Проще всего получилось с вожаком. Собственный, довольно отчётливый образ, наложенный на сознание, плюс образ оборотней – друзей и союзников, легли вполне ровно и воспринялись легко. Вообще сознание вожака оказалось довольно развитым, с ним можно было обмениваться эмоциями-картинками, почти как с Итекой. К тому же была какая-то внутренняя приязнь двуногих и шуршей – черта, оставшаяся от их одомашненных предков. Черта, позволяющая принять новое положение вещей не бунтуя, как должное, что в разы облегчало работу. В какой-то момент Ладар поймал себя на том, что общается с Вихрем, так он решил назвать своего скакуна, как с равным – а тот внимательно слушает, пусть даже и не понимая всего сказанного.
А вот с остальными было сложнее. Их разум был менее упорядоченным, образы ложились неровно, если бы не та самая приязнь шуршей к людям, то, скорее всего, ничего и не получилось. Казалось, они и сами готовы выйти к двуногим навстречу из-под полога леса, и только страх и агрессия последних отпугивает этих больших ящеров. Оборотни им особенно нравились, поскольку никогда не охотились на шуршей в своём втором обличье, опасаясь организованного сопротивления стада, и вторая их ипостась скорее казалась ящерам чем-то близким – словно лесным соседом. Но тем не менее – одно дело, внушить симпатию, приязнь к кому-то конкретному и другое – к целому виду. Это было намного сложнее, приходилось накладывать целую череду нечётких образов с тем, что при взгляде на любого оборотня хоть один из образов неявно срабатывал. Уже на первом десятке Ладар взмок и, обессиленный, откинулся на землю, с трудом переводя дыхание и собираясь с силами. Таким его и нашел О’Делел, пришедший поинтересоваться успехами нового члена племени. Охнув, он торопливо приложил свою горячую и мягкую ладонь ко лбу парня – и волна живительной энергии пошла по его телу, проясняя сознание и даря бодрость.
– Странное магическое состояние. Нечто среднее между истощением и переутомлением. Вы, молодой человек, вовремя остановились. Ещё немного, и я отправил бы вас в лазарет на месяц. А так – полежите денёк и всё пройдёт.
– Месяца у нас нет! Через месяц, ну максимум два, нужно выступить в поход, чтобы не идти по холодам! Ну, а в данном конкретном случае у меня вообще пара часов, затем стая проснётся и большая часть начнёт конфликтовать с уже прирученными шуршами. Ничего хорошего из этого не выйдет.
О’Делел прищурился:
– И скольких ты уже приручил?
– Немного. – Голос Аарха дрогнул. – Начал вон с того края поляны, от вожака, и понемногу шёл сюда, внедряя образы всем подряд.
Знахарь присвистнул.
– Больше десятка! Для первого раза совсем неплохо! Остальных можно связать и подождать твоего выздоровления. Понемногу ты изменишь всех.
– Так намного хуже! Травма от нахождения в плену, в верёвках, здорово ослабит любые дружеские чувства, которые я попытаюсь внедрить, если совсем не уничтожит все усилия. К тому же шурши – животные стадные. Даже уже прирученные, слыша, как страдают их соплеменники, начнут нервничать и пытаться выйти из-под контроля.
– Тогда тебе нужна помощь! Расскажи, что и как ты делаешь? А лучше – покажи! Представь, что я шурш, и воздействуй на мой разум. Не бойся, я знаком с подобными техниками, и навредить ты мне не можешь.
– Ну, навредить тут я никому не пытаюсь. Я создал несколько десятков нечётких образов живущих на две стороны – с тем, чтобы любой член племени так или иначе опознавался по ним, смотри…
Голову О’Делел заполнили картинки из жизни родного племени: воина, ребёнка, женщины. Сидящих, стоящих, в движении. Все они были смутными, словно приходилось глядеть сквозь воду, но узнаваемыми.
– У шуршей есть понятия вожака, друга, родителя… Я накладываю новые образы на старые, заставляя их принять главенство членов племени как нечто нормальное и естественное. Конечно, и после этого они будут возмущаться попыткам их объездить, однако никого не покалечат и не станут считать врагом. Так что упорные – добьются. Во всяком случае, я один раз уже добился.
– И всё? Ты не ломал сознание, не заставлял полностью покориться своей воле?
– Ну… Пару раз мы с ним серьёзно подрались, прежде чем окончательно подружиться. Но ломать – не ломал. В лесу нужен друг, а не бесправный раб, не имеющий собственного мнения и боящийся проявить инициативу из страха разгневать хозяина. В дороге он меня здорово выручал.
О’Делел покачал головой.
– А наши-то… сколько мучились, сколько животных загубили! И максимум, что могли получить – безвольных зомби, двигающихся только по приказу! О, вот и подмога!
Ладар повернул голову – и увидел подходящих Икри, Куна и других магов племени, неторопливо выходящих на поляну.
– Я позвал их, как только увидел, в каком ты состоянии. Честно говоря, скорее, чтобы спасать тебя, но ты был достаточно аккуратен, и мы попробуем стать твоими учениками. – Голос О’Делела был мягок. – Ты сможешь внедрить образы в ещё одного шурша? Мы все изучим, как ты это делаешь, – а затем я постараюсь повторить, а остальные будут продолжать смотреть – и учиться. До тех пор, пока у нас не получится.
Ладар кивнул и с трудом встал на ноги. Впрочем, идти никуда было не надо: пара шагов и он опустился у головы очередного зверя – красивой самки с коричневой, бархатной окраской. Положив ладони ей на голову, он дождался утвердительных кивков от окружавших его магов и аккуратно проник в сознание шурша. Уже привычный поиск положительно окрашенных образов, накладка на них собственных. Животное спало достаточно глубоко, сопротивление было минимальным, но сил уже не оставалось. Последние крохи стремительно утекали, и Аарх держался на упрямстве, неожиданной гордости от того, что стал учителем… и страхе навредить симпатичной шуршихе резким прерыванием обряда. Голова кружилась всё сильней, однако он позволил себе прервать сосредоточенность только после того, как закончил работу и аккуратно вывел ментальные щупальца из сознания ящера. После этого голова резко закружилась, мир крутанулся и померк.
Разбудил его немного позабытый, но вполне узнаваемый рёв. Так его Кирк выражал упрямство, нетерпение… и желание поиграть. Только сейчас он был многоголосым. Ладар полежал ещё, торопливо гоняя сознание по телу. Налицо были все признаки тщательного магического лечения: организм был полон силы, основные энергетические каналы приведены в порядок. Вот только слабость намекала, что доводить до подобного не стоит. Медленно, словно после тяжёлой болезни, он поднялся, помогая себе руками, огляделся. Просторная лавка, застеленная несколькими слоями шкур, бревенчатая изба, небольшое оконце, закрытое тонким слоем слюды. Его одежда, аккуратно лежащая на добротно сколоченном табурете. Поспешно натянув штаны, он двинулся к выходу, чувствуя, как с каждым шагом кровь быстрее бежит по телу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
