Быстро осмотревшись по сторонам, я убедился, что поблизости никого нет. Мой отряд, которым теперь командовал Акай, глава клана Куроба, успешно оттеснил шиноби Конохи, которые после большого взрыва оказались разобщены. Похоже, Куроба смог этим воспользоваться. Может, и зря я приказал ему убрать отсюда взвод Сакумо, с ними можно было бы договориться. Вместе сдержать Кьюби было бы проще. С другой стороны, так я хоть точно никого не прибью по случайности.
Подняв голову к Девятихвостому, я встретился с ним взглядом. Огромный биджу продолжал хлестать хвостами по земле, круша камень и деревья. С оскаленных зубов капали крупные капли слюны, ощерившаяся морда, кажется, излучала физически ощутимую ненависть. Однако зверь не нападал. Припав на задние лапы, он словно готовился к прыжку и изучал меня своими огромными глазами.
— Такой большой, а меня боишься, Курама? — насмешливо крикнул я лису, одновременно давя внутри себя дрожь.
Даже зная, что в случае опасности я могу сменить тело, все равно стоять напротив воплощенной ненависти и ярости размером с гору нервирует. К тому же я помню свою схватку с джинчурики Однохвостого и помню, насколько сложной она была. Тогда я был слабее, но со мной была Юко. Сейчас она еще не полностью вернула свои силы, так что ей пока лучше отдыхать. Придется справляться так.
Не знаю, зачем это было нужно Кьюби, но он все-таки атаковал меня. Может, считал слишком большой угрозой, может, понимал, что в покое я его не оставлю. Так или иначе, но он начал действовать.
Задние лапы лиса пропахали огромные рвы в земле, вырывая и разбрасывая дорожные плиты и валуны, попавшиеся на пути. Гигантское тело сорвалось с места, стремясь смять меня своей мощью. Для своей комплекции биджу был быстр, но все же до меня или Минато ему было далеко. Кьюби не успел преодолеть и половину разделяющих нас полторы сотни метров, когда в моей правой ладони образовался сгусток плотной энергии. Аккуратно соединив стремительно вращающуюся чакру Футона и природную энергию, я сжал руку. Из-под пальцев вырвались хлесткие порывы ветра, обвившие мою руку.
На выдохе ударив пространство перед собой, я раскрыл кулак, выпуская накопленную энергию. Воздух сотрясся от резкого грома. Устремившийся вперед поток сверхзвуковой чакры Стихии Ветра разрывал атмосферу, вызывая сильнейшие звуковые колебания. От грохота снова заложило уши, по телу прошлась волна отраженного звука, болезненно сотрясая внутренности. Но это была мелочь по сравнению с тем, что должна была ощутить жертва.
Под давлением Хататагами снова крошился в пыль камень и разлетались в щепки поваленные Кьюби деревья. В нос ударил резкий запах древесного сока и влажной пыли. Оставляя за собой полосу клубящегося в воздухе марева, разлетающиеся в стороны обломки деревьев и измельченную в пыль почву и камень техника врезалась в Кураму, сшибая его в полете и волоча по чувствительно содрогающейся земле.
А я, не давая противнику прийти в себя, готовился к следующей технике.
Ударная волна от Хататагами только долетела до туч, вытряхивая из них первые капли дождя, когда серия ручных печатей была завершена. Чакра Стихии Молнии едва заметным проблеском устремилась в небеса, и они ответили ярким заревом молний и громом. Повинуясь моей воле электрические разряды меж собранных заранее облаков начали сплетаться, образуя мощное тело, покрытое бирюзовой чешуей. С многоголосым ревом, смешивающим и раскаты грома, и злой треск близких молний, Кирин устремился вниз, озаряя ярким светом ночь и обгоняя капли дождя. Длинное, сплетенное из электричества тело мелькнуло в воздухе, отпечатавшись на сетчатке глаза, и врезалось в Кьюби.
Очередная волна оглушающего грома пронеслась сквозь меня, отдаваясь звоном в груди. Мощь Кирина раскрошила землю и выжгла все живое в десятках метров. В ночи ярко полыхали подхваченные ветром горящие листья и обуглившиеся стволы деревьев, но обрушившийся с небес дождь быстро потушил пламя. Запах смятых растений сменился вонью озона и гарью. Девятихвостый же в эпицентре взрыва, хоть его шерсть и выглядела слегка подпаленной и вздыбленной, большого вреда не получил. Прижавшись брюхом к земле он раздраженно отмахивался хвостами от продолжающих жалить его мелких молний, оставшихся после использования моей техники. Хотя если смотреть на чакру в Кураме, а не на его внешний вид, то он все-таки ощутимо пострадал от удара молниями, однако травмы быстро восстанавливались.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
К сожалению, после моей атаки Кьюби быстро пришел в себя. Раскрыв клыкастую пасть, он начал концентрировать чакру. Еще до появления первых капелек багряной и синей чакры, с помощью додзюцу мне было видно, как течет энергия в теле биджу. Не дожидаясь выстрела Бомбы Хвостатого, я метнул себя вперед. Мое тело врезалось в атмосферу, лицо обожгли легкой болью висящие в воздухе капельки дождя, с надсадным треском лопнула ткань кимоно, не выдержав удара о воздух. Пришлось выжать из третьей активации Шичи Тенкохо все, чтобы успеть сократить дистанцию с монстром.
За считанные мгновения я оказался возле Кьюби, плечом врезался в его грудь, гася инерцию. Мое тело вмялось во влажную шерсть и кожу биджу, укрепленные чакрой внутренние органы перетряхнуло, и не будь я Белым Змеем, то расшибся бы в мясную котлету. Но мой организм крепче, чем кажется.
Сам Курама даже не заметил, что в него врезалась какая-то мелочь, или не успел этого сообразить, но он продолжал концентрировать чакру. Извернувшись и оттолкнувшись от тела биджу, еще в падении развожу руки и с резким выдохом свожу их. Мышцы на руках вздулись от напряжения, было чувство, будто поднимаю гору, и это частично было так. Ухватившись за природную энергию в пространстве и исторгнув из тела жизненную, я подхватил огромную массу воздуха и, резко сведя ладони, направил ее вверх, к голове Кьюби.
Очередной оглушительный грохот сотряс пространство, предельно сжатые потоки воздуха сплелись, образуя полупрозрачный силуэт, устремившийся вверх. В ночных сумерках одиночная молния успела осветить фигуру огромного призрачного тигра. Бякко засиял в бледном свете, окутанный облаком разбитых в мелкую водяную пыль капель дождя, и врезался в морду Кьюби, подбрасывая голову биджу вверх.
Не до конца сформированная Биджудама сорвалась в небеса, пробив прореху в покрове туч и скрывшись в ночном небе. А я, едва коснувшись земли, снова оставляя за собой туманный шлейф, промчался сквозь дождь. Гигантским прыжком оказался на лапе Кьюби, с нее — дальше вверх. Еще в полете сложив печать Змеи и применив технику Дотон: Чо Каджуган, чувствую, как увеличивается собственный вес. Гравитация неумолимо потянула вниз, ровнехонько на холку Кураме.
За секунду до столкновения успеваю использовать свое новое тайдзюцу. Жизненная энергия взметнулась внутри меня, выходя наружу, сплетаясь с брызгами воды и потом, которые сплелись вокруг меня в черепаший панцирь. Гэмбу должно было смягчить удар, сыграв роль брони и амортизации, но все равно, врезавшись в тело биджу, я едва не застонал от прострелившей ноги боли. Ступни врезались в остистые отростки на загривке Кьюби, кости которого хоть и состояли из чакры, но были плотнее камня. Однако самому Девятихвостому столкновение принесло больше проблем. Глухо взвыв, лис присел на подкосившихся лапах, грудью вспахивая землю.
Не отменяя техники Дотона, увеличивающей мой вес, мчусь вдоль позвоночника Кьюби к его голове. Тело стонало от напряжения, сердце стучало как бешеное, быстро перебирать ногами, которые сейчас начали весить как валуны массой в тонну, было чудовищно сложно, но каждый мой шаг заставлял Девятихвостого сотрясаться всем телом, вбивал его глубже в землю.
Наконец, от души приложив пяткой по затылку лису, я вернул себе свой вес. Ноги словно сами унесли меня вверх, к небесам. Ставшее легким, словно перышко, тело взрезало пелену дождя, пришлось раскинуть руки и ноги в стороны и уплотнить воздух перед собой, чтобы остановить полет. И, зависнув на мгновение в воздухе, вновь распространил вокруг себя физическую энергию, подхватывая воздушные потоки, уплотняя их. Резкий взмах ногой в сторону Кьюби внизу ударным давлением разогревает атмосферу. Было чувство, словно я пытаюсь сдвинуть ударом гору, уже сказывалась небольшая усталость, но тайдзюцу сработало безотказно, воспламенив газовую смесь. И вниз, в Кураму, мгновенно испаряя капли дождя, помчалось ревущее пламя в форме птицы, объятой сейчас плотными клубами горячего пара.
