет сведений, как проходили эти занятия. Вряд ли флагманы и капитаны, при их высоком положении, поддержали инициативу Императора, а тот, по обыкновению, скорее всего, оставил ее, как только увлекся новой идеей.
В 1797 году монарх, пользуясь своим новым положением и властью, решил выступить в роли командующего флотом, подобно Петру I. Он указал вооружить в Кронштадте и Ревеле 24 линейных корабля, 6 фрегатов, 3 катера, люгер и 3 транспорта для маневров на Балтике; к ним должны были присоединиться вызванные из Англии 3 корабля, 3 фрегата и катер эскадры М. К. Макарова.
В ходе знаменитого плавания 7–12 июля, тешившего флотоводческую гордость Павла I, А. И. Круз командовал арьергардом. Интересно, что при подготовке расписания кораблей по эскадрам и распределении командования в расчет приняли то, что для адмирала с больными ногами именно корабль «Святой Николай» был оборудован специальным трапом.
В ходе плавания корабль А. И. Круза прижало к мели, и он был вынужден стать на якорь и отстать от эскадры, чем Император остался недоволен. Он послал своего флаг-офицера A. C. Шишкова спросить, не сделал ли кто на корабле какого упущения; адмирал твердо отвечал: «Донесите Государю, что у меня никого нет виноватого; я сам все делал. В угодность ему я больным пошел в море; самому себе я мог приказать, но с богом спорить не могу». Эти слова, приведенные в воспоминаниях Шишкова, показывают раздражение императорскими указаниями, которое проявилось и у заслуженного адмирала. Шишков утверждал, что передал слова Круза в смягченном виде. В противном случае Круз мог присоединиться к тем адмиралам, которые после маневров 1797 года ушли со службы.
