— Мой папа! — продолжает провокацию Ростик и пытается оттолкнуть брата.
— Мой! Мой!
— Тихо-тихо, — улыбаюсь я в ответ. — На всех хватит.
Сыновья затихают и обнимают меня за шею. Мир останавливается, в груди тесно. Эти моменты бесценны.
— Я ёлку привёз, — сообщаю минутой позже, когда Ростик и Сеня отлепляются от меня. Поднимаюсь на ноги, внимательно окидываю взглядом комнату. — Можете украсить её сами, пока нас с мамой не будет, а можете дождаться нас.
— Ура! Ёлка! — радуются пацаны.
Любовь Григорьевна облегчённо вздыхает и, хватаясь за сердце, шепчет что-то типа: «Слава Богу, успокоились!» Мать радостно машет рукой в знак приветствия и уходит на кухню.
Мы с Витой редко можем позволить себе отдохнуть вдали от всех. С тех пор как парни подросли и Вита перестала кормить грудью, в среднем наши «загулы» случаются раз в полгода. Только жена и я. Два дня вдали от цивилизации. Тишина, природа.
Я устанавливаю ёлку у окна, расправляю ветки. Пахнет и правда охрененно.
Доставая из кладовки новогодние игрушки, нахожу на одной из полок мяч. Мы с сыновьями успееем сыграть в футбол и получить люлей от бабушек, пока Вита «быстренько собирает косметичку».
— Пап, а почему нам с вами поехать нельзя? — обиженно спрашивает Ростик, отбивая мяч и попадая в сооружённые из подушек ворота.
Он более домашний парень. Привязанный к Вите и ко мне. Это Сеня самостоятельный, сам по себе. Он с удовольствием остаётся с бабушками и няней, зная, что те простят и не накажут за мелкие шалости.
Становится жалко сына. Ну не скажу же я ему, что хочу громко и не сдерживаясь драть их маму, пока никто не слышит? В нашем доме всегда толпа людей. Так-то мы уже привыкли, но иногда хочется уединения.
— Детей туда не пускают, Рост. Но обещаю, что, как только мы с мамой вернёмся, поедем в игровую комнату вчетвером.
— И на батуты?
— И на батуты, конечно же.
Со второго этажа наконец спускается Вита. С сумкой в руке. Красивая и женственная. В длинном чёрном платье под горло, обтягивающем стройную фигуру. Будто и не была беременна близнецами. Не рожала в муках. До сих пор помню её, уставшую и измученную, когда всё закончилось и наши парни появились на свет.
Я впервые в жизни испытывал настолько огромную благодарность и любовь. Необъятную. Сердце колотилось на разрыв, я безостановочно целовал жену и не мог оторвать взгляд от наших сыновей, лежащих по обе стороны от матери. Героиня, не иначе.
Наши взгляды на секунду встречаются. Вита краснеет, поправляет длинные вьющиеся волосы и загадочно улыбается. Теперь она делает это часто. И смеётся тоже часто. Мне нравится её такой видеть. Нравится делать всё для того, чтобы она и наши дети были счастливы.
— Я готова, Кирюш.
Прощание затягивается ещё на полчаса. Как самая заботливая мать на свете, Вита волнуется, когда оставляет детей на несколько дней. Пишет няне и бабушкам длинные инструкции, сотню раз подряд повторяет примитивные вещи. Потом мы долго обнимаемся с сыновьями и выходим на улицу.
Снега намело прилично. Я выезжаю за территорию посёлка, сворачиваю по нужному адресу. Мы направляемся к озеру. К нашему месту. Особенному. Там мы зачали наших детей. Туда хочется возвращаться снова и снова.
Опустив ладонь на ногу жены, легонько поглаживаю и движусь выше. Вита шумно втягивает носом воздух и откидывается на спинку кресла, расслабляясь и выдыхая. Сложная была неделя, понимаю.
— Какие у нас планы на сегодня, мой Капитан? — спрашивает Вита секунду спустя.
— М-м. Пить вино и трахаться.
— Боже, да. Отличный план, я одобряю.
********
Вита
Мы доезжаем до пункта назначения через два часа. Пятница, дороги загружены и сильный снегопад.
Я успеваю разогреться как следует. Блуждающие по телу руки Кирилла — тому причина. Мы дразнимся, целуемся, пока стоим в пробках. И с трудом отрываемся друг от друга.
Муж забирает на ресепшене ключ, хватает меня своей огромной ручищей и тянет в сторону домика.
Низ живота покалывает от возбуждения, я облизываю губы и с трудом поспеваю следом. Выходные планируются насыщенные.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
С начала беременности близнецами секс пришлось свести к минимуму. Ограничивались лишь минетом при моём неуёмном повышенном либидо. Страшно было потерять малышей, мы очень их ждали!
На последних неделях я и вовсе не вылезала из роддома. Отёки, повышенное давление. Маялась от безделья, только бы доносить наших гномиков.
Ростик и Сеня родились на тридцать шестой неделе естественным путём. Весом три сто пятьдесят и три двести килограммов. У меня была замечательная бригада врачей, лучшие акушер-гинеколог и неонатолог! А ещё любимый муж, который прошёл этот непростой путь вместе со мной.
Под окнами роддома тоже собралась немаленькая группа поддержки: бабуля, Майя, Римма Львовна, Катька, Маша и Жанна Леонидовна! Они кричали в окна, когда чудо свершилось, а я плакала от радости и никак не могла остановиться.
С первых дней материнства я рьяно боролась за возможность кормить малышей грудью. Ох, с близнецами всё куда сложнее. Парни росли как на дрожжах. Жадные до грудного молока, голодные и характерные. Но у меня получилось. Так хорошо получилось, что после года я с трудом отлучила мальчишек.
Бессонные ночи, постоянный недосып. Всё это сказалось на нашей с Кириллом интимной жизни. Ограничивались быстрым перепихом, пока мелкие не проснутся. Первые месяцы с нами жили и бабуля, и Майя. Приходилось вести себя тише. Сдерживаться, прятаться. Включать в ванной воду. Потом они переехали. Продав квартиру в городе и добавив некую сумму, мы приобрели участок с компактным домиком через дорогу от нашего. Три комнаты, один этаж и много-много чернозёма, на котором бабуля занималась садом-огородом. Майя посещала частную школу в посёлке, училась в художке и помогала мне с близнецами. Взрослая шестнадцатилетняя девчонка, которая тоже порой давала жару своими выходками.
Казалось, после года мальчишек станет чуточку легче, но не тут-то было! Они учились ходить, постоянно что-то крушили, ломали и подвергались опасности. Сон у наших хулиганов был чутким. Едва мы с Кириллом уединялись, настроенные на романтический вечер, как кто-то из сыновей просыпался в самый пик процесса и будил другого. Мы не жаловались, нет. Всё это определённо того стоило. Всё до единой капли.
Нам было так хорошо в нашем царстве! Вчетвером, вшестером и больше. Одна большая и дружная семья. О лучшем я и мечтать не могла.
Кирилл захлопывает дверь в номер, снимает обувь. Я тоже скидываю сапожки и подпускаю мужа ближе. Он начинает раздевать меня, а я его. На пол летит верхняя одежда. Кирилл забирается ладонями под платье, одним рывком поднимает его до талии. Мы целуемся. Жадно и ненасытно. Сколько бы ни было, нам всегда будет мало друг друга.
Самсонов стягивает мои колготки и, развернув лицом к стене, прогибает меня в пояснице. Проходится пальцами по складочкам, цедит воздух сквозь зубы. Я возбуждена настолько, что влага стекает по внутренней стороне бедра. Кирилл упирается членом между половых губ и резко входит. Я вскрикиваю и подаюсь навстречу очередному толчку. Грубому, несдержанному. Всё, как мне нравится.
— О да, — жарко шепчет над моим виском Кирилл. — Вот так…
Мы трахаемся, будто не делали этого вечность. Быстро двигаемся, рвано дышим и безостановочно говорим друг другу всякие пошлости, от которых краснеют уши. Кончаем одновременно, ярко и громко. Но не останавливаемся на этом! Впереди две ночи полнейшего безумства.
Приняв тёплый душ и воспользовавшись вкусным ванильным гелем, я кутаюсь в халат и выхожу из ванной. Кирилл сидит у камина. Откупоривает бутылку вина, ставит на журнальный столик фрукты и сладости.
Я много пью и быстро пьянею. Голова кружится, в крови вскипает адреналин. Включаю музыку на полную катушку и так же громко пою.
Вижу, как смотрит на меня муж. Как похабно улыбается краешками губ, зная, что сделает через минуту-другую. Взгляда не сводит. Его ненасытность и голод будоражат каждую клеточку моего тела.
