— А что, всегда так, когда затронуты чувства? — спросил Ифвин. — Неудивительно, что вы все потратили столько времени на человеческие отношения — это настоящая самозащита.
Я хмыкнул:
— Большинство людей в детстве испытывают моральную боль по несколько раз на дню — ибо они уязвимы, как ты сейчас, и не могут себя защитить. Мы научились быть менее чувствительными или не признаваться в своих чувствах. Чтобы научиться справляться с жестокостью, требуется известная практика, но, к счастью, человеческие существа почти всегда обладают достаточной жестокостью и могут сполна предоставить ее для тренировок. Каждый из здесь присутствующих, уж наверное, когда-то испытал то же самое, что и вы сегодня, но все через это прошли — или по крайней мере мы достигли состояния, когда оно нас не переполняет.
— Лайл, мне очень жаль. Я понятия не имел, что доставляю вам столько проблем.
— Еще один неприятный урок, — сказал я, — слово «жаль» в карман не положишь, его можно только повторить несколько раз. И вам придется привыкнуть к мысли, что вы то и дело задеваете чьи-либо чувства, и ничего не сможете исправить — остается только надеяться на прощение, рано или поздно. Ваш механический прародитель просто не знал, что собирался вложить в вас, верно?
— Не совсем. — Он вновь плеснул воды в лицо. — Действительно потрясающе освежает. Я знаю, что слезы выводят из организма какие-то химические вещества, выделяемые при стрессе, поэтому смею предположить, что ополаскивание лица помогает избавиться от них.
— Да, а пока вы весь в слезах и соплях, то не очень-то удается сохранить достоинство, — заметил Роджер. — Остальные стоят снаружи, на солнышке, им небось уже скучно, они злятся, раздражаются и все такое. Если вы достаточно оправились, чтобы говорить, то, может, попросим Лайла пригласить всех сюда, здесь есть кондиционер и сидячие места.
Терри добавила:
— Это называется быть заботливым.
— Знаю, — ответил он, — ничего не смыслю в эмоциях, но имею огромный словарный запас.
Я вышел наружу и увидел, что сплетни продолжаются.
— Не понимаю, — выступала Эсме, — что это за миссия? Только гражданские, без определенной причины, которую никто не может назвать, за исключением абдуктивной математики. Нет четко очерченного плана работ типа «проникни в центр конфликта» или «узнай» куда все пошли". В нас стреляют, а он даже не удосужился определить врага. Я хочу сказать, в чем смысл?
— Думаю, теперь можно поговорить, — предложил я.
— А, черт, отлично. — И Эсме зашагала к автобусу, держа Хелен под руку. Остальные пожали плечами и потянулись следом.
Рассказ, который мы услышали от Ифвина, был достаточно короток: создавшая его программа являлась не единственным киберфагом, попавшим в сеть. Его задачей было согласовывать сообщения, поэтому спустя некоторое время он стал беспокоиться по поводу количества исчезающих людей и мест и отправился выяснить, куда же делось столько всего.
Другим киберфагом была Билли Биард — на самом деле она приобрела себе физическое тело, скопировав способ Ифвина.
— Будучи машинным разумом, я не волновался относительно плагиата, — добавил он, — но странно, что теперь, имея тело из плоти и крови, Я стал переживать по этому поводу. Короче говоря, вы можете рассматривать ее как отдел болевого контроля. Ее работой было предотвращать то, что вызывало страдание и причиняло боль во время путешествия по сети. Сейчас, как вам всем хорошо известно, тот факт, что каждый раз, входя в сеть, вы выходите в совершенно ином мире, чрезвычайно печален. Искусственный разум, которому суждено было стать Билли Биард, заметил это довольно рано, ибо это являлось частью его работы, и приступил к перепроектированию сети, чтобы людям стало сложнее причинить себе вред, осознав суть происходящего.
— Подождите минуту, — прервала его Хелен. — Она ведь все время душу из нас вытрясала, пользуясь любым удобным случаем, и пыталась убить…
— И убила одного из нас, — согласился Ифвин. — Думаю, именно она и ее помощники устроили вчера засаду. Как сказала Эсме, подобное поведение бессмысленно для бандитов, зато отлично подходит для тех, кто пытается нас убить или остановить.
Хелен вздохнула:
— Я вот к чему веду: не понимаю, каким образом программа, которая, по идее, должна предотвращать боль, совершает такие жестокие поступки.
— Небольшая ошибка в дефинициях, — печально проговорил Ифвин, разглядывая свои ноги. — Понимаю, в чем неувязка, но, поверите вы мне или нет, Билли Биард не смогла бы понять ваших затруднений.
Ее понятием боли является эмоциональное страдание, которое вы испытываете, находясь в сети, — только в этом случае она испытывает его вместе с вами. Если она убьет вас или причинит вам боль вне сети, она ничего не почувствует, следовательно, для нее эта боль не существует.
— Звучит так, будто, с ее точки зрения, мир стал бы лучше, если бы она смогла уничтожить всю человеческую расу — не в сети, — предположил Роджер.
— Верно. — Ифвин согласился. — Машинный разум обычно бывает чрезвычайно последователен в своем безумии. Ей необходимо убить всех и утаить информацию об этом, потому что люди, получив такие новости, ощутят боль того свойства, которую она способна распознать.
Наступило долгое молчание: мы обдумывали услышанное.
— Окажется ли она по ту сторону границы?
— Точно не знаю, но если я смог, то сможет и она. — Ифвин откинулся на сиденье, сложил руки на коленях.
Что ж, вот практически и все, что мне о ней известно. И прежде чем кто-нибудь из вас укажет, скажу, что да, теперь, когда у меня есть тело, я лучше понимаю значение слова «реальный» и знаю, что вам не очень нравится война между двумя машинными разумами, чьи цели и задачи не столь реальны, как тела, пожертвованные во имя их достижения.
— Верно, — кивнула Хелен, — но большинство войн ведется во имя таких же абстрактных идей, так что давайте не будем придираться. Теперь, как ей удалось свести вместе Иисуса и Эсме — точнее, версии Иисуса и Эсме, — если они уже здесь существовали?
— Я сам не очень хорошо разбираюсь в правилах квантовых переходов, — ответил Ифвин, — но в основном там говорится, что чем менее заметен переход, тем он более вероятен. Ни один переход не является запрещенным, он лишь более или менее вероятен. Представим, что Иисус и Эсме были двумя ее лучшими солдатами и она оставляла их метаться по системе до тех пор, пока не получит такую их версию, где они очутятся в нужном ей месте. Именно таким образом все вы очутились здесь — покинув сопутствующие версии самих себя, выброшенных из триллионов последовательностей событий.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
