линию.
Если понадобится, языком.
— Попалась. — Саша улыбнулся. Хищно, самоуверенно. Как довольный кот. — То есть сейчас ты уже хочешь выйти из воды? А полминуты назад не хотела.
Остатки здравого смысла кричали мне: упирайся! И я упиралась. Ладонями в его грудь. Отталкивала от себя, чувствуя, что он держит. Прижимает к себе за талию и не дает отстраниться.
— Я передумала.
— Переплыть озеро вдоль и поперек. — Задумчивый взгляд коснулся сверкающей глади воды за моей спиной и вернулся обратно к глазам. — А если я утону? Не будешь скучать по мне?
— Нет, твоего общества и без того слишком много в моей жизни в последнее время. Особенно в данную секунду. Отпусти меня!
— А если нет? — Его губы дернулись в ухмылке. Хищной, кричащей, горячей. Такой, от которой девчонки наверняка задыхаются.
Я задохнулась. Не знала, что он умеет так сексуально ухмыляться. До воскресенья не знала. Самоконтроль — или то, что от него осталось, — заставил нахмуриться.
А затем его пальцы, обхватывающие мое запястье, медленно скользнули по руке вверх, будто пробуя, пока внимательные глаза вглядывались в мои. Он следил за моей реакцией. Ждал, что я что-то сделаю. Отдерну руку, оттолкну, укушу, начну драться. Но я просто стояла, чувствуя прикосновение и толпу болезненных мурашек на спине.
Предплечье, локоть, плечо. Его ладонь двигалась неспешно, растягивая удовольствие. Сладкую пытку, от которой голова шла кругом. Огладила шею и скользнула дальше, останавливаясь на затылке так, словно…
Нет.
В этот момент я слишком отчетливо ощутила тепло его дыхания на губах, и меня будто оглушило.
Он собирался поцеловать меня. И в этот раз, кажется, предупреждать не намерен. А получить отказ намерен? Руки перестали сопротивляться, ладони просто лежали на груди, чувствуя жар тела. Или жар желания? Под его кожей будто тлели угли.
А когда он слегка наклонился, душа чуть не покинула мое тело. Я следила за его глазами, которые все так же смотрели в мои. Он все еще ждал. А может, спрашивал разрешения, потому что двигался медленно, осторожно. Будто боялся спугнуть, как дикую кошку.
Конечно, ластиться я не собираюсь, дорогой.
— Саша, держи себя в руках, — предупреждающе произнесла я. Звонким и дрожащим голосом.
— А ты себя в своих держишь? — поинтересовался он, оскалившись.
Наклонился еще ближе, скользнул кончиком носа по моему. А я… Я, кажется… позволяла? Стояла, впитывая в себя тепло прикосновения. Смотрела ему в глаза, которые тоже были чертовски близко. Голубые, поблескивающие хитринкой на самом дне. В них утонуть — раз плюнуть. Потому что я тону.
Между нашими губами, наверное, сантиметров пять. И уже нет той злосчастной ромашки в пальцах.
— Лиз, — шепнул он прямо в мой рот. Я почти чувствовала, как двигаются его губы.
— Что? — невесомо в ответ.
— Ты такая красивая.
Хрипотца, в которой плескались нежность и искренность. Дрожь по запястьям, скулам, шее. Поцелуй, до которого одна секунда. Одно движение. Один сантиметр. Один миг на двоих. Мое «нет», которое всегда сдерживало Сашу, но не сейчас. Сейчас я хочу повторить вечер воскресенья. Или чтобы воскресенье — то воскресенье — не наступило вообще. Повернуть время вспять, вернуться, изменить. Чтобы теперь мне не пришлось мучиться сотнями мыслей. Миллионами «а если» и «а вдруг». Бесконечностью «никогда».
Мы никогда больше не встретимся.
Мы никогда друг другу не подходили.
Мы никогда друг друга не хотели понять.
Мы никогда не любили. То есть я никогда не любила его. И сейчас не люблю.
Я опустила ресницы. Провела ладонью чуть ниже, собирая капли под пальцами в одну влажную дорожку. Нахмурилась, отворачивая голову, и почувствовала разочарование. Не мое — его. Ломающуюся надежду в громком выдохе, сорвавшемся с его губ.
Во мне же что-то странно потухло. Края тлеют, обугливаются, чернеют и осыпаются рыхлым пеплом. В него руки запустить, лицо, себя всю — и раствориться навсегда.
Я отошла от Саши, убирая ладони с его груди. На несколько секунд поймала его взгляд и усмешку, растянувшую губы. Мы вышли из воды в полной тишине. Я проигнорировала вечерний холод, сковавший каждую мышцу. Хочется обнять себя за плечи, но я только сжала кулаки.
Со стороны доносились крики ребят. Приглушенные, едва слышные — я разобрала их, когда мы с Сашей уже оказались на песке, и вода больше не плескалась от каждого нашего движения.
— Раздевайся, — вдруг скомандовал он.
Я инстинктивно прикрыла себя руками, резко поворачиваясь к нему.
— Что?
— Раздевайся, говорю.
— Ага, еще чего?
Саша дернул бровью. А затем наклонился, поднимая свою футболку с песка, и, отряхнув, протянул ее мне.
— Надевай, пока не простыла. На улице уже прохладно.
Забота?
Он смотрел на меня все еще немного печально, но в голосе слышалась усталость. Глаза спокойные, без извечных хитрых искорок, к которым я так привыкла.
— Что в таком случае наденешь ты?
— Пойду так, чтобы радовать твой глаз.
Я передразнила его, качнув головой и фальшиво растягивая губы, однако футболку приняла. Взгляд, как назло, скользнул по его обнаженной груди, но я быстро вернулась к голубым глазам.
— Спасибо. Может, отвернешься?
— Что я там не видел? — шире усмехнулся Саша, показательно проходясь по моей фигуре взглядом. Сунул руки в карманы шорт, но мокрая ткань оказалась не слишком податливой.
— Саша! — Угрожающее рычание.
— Что? — Те самые хитрые искорки в глазах.
— Я ведь тебя сейчас действительно в этом озере утоплю.
Он хохотнул, явно находя ситуацию до безобразия забавной, но все же обошел меня, направившись обратно к ребятам. Я на всякий случай обернулась, чтобы проверить, что он точно не смотрит, надела футболку и быстро стянула из-под нее свой мокрый топ. Теплая сухая ткань приятно скользнула по телу, и я тут же согрелась. Футболка почти полностью закрывала шорты и вообще выглядела как безразмерное платье. Очень короткое безразмерное платье, но все же.
Саша отдалился уже на несколько метров, и я поспешила за ним. Мой взгляд сверлил его широкую спину, плавно покачивающиеся при ходьбе плечи, полоску позвоночника.
Мы почти поцеловались. И, кажется, в этот раз он был серьезен. Что тогда происходило во все дни до этого? Он шутил? Издевался? Просто не настаивал? Несколько раз я уже пресекала попытки, которые, мне казалось, переходили грань, и Саша всегда отступал, уважая мой отказ, но в этот раз решил действовать иначе, и я… черт… Я почти сдалась ему.
Как он не понимает, что нам обоим будет больно, если мы сейчас позволим этому завертеться?
Я шла
